Через полвека именем одной из расстрелянных назовут проходящую рядом улицу, а этот эпизод будут приводить как доказательство того, что украинские националисты не помогали оккупантам, а наоборот, отчаянно с ними боролись. Иначе почему они были расстреляны?
Но на самом деле в Бабий яр, где такие же националисты работали в расстрельных командах, поэтессу Елену Телигу привела наивность. Потому что изначально русская девочка Лена, родившаяся в Подмосковье в семье инженера-гидротехника Ивана Шовгенова, а детство проведшая в Петербурге, никаких украинских идей нигде встретить не могла. Финал ее судьбы на самом деле определил выбор отца, который занял пост министра путей сообщения в правительстве гетмана Скоропадского, уехав из голодного Питера к родне на Украину.
В 1920 году ее отец эмигрировал вместе с правительством Директории и осел в Чехословакии, в городке Подебрады, где стал ректором Украинской хозяйственной академии. Вскоре к нему перебрались и жена с детьми.
Будущая поэтесса в то время украинского языка еще не знала. Но романтический национальный настрой, царивший среди студентов историко-филологического отделения Украинского педагогического института им. Михаила Драгоманова в Праге, студенткой которого она стала, подвиг ее к упорному изучению «рідної мови». Как и положено любому неофиту, в Елене проснулась истовая вера в особость выбранного ею пути, из-за чего русская речь в доме отца стала раздражителем. Даже несмотря на то что инженер Шовгенов был, как и положено бывшему министру, крайних украинских националистических взглядов.
Интересно, что младший брат Елены, Сергей, выбрал другую идентичность: разругался с семьей, взял фамилию Нальянч по матери и уехал сначала в Варшаву, а затем в Вильно. Здесь он публиковал русскоязычную поэзию и возглавил местную эмигрантскую организацию русских поэтов.
А сестра 1 августа 1926 года вышла замуж за своего учителя по украинскому языку, в прошлом сотника армии Петлюры, а теперь студента-инженера и пламенного бандуриста Михаила Телигу.
Отношение к браку у Елены было весьма специфическое. Она писала своему избраннику: «Любовь свободна, Михайлику, и я никогда не возьму никаких обязательств и ничего такого… Делайте, любимый, как считаете лучше, ходите везде, знакомьтесь, танцуйте, флиртуйте… И мне Вы никогда не принесете неприятностей. Толька та любовь хороша, как у нас, когда она не «каторга египетская», не обязательство, а светлое, радостное, вольное счастье!»
Михаила такая жизнь устраивала, и он в последующем прощал жене все, продолжая страстно ее любить. А замужняя Елена Телига порхала по жизни.
В 1929 году она начала писать стихи на украинском языке. Кто-то из друзей послал от её имени письмо редактору львовского «Литературно-научного вестника», а по совместительству главному идеологу Организации украинских националистов (ОУН) Дмитрию Донцову — тоже бывшему русскому, уроженцу Мелитополя. Тот дал высокую оценку поэтическим экспериментам Телиги, начал публиковать стихотворения, затем захотел увидеть талантливую поэтессу лично, а вскоре и вовсе стал ее любовником.
Вполне закономерно, что через половую связь развились и политические пристрастия. Елена присоединилась к ОУН. Функции у нее были исключительно пропагандистские: она публиковала в периодике свои стихотворения, как правило, романтического или же национально-просветительского толка. Иногда в среде пламенных украинских националистов раздавался недовольный ропот, поскольку в ее творчестве часто можно было обнаружить пропаганду свободной любви. Но Донцов справлялся с недовольными, спуская конфликты «на тормозах».
Тем временем на политической карте мира происходили значительные изменения.
Нацистская Германия поглотила Австрию, Чехию. В сентябре 1939 года вермахт захватил Польшу, а во Львов вошли советские войска. Донцов эмигрировал в Канаду, и его длительный роман с Телигой закончился. Зато теперь политическая деятельность поглотила Елену всеохватно.
Она тяжело переживала распад ОУН, когда выпущенные из тюрем более молодые и агрессивно настроенные националисты не захотели подчиняться старым аморфным руководителям во главе с полковником Андреем Мельником, а выбрали себе нового лидера — Степана Бандеру.
Елена осталась в мельниковском крыле ОУН. Вокруг неё собрался целый кружок литераторов, вместе с которыми она в 41-м году вслед за вермахтом отправилась на восток — создавать Незалежную Украину. Эти люди всерьез рассчитывали, что немцы смирятся с появлением у них под боком независимого государства.
