Времена нынче такие, что во многих точках 1/6 части суши напористо и старательно пытаются стереть память о славных достижениях советской эпохи. Представить, допустим, что на Украине сегодня прошли бы размашистые торжества по случаю 90-летия со дня рождения великого вратаря Льва Яшина довольно сложно. Потому что он — символ советского спорта. Да еще и выступал за московское "Динамо"… А что достижения Яшина, скажем, его "Золотой мяч" — достояние всего СССР, об этом вспоминать не модно, что ли.
На Украине ещё пусть хотя бы не декоммунизируют Олега Блохина и Игоря Беланова, которые "Золотые мячи" получили, выступая под флагом Советского Союза. Киевское "Динамо" ведь ничем по своей глубинной сути не отличалось от московского — одно ведомство представляло, и "отец" у одноклубников общий — Феликс Эдмундович Дзержинский. Впрочем, сейчас не об этом говорить следует, а о потрясающем величии личности Льва Ивановича Яшина.
Так вот, размышляю, а как много в современном футболе игроков, известных широкой публике не только по фамилии, и не по имени лишь, но ещё и по отчеству? И не только в современном. Из мастеров прошлого такой высочайшей чести трибуны удостаивали далеко не каждого. Вот тут-то из плотных рядов футболистов приличных, классных, великих, выходит уникальная фигура Яшина. Нет, не выходит даже. Яшин всегда был какой-то отдельной, заоблачной категорией, во всяком случае, для мальчишек моего поколения. Единственный такой, неоткуда ему выходить.
Мы ведь все изначально, с младых ногтей были жуткими специалистами по части футбола. Буквально лет с 7-8. Наслушавшись взрослых разговоров, потом и сами умничали, имели наглость давать оценки вещам, далеким от нас, как космос. Правда, и таким же манящим. И вот, когда доходило до всей этой мальчишеской болтовни, когда начинали судить-рядить, кто играет лучше, а кто хуже, в мировом, так сказать, масштабе, хорошим тоном считалось приосаниться, напустить на себя важности и весомо заявить: "Но я думаю, что лучший вратарь в мире — это все-таки Яшин". А отвечать на это следовало тоже солидно, но разведя руки в стороны, мол, вот этим аргументом ты меня, конечно, наповал уложил: "Ну… Лев Иванович! Понятно, что лучший…"
Именно так: "Лев Иванович Яшин". Даже вот так: "ЛЕВ ИВАНОВИЧ ЯШИН". Никак иначе!
6 января, 16:13История
Валерий Лобановский: легенда киевского футболаДалеко не вся жизнь и футбольная карьера легендарного игрока и тренера Валерия Лобановского была связана с Киевом, а точнее – с киевским "Динамо". И тем не менее Лобановский был и остаётся одним из символов Киева, что закреплено уже и в топонимике – его именем назван центральный стадион и проспект (бывший Краснозвёздный)В фильме "Большая перемена" герой Валерия Носика, фанатичный футболист Фукин, смотрел на свою одноклассницу, не вспомнившую с ходу Льва Ивановича, как на умалишённую. И я вполне разделял его чувства. Как это можно не знать Яшина?
Так это учтите, когда легендарнейший из советских футболистов получал "Золотой мяч", до самой предварительной верстки проектов по моему созданию ещё оставалось несколько лет. А завершил Яшин свою карьеру игрока, когда мне трех лет не исполнилось.
Вот она подлинная, свирепая, боевая спортивная слава! Когда дань уважения отдается даже через поколения болельщиков. Не имея физической возможности видеть полёты Яшина в воротах, зная его по куцым фрагментам не самой качественной кинохроники, всякий советский пацан безошибочно чувствовал, что не может быть голкипера великолепней. Кому тягаться с Яшиным? По значимости в футболе вообще, ну, может быть, Пеле, а в воротах — не-е-е, никому!
И вот, представьте себе, в один прекрасный день мне довелось встретиться с Яшиным… Приписные острословы, конечно, могут привести бородатый анекдот, как старый большевик рассказывал пионерам о встречах с Лениным. "Пришел в баню, говорю мужику, мол, дай шайку… Он мне: "Да пошел ты". Вот так мы и пообщались с Владимиром Ильичом". Нет, конечно, было всё иначе. Хотя, как вы понимаете, для меня это было потрясающее воображение событие. А Лев Иванович, разумеется, не очень меня и заметил. Что нормально и не обидно даже.
Случилось все 6 ноября 1983 года. День был примечательный. По-футбольному значительный. В Донецке проходили торжественные проводы из большого спорта знаменитого голкипера "Шахтера" Юрия Дегтерёва. Мне тогда не было еще и 15 лет. Но масштаб происходящего был для меня вполне очевиден. Правда, все, что касалось донецкого "Шахтёра", я воспринимал как нечто крайне личное, домашнее, что ли. Отец был спортивным руководителем, я с ним, как только из пеленок выполз, стал ходить на всевозможные состязания, многих спортсменов знал накоротке и неформально… Тем более Дегтерёва, который дружил с нашей семьей. Он был для меня дядя Юра, а его жена — тетя Таня.
© Зиновий Добромыслов
Юрий Дегтерев и Лев Яшин
То есть, я знал, что мы с отцом идем смотреть футбол ("Шахтёр" принимал московское "Динамо"), но еще и дядю Юру Дегтерева чествовать по случаю завершения его игровой карьеры. Но! Еще папа заметил, вскользь как-то так: "Яшин будет". Чем сразу же сместил все акценты в предстоящем мероприятии.
