30 апреля газета The Washington Post сообщила со ссылкой на высокопоставленных сотрудников Белого дома, осведомлённых о ходе межведомственных консультаций по вопросу наказания Китая за распространение коронавируса, что пока всё ограничивается дискуссиями и почти ничего не сделано, чтобы перевести эти усилия в практическую плоскость. При этом, как сказано в статье, экономический блок советников президента Дональда Трампа призывает действовать осторожно, а те, кто отвечает за национальную безопасность, наоборот, выступают за решительные меры.
«В настоящее время президент, безусловно, думает о наказании Китая», — сказал советник Трампа, пожелавший остаться неизвестным.
В тот же день президент заверил, что у него есть доказательства обратного — что вирус возник именно в уханьской лаборатории, — не аскрывая подробности, ссылаясь на секретность. При том, что аппарат директора Национальной разведки США опубликовал заявление, в котором говорится: «Разведывательное сообщество согласно с широким научным консенсусом в отношении того, что вирус COVID-19 не был создан человеком или генетически модифицирован. Разведсообщество будет продолжать тщательно изучать появляющуюся информацию и разведданные с целью определить, началась ли вспышка через контакт с инфицированными животными или это было результатом несчастного случая в лаборатории в Ухане».
О том, по какому сценарию может развиваться противостояние двух держав, в интервью изданию Украина.ру рассказал американист Дмитрий Дробницкий.
- Дмитрий, как вы считаете, как дальше Вашингтон будет действовать по отношению к Китаю?
— Вопрос о том, в чём конкретно обвинять Китай в данном случае, действительно дискуссионный. Суть дискуссии, которая сейчас проходит в Белом доме, состоит не в том, действовать ли жёстко против Китая, а в том, в чём собственно должно быть это самое обвинение.
Причём об искусственности вируса не идёт речь в том смысле, что Китай произвёл какое-то биологическое оружие, когда говорят об искусственном, а точнее лабораторном происхождении вируса, речь идёт вот о чём: есть данные разведки, датированные ещё 2018-м годом, что в окрестностях Уханя, откуда эпидемия статистически пошла, мы сейчас не можем установить, где был ее эпицентр, — это ещё предстоит выяснять долго-долго, и не знаю, выяснится или нет, — но в окрестностях Уханя находилась лаборатория четвёртого уровня биологической защиты по классификации ВОЗ, которая являлась частью китайского центра по контролю заболевания, и, согласно данным американской разведки (опять же, насколько они достоверны, мы не знаем), тем не менее, в опубликованных документах, из которых вычеркнута секретная информация, говорится, что якобы там работали с коронавирусами ОРВИ, возможно, с вирусами предыдущей пандемии SARS первого прихода начала 2000-х годов, при этом переносчиками соответствующих вирусов рассматривались летучие мыши. Очень похоже условно говоря, на то, что произошло с вирусом SARS-CoV-2, как ещё называют COVID-19.
В действительности более повторяющаяся в американских СМИ версия состоит в том, что на самом деле никакого оружия не разрабатывалось, хотя бы ввиду того, что это бессмысленное биологическое оружие, а вирус якобы мог передаться человеку, одному из сотрудников лаборатории, а четвёртый уровень биологической защиты в Китае якобы устроен совсем не так, как в западных лабораториях, то есть уровень безопасности ниже, и поэтому заболевшие сотрудники заразили вирусом весь Ухань и другие провинции страны, Пекин ничего не рассказал миру, а китайские туристы продолжали ездить в разные страны, в результате чего весь мир и Соединённые Штаты в частности оказались заражёнными этой коронавирусной инфекцией. Если говорить о лабораторном происхождении заболевания, то озвучивается эта версия, причём теми людьми, которые пользуются высоким уровнем доверия в Белом доме. Сказать, что всё это было сделано специально, невозможно.
Другая, более лёгкая версия, заключается в том, что мы вообще не знаем, откуда взялся этот вирус, кроме того, что зародился он в Китае, но несколько дней, американцы обычно называют "6 критических дней", в американских СМИ это часто повторяемая мантра, говорят о том, что власти Китая, уже знали не только на уровне здравоохранения, но и на уровне высших партийных чиновников. Они знали и о том, что идёт опасный вирус, знали о его летальности и что много китайцев заражено им, причём даже за пределами Уханя, тем не менее, продолжали дезинформировать весь мир, а ещё при этом коррумпировали ВОЗ, потому что если посмотреть на линейку времени, то увидим, что ещё 26 января ВОЗ вслед за китайскими медицинскими властями повторяла, что вирус с минимальной вероятностью передаётся от человека к человеку, а уже в первой половине февраля объявили всемирную пандемию.