30 июня 1941 года Львов захватили уже немецкие войска, и ОУНовские боевики тут же отметились еврейским погромом, а также уничтожением польской профессуры. Бандеровское крыло объявило о создании Украинского государства, за что уже 5 июля немцы Бандеру арестовали. Мельник же по каналам Абвера обратился к своему старому знакомому Адольфу Гитлеру с официальным обращением:
«Мы, старые борцы за свободу в 1918-1921 годах, просим, чтобы нам вместе с нашей украинской молодежью позволили принять участие в крестовом походе против большевистского варварства. За двадцать один год оборонительной борьбы мы принесли кровавые жертвы и страдаем, особенно в настоящее время, от ужасного избиения многих наших соотечественников. Мы просим, чтобы нам позволили идти плечом к плечу с легионами Европы и нашим освободителем — германским вермахтом, и поэтому просим разрешить нам создать украинское военное формирование».
Им позволили, но не сразу. Сначала более важным и абвер, и сам Мельник посчитали организацию информационно-пропагандистской обработки населения.
Обоими крыльями ОУН были сформированы «походные группы», состоявшие из активистов организации, которые должны были создавать на оккупированных территориях подконтрольные немцам органы самоуправления, полицию, печатные органы и национальные культурные организации. В одну из таких групп и вошла Елена.
Вермахт стремительно продвигался на восток. Вслед за ним перемещалась и Телига. Елена входила в редакцию газеты «Украинское слово», а этот периодический печатный орган, который вскоре стал ежедневником, публиковал объявления немецкой оккупационной администрации, хвалебные статьи вождю немецкой нации и спасителю Украины Адольфу Гитлеру. Тут же печатались публикации, призывавшие неравнодушных украинцев приступать к активному строительству нового независимого национального государства.
Сначала газета издавалась в Житомире, а осенью 1941 года переехала в Киев. Телига активно включилась в работу, одновременно выпуская еженедельник литературы и искусства «Литавры». Издание разоблачало преступную антиукраинскую политику советской власти, пропагандировало высокие образчики украинской культуры, идеи украинской соборности и независимости.
Другое дело, что немцы никогда не собирались создавать для аборигенов какие-то независимые государства. План «Ост» предполагал освобождение территорий от лишнего населения, за исключением родной и понятной Галичины, исторически входившей в сферу влияния Австрии.
Поскольку захват жизненного пространства к концу 1941 года в основном был завершен, наиболее расходившихся националистов, явно потерявших чувство меры, было решено уничтожить. Выпуск газеты «Украинское слово» от 14 декабря содержал следующее объявление, напечатанное заглавными буквами:
«С сегодняшнего дня украинская газета будет выходить в новом виде под названием «Новое украинское слово». Крайние националисты вместе с большевистски настроенными элементами сделали попытку превратить национально-украинскую газету в информационный орган своих предательских целей. Все предупреждения немецкой гражданской власти о том, что газета должна быть нейтральной и служить лишь на пользу украинскому народу, не были приняты во внимание».
Далее объявление сообщало, что новую газету любезно согласился редактировать ректор Киевского университета профессор Константин Штепа. Предыдущего главного редактора Ивана Рогача и большую часть членов редакции немецкая администрация арестовала сразу, а до Телиги руки дошли только в феврале 1942 года. Арестовали ее вместе с мужем, который мог избежать ареста, но назвался писателем и вслед за женой пошел в гестаповские застенки. На стене своей камеры, в которой ее продержали недолго, поэтесса нацарапала тризуб и надпись: «Здесь сидела и отсюда идёт на расстрел Елена Телига». Уже 21 февраля её не стало.
И если смотреть на эту историю без национал-патриотических очков, то можно увидеть все то, что повторяется сегодня. Политическое украинство, живущее фантастическими идеями страны, которой не может существовать, охотно соглашается служить любому, кто мог бы работать на его план.
Но это всегда заканчивается одинаково, так же, как с националистами 40-х: сначала их цинично и расчетливо использовали, а затем пустили в расход. В то время как миллионы обычных украинцев с оружием в руках бились за свою землю, семьи, будущее. Но вовсе не за идеи Донцова, Мельника, Бандеры или даже бывшей русской девочки Лены, решившей, что ей лучше известно, какая Украина нужна этим миллионам.
