Большая часть украинских территорий, пока не втянутых в гражданскую войну, живут обычной равнодушной жизнью, но на эмоциональном и ментальном уровне эти территории уже давно в состоянии распада и разложения.
По официальным данным на Украине около полумиллиона беженцев с Донбасса (в России — больше миллиона). С Крыма вместо обещанных сотен тысяч не более двух десятков тысяч, подавляющее большинство из которых татары. Официального статуса «беженец» эти люди не получают. Как они обустраиваются и живут на Украине, известно — у родственников, в санаториях, где придется, на подработках или как получится. Зачастую получают далеко не радушный прием и становятся «козлами отпущения». Что ими движет? Дело не только в «стокгольмском синдроме» или психологии жертвы. Большая часть беженцев делится своими впечатлениями и рассказами, которые зачастую носят фантастический, иррациональный характер. И это отлично вписывается в параллельную реальность, созданную украинскими СМИ. Их рассказы ее словно подтверждают, усиливают, и для многих белое окончательно становится черным.
Недавно мне удалось пообщаться с «украинскими беженцами» из Крыма. Ребята охотно и бесхитростно делились своими впечатлениями.
Ольга Зверева, 13 лет.
— Мы уехали из Крыма, потому что там Россия. И там очень плохо.
— Можешь рассказать, что плохого там происходит?
— Путин устроил везде войну.
— В смысле?
— Мне тетя рассказала, а она ездила на Майдан,- уверенно говорит светловолосая и тоненькая Оля, — там началась война. А подруга из Симферополя сказала, война по всей Украине будет, потому что так делает Путин.
— И зачем ему это нужно?
— Он хочет стать еще богаче, — втолковывает мне Оля. — Он хочет забрать Украину, потому что она богаче Крыма. — В этот момент ее лицо становится жестким и холодным. — Он хочет, чтобы все люди были у него на побегушках. Когда моя маленькая сестра видит по телевизору Путина, она бросает в него тапок. Крым был нормальным, а Путин превратил его в болото.
— А где ты родилась?
— На Украине, но я наполовину русская. Но Россию ненавижу! Терпеть ее не могу. Она воюет в Крыму. Там людей режут, убивают.
— Ты сама это видела?
— Нет.
— Ты видела военных, танки?
— Нет.
— …?
— Когда мы жили в Крыму, я видела это по украинским новостям, — объясняет она.
— А чему ты больше веришь — тому, что говорят по телевизору, или тому, что видишь сама?
Оля замялась.
— Все, что говорят про конченую Россию, правда.
Иван Соколов, 12 лет. Живет с мамой и сестрами, отец умер от туберкулеза.
— За отцом я не скучаю. Он все время на диване лежал, а мама работала, — грустно рассказывает Ваня. — Отец был русским, а мама украинка. Я решил стать украинцем. Не хочу быть русским! Они плохие!
— Чем они плохие?
— Они в Крыму сделали войну. Татары убивают всех украинцев, чтобы там русские могли жить.
— Как это?
— Я по новостям это слышал.
— А когда жил в Крыму, видел военных, танки?
— Нет.
— А были какие-то бомбежки, выстрелы?
— Нет. Но Путин начал войну в Донецке из-за Крыма.
— Почему из-за Крыма?
— Так по всем новостям об этом говорят! Вы что, не смотрите новости? Ненавижу русских!
— Но твой папа русский — мягко напоминаю я.
Ваня нехорошо усмехается.
— Из-за этого я его ненавижу. Никогда не буду русским!
С первых дней украинской катастрофы дети втянуты в информационную войну. Их научили не верить своим глазам и чувствам, бессмысленно повторять новостную кашу, дав установку ненависти ко всему русскому. Придет время, и они, подросшие, уже будут расстреливать города, где живут их родители.
Такие случаи происходят и сейчас. Один из украинских военнопленных признался, он прекрасно понимал, что бомбит мирных жителей Луганска, и там живет его мать. Но ведь ему приказали бомбить, и что он может сделать! Только подчиниться. Это и есть большая стратегическая задача, решать которую украинские власти назначили именно детей.
Разрыв поколений выбросил их в одиночество, где градус злобы — единственная мера. Нехватка любви и неумение понимать чувства другого человека — маркер большинства внутренних проблем украинцев. Почему молчат родители? Почему добровольно отдают детей на заклание? Дело в том, что психологический возраст подавляющего большинства родителей не сильно расходится с возрастом их детей. Когда-то в прошлом нелюбимые и нежеланные они так и остались в этом состоянии, направив мощное и разрушительное чувство ненависти, как ведущий мотив поведения на развал страны и травмирование детских душ. А тотальное насилие стало выполнять контролирующую функцию.
— Если сюда придут русские, — делится со мной двенадцатилетний Даня Полозьев, — мы тут же уедем в Россию.
— Почему в Россию? Ты же говорил, она тебе враг?
Даня хитро на меня посмотрел.
— А они никогда не догадаются, что мы украинцы, ведь мы будем говорить на русском языке.
— А потом?
— А потом мы их победим.