То есть от лабораторного происхождения, что сами виноваты в том, что выпустили из лаборатории четвёртого уровня биологической защиты, до просто промолчали критические дни, когда ещё можно было закрыть границы и спасти Запад от распространения пандемии, — вот, какая идёт дискуссия, вот, в чём обвиняют Китай.
О том, чтобы не обвинять Китай, речи уже нет. Я думаю, даже некоторые представители Демократической партии уже тоже склоняются к тому, что с Китаем придётся бороться. Не сам Байден, чего с ним говорить, а люди которые представляют его штаб и Национальный комитет Демократической партии — ещё колеблются, но значительная часть демократов одновременно хотят и Китай обвинить, и сделать так, чтоб Трамп был виноват, но склоняются к тому, что Китай в чём-то придётся обвинять.
Почему? Всё равно жёсткое противостояние с Китаем намечалось, просто Соединённые Штаты и КНР втягивают весь мир в своё противостояние за мировое лидерство и, конечно, коронавирус этот спор не породил, а просто его обострил и ускорил те процессы, которые шли в связи с этим противостоянием. Период между заключением первой части торговой сделки между Вашингтоном и Пекином до жёсткого обострения должен был длиться месяцы, может быть, в США уже успели бы состояться выборы, а пробежал за пару недель. Это всё то же самое только очень быстро.
Надо понимать одну простую вещь — сейчас прошла коронавирусная пандемия, в мире падает экономика, соответственно, подниматься придётся с более низких значений внутреннего валового продукта, безработицы и прочих показателей, возможно, возникнет кризис ликвидности и другие проблемы, и одновременно с этим нужно будет проводить западную реиндустриализацию, осваивать новые технологии, бороться на целом ряде геополитических театров и технологических направлений. И, конечно, когда весь мир ещё болеет, Китай продолжает развиваться, усиливаясь как страна, которая первой выздоровела от пандемии и может заниматься экономическими вопросами, возвращаясь к своим старым проектам, может, скорректированным, но всё же тем, которые были обозначены на XVIII съезде КПК. Многие западные страны позволить себе этого не могут, особенно США.
По сути, риторика Вашингтона сводится к тому, что "слушайте, вы весь мир коронавирусом заразили, а теперь вы тут главные спасители". И самое главное, что не могут простить, что китайская пропаганда говорит, из-за чего в частности и произошёл конфликт китайского посольства и президента Франции Эммануэля Макрона, о том, что китайская система альтернативна по отношению к западной, это не либеральная демократия, но она более эффективна и для защиты людей, и для развития технологий, и для борьбы с чрезвычайными ситуациями.
Такого одновременно и технологического, и геополитического, и идеологического роста Китая, его быстрого развития за короткий период времени многие (на Западе — Ред.) не могут себе позволить. Во главе всей этой борьбы находятся Соединённые Штаты, но, судя по всему, к тому же склоняется и Германия, а дальше очень много колеблющихся европейских стран, от Испании до Италии, которые, с одной стороны, особенно после прохождения пика коронавирусной пандемии зависят от поставок из Китая и инвестиций Китая. Сейчас начнётся противостояние на европейском театре и, я думаю, на театрах многих других стран. Не стоит забывать и наше ближайшее окружение, в том числе все азиатские бывшие советские республики и их соседи будут в той или иной степени втянуты в это противостояние, оно будет носить общемировой характер.
Здесь ещё стоит учитывать такой фактор, что у американцев есть план, неизвестно будет ли он утверждён, но он есть — как бы обнулить все долги Китаю, но при этом оставить доллар резервной валютой и экономику на какое-то время, понятно, что на среднесрочную перспективу это не очень получится, а вот как бы оставить экономику долларовую во всём мире и доллар сохранить в качестве резервной валюты, но при этом отозвав свои обязательства перед Китаем.
Потому что просто сказать "все, кому мы должны, мы всем прощаем" будет означать конец долларовой экономике, так всё равно рано или поздно случится, но если случится прямо сейчас, то у американцев будет слишком мало козырей в противостоянии с КНР. Поэтому такой вариант тоже просчитывается, будет ли он осуществляться, не знаю, по существу тех споров, которые сейчас ведутся и в Белом доме, и в других политических кругах США, состоят в тактике и временной линии, в конкретной публичной риторике против Китая — "как будем бороться с Пекином?", потому что варианта "давайте не будем бороться с Пекином", думаю, уже нет.
- Как вы считаете, мир после пандемии будет похож на тот, который был во время холодной войны?
— Это зависит от того, какой период холодной войны рассматривать. Представление о мировой системе после холодной войны в общественном сознании всегда путанное, потому что были самые разные периоды.