Это же Лев Иванович! Античный, былинный богатырь, из прежних времён, человек, которых теперь уж и не делают совсем… С таким же эффектом мне можно было бы сообщить, что, кстати, Илья Муромец заедет, чтобы Дегтерева по плечу похлопать. Или Геркулес. Так это еще посмотреть надо, кто круче, они или Яшин.
Ни единой мысли по поводу того, чтобы попытаться спросить что-то важное у Льва Ивановича или автограф взять, у меня не возникало. У небожителей автографы не берут. Мне вообще как-то сразу стало казаться, что я страшно много места занимаю в пространстве и времени, чего доброго, буду мешать легенде. Чему именно мешать? Ну, как же… Быть легендой! Он, Лев Иванович, значит, несет свою историческую миссию, а тут я в уголке стою, отсвечиваю, внимание его отвлекаю. Никуда не годится…Понятно, что ничего подобного из написанного я тогда сформулировать не смог бы даже при желании. Это потом все пришло, вроде бы как по мотивам. А 6 ноября 1983-го моей головой владели сумбур и смущение, не без участия взволнованного ожидания, разумеется.
Самое интересное, что в сероватом и мрачноватом подтрибунном помещение стадиона "Шахтер", куда и должен был прибыть Лев Иванович, все протекало как-то буднично. Типа, ничего сверхъестественного и не происходило. Команды готовились к матчу, обслуга таскала мячи, деловито сновали разнокалиберные футбольные и околофутбольные люди. Отец разговаривал с какими-то коллегами, я, в качестве его бесплатного приложения, околачивался где-то поблизости. Вдруг в воздухе самой собой возникло: "О! Лев Иванович…" И к нам подошел Яшин. Поздоровался со всеми за руку, кого-то он знал наверняка, кого-то просто вежливо поприветствовал за компанию. И мне, ситуативному члену случайно и ненадолго возникшего мужского сообщества, тоже перепала яшинская ладонь.
Можно было бы теперь приврать, допустим, как крепка оказалась десница легенды вратарского искусства. Не стану. Неловко, и ни к чему. В тот момент мне показалось, что я поручкался сразу со всем мировым футболом, прикоснулся ко всем вожделенным кубкам и медалям, как-то не до земных ощущений было.
Лев Иванович о чем-то светски поболтал с собравшимися, понятия не имею, о чём, но практически не сомневаюсь, что об игре в мяч. А затем все как-то суетливо разбежались выполнять рутинные функции игрового дня. Не у дел остались только двое. Я по малолетству, и он — потому что все в футболе уже сказал. Теперь же просто приехал на торжество к своему пусть младшему, но очень уважаемому товарищу. Яшин скучал у окошка. А я разглядывал его издали и украдкой, что, с моей точки зрения, не нарушало приличий. Надо же, у легенды оказались смешно топорщившиеся брови, мне даже вспомнился один из персонажей немых чаплиновских фильмов. Еще Яшин между парадным пиджаком и показательной рубашкой с галстуком разместил прослойку из очень уютного чисто обывательского жилета. Абсолютно не в стиль. Ну и что? Кто же еще мог позволить себе одеваться так, как охота, если не величайший из футболистов планеты?
Откуда не возьмись появился отец. Он подошел ко Льву Ивановичу, перебросился с ним двумя-тремя фразами, оба засмеялись и посмотрели в мою сторону. Я и так в состоянии столбняка пребывал, а тут оно достигло своего апогея. Яшин склонился над подоконником — как оказалось, рисовал свою неподражаемую, самую узнаваемую в футбольном мире, роспись на программке матча: лихая "Л", точка, темпераментная башковитая "Я" и ряд ладных крючков, что ничего иного, кроме "Л. Яшин", не могло и обозначать. Мой папа всегда значительно спокойней относился к автографам суперлюдей. Профессионал потому что.
"Это тебе в коллекцию!" — отец сунул мне в руку программку и отправил на трибуну. Не стану и говорить, что раритет по сей день хранится у вашего автора среди прочих милых сердцу футбольных атрибутов.
А ко Льву Ивановичу с той встречи я стал относиться не просто как к титану из спортивного эпоса, но и как к очень близкому знакомому, почти родственнику. Когда примерно через год после встречи здоровье Яшина пошатнулось и ему отняли ногу (отец так и сказал, "Льву Ивановичу ногу отняли", и жутко помрачнел), переживаниям не было конца. Как же так, он же такой живой, подвижный, он же герой спорта, и вдруг без ноги? Нелепость какая-то…
В то время, если помните, не столь большим числом источников информации баловала нас суровая правда жизни, ну, "Советский спорт", ну, "Комсомолка", все оттуда шло из строк и междустрочий. Но помню точно, были опубликованы телеграммы, поступившие в поддержку Яшина от различных значительных людей. В память врезалось: "Как громом поражен случившимся". Так на беду Льва Ивановича отреагировал Дино Дзофф. Мне в ту пору вообще тяжело было представить, что, оказывается, телеграммы могут быть и такими эмоциональными. Но, главное, как это было созвучно моему настроению. Именно как громом, именно поражен… А подпись действующего чемпиона мира подчеркивала планетарный характер катастрофы.
Лев Иванович как-то сразу исчез со страниц газет. Это и объяснимо, борьба с недугом такой вид единоборства, который не всегда терпит публичность. Минуло несколько лет, и вот дуплетом, с разницей в какую-то пару дней, выстрелили сообщения – сперва громкое, позже грустное: награжден Звездой Героя Соцтруда, и умер…
Яшина не стало 20 марта 1990 года. Футбол за это время изменился совершенно. Но спросите у меня сегодня, и я отвечу, что Лев Иванович Яшин — былинный богатырь, лучший в мире футболист. Разве что Пеле с ним сравнится, и то, знаете ли, можно поспорить.