Я напомню, что в 1944 году СССР подписал Бреттон-Вудские соглашения, которые определили существование мировых финансов на многие десятилетия вперёд. Мы до сих пор живём в реалиях Бреттон-Вудской системы, да, были маленькие поправки к этой системе, был отказ Никсона от золотого стандарта, были многие другие изменения, но тем не менее, надо сказать, что Советский союз — один из архитекторов долларовой экономики. Именно благодаря этому удалось заключить такие выгодные для всех сторон соглашения уже весной 1945-го в Ялте. Эти два соглашения — Бреттон-Вудские и Ялтинские — разделить друг с другом просто не получится.
Начало противостояния — это один разговор. 70-е годы — это другой разговор, разрядка, отказ от золотого стандарта. Конец 80-х годов, пик холодной войны — это третья ситуация, тогда уже закладываются первые кирпичики глобализации, той системы, которая стала основной для существования западных и многих азиатских рынков в 90-е годы.
Я думаю, что речь идёт не о холодной войне 2.0, в которых участвуют США и Китай. Ввиду того, что США и Китай конфликтуют, а, во-вторых, другие страны тоже заявляют свои права и на лидерство, и на свои региональные программы, то мы будем иметь дело не с холодной войной, когда два блока очень жёстко прорисованы, а там, где не прорисовано, обязательно идёт гибридный конфликт, к примеру, от Кореи, через Вьетнам и так далее. Фактически, что такое холодна война 70-80-е годы, это по сути весь мир поделён на страны соцблока и капблока, есть страны, где идёт гражданская война, одной стороне помогают американцы, а другой — мы. Такой ситуации сейчас не будет, потому что целый ряд стран не будет участвовать в этом конфликте и заявят собственные региональные проекты. У американского экономиста и геополитика Яна Бреннера такой вариант развития ситуации назывался "мир регионов". Я думаю, что мы движемся к этому — мир регионов в смысле региональных блоков, при этом под региональными не нужно понимать точно и чётко географически очерченные места, география этих "регионов" может быть достаточно причудливая, но два из них — китайский и американский — будут большими и сильными.
Однако в полной мере повторения ситуации с холодной войной США и СССР не будет, тогда тоже существовало движение неприсоединения, но мы понимаем, что оно имело свои особенности, у них не было абсолютно никаких своих проекций будущего, они просто старались максимально поиграть на противоречиях Советского союза и Соединённых Штатов и получить максимально от тех и от других, так сделал Индийский национальный конгресс, партия, которая долго правила Индией, целовалась и с Москвой, и с Вашингтоном. Сейчас регионы будут другими, более самостоятельными. Тем не менее, думаю, мир идёт к этому состоянию. И оно, учитывая, что мир перейдёт на другой технологический этап, будет выглядеть не так, как тогда. Я подозреваю, что даже если кто-то будет декларировать аналог железного занавеса со стороны Вашингтона или Пекина, он всё равно по всему миру не упадёт, как это было во времена холодной войны, то есть полной аналогии не будет.
- А какое место в новой системе займёт Россия?
— Всё зависит от того, какие решения будут приниматься высшим политическим руководством. Понятно, что полного слияния ни с США, ни с Китаем не будет, но в какой степени будут развиваться самостоятельные проекты, будет ли это движение неприсоединения 2.0 или это будет мощный собственный региональный проект с включением как минимум 300-400, а лучше 500 млн человек по населению в собственный региональный и экономико-технологический проект вокруг России. Задача — создать такой мощный регион, они там дерутся, а у нас тут свои задачи. Какие решения будут приняты, мне сказать сложно, может быть, прокитайская партия победит, и мы просто обнимемся с Китаем и будем их военно-стратегическим союзником.
Такое прям слияние с Вашингтоном, сомневаюсь, что будет. При этом надо понимать, что у нас есть очень мощный и сильный сосед Китай, и при любом раскладе, кто бы ни победил на выборах в США, хорошие отношения у Пекина с Вашингтоном или плохие, с Пекином лучше не ссориться, заявлять, что мы враги, это очевидная тактическая вещь, но какое стратегическое решение Соединёнными Штатами будет принято, это большой вопрос.
Я большой сторонник формирования собственного регионального блока, большого российского региона, который вместе с соседями для формирования внутреннего рынка сможет собрать хотя бы 300 млн человек или больше, это было бы реальным путём развития, который может позволить России вступить в настоящий XXI век самостоятельно и без оглядок на различного рода потрясения, которые будут связаны с борьбой Пекина и Вашингтона.
- Вы считаете, что все страны, которые раньше входили в Советский союз, согласятся на такой российский регион?
— Нужно сделать такое предложение, от которого будет сложно отказаться. Оно должно быть заманчивым и очень жёстким. Когда, отказываясь, очень сильно теряешь. Это и есть предложение в стиле фильма "Крёстного отца": сделать предложение, от которого никто не сможет отказаться.
