В каждой войне происходит перетягивание каната между тактическими и стратегическими целями. И чаще всего побеждают тактические цели. Тем не менее мы должны попытаться погасить все украинские заводы, которые снова начали производить военную продукцию, считает Михаил Поликарпов — участник войны в Югославии, историк, автор книг о русских добровольцах на Балканах и в Донбассе, а также об истории наемников и ЧВК
Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру
— Михаил Аркадьевич, начнем с простого и одновременно сложного вопроса. Освобождение Угледара было следствием курской авантюры? Или эта история развивалась сама по себе?
— Отчасти это было следствием курской авантюры.
Я раньше думал, что Угледар будет еще обороняться, а мы зайдем к нему с севера через Курахово. Видимо, ВСУ руководствовались этой же логикой. Они сделали все, чтобы не допустить нашего выхода им в тыл и большого котла, но при этом у них посыпался фронт в самом Угледаре.
Угледар — это очень серьезная крепость. Такого быстрого ее падения никто не ожидал. Но те же бойцы 72-й украинской бригады еще два месяца назад жаловались, что у них было мало сил. "Подкреплений было мало, мы устали, нас надо было менять, но никто не поменял".
— Есть мнение, что 72-ю бригаду может заменить только 118-я бригада с Запорожского направления: якобы ни из-под Курска, ни из-под Купянска противник уже привезти никого не может.
— Я с этим не согласен. У Украины есть три бригады морской пехоты: одна воюет, а две — в резерве. Причем находятся они на Херсонском направлении. А поскольку мы сейчас вряд ли будем форсировать Днепр, противник может эти две ударные бригады задействовать.
— Насколько я знаю, мы эти три бригады серьезно потрепали. Они восстановились?
— Украинские морпехи за несколько месяцев сидения в Крынках потеряли чуть больше тысячи человек. Это серьезные потери для бригады. Но как ударные части они еще представляют собой серьезную силу.
Другое дело, что на Украине разразился скандал внутри "Азова"*, который может внести некие коррективы в планы киевского режима.
Мало кто знает, что на Украине есть два "Азова"*. Есть 3-я штурмовая бригада "Азова"* в составе ВСУ, которая бежала из Авдеевки. А есть 12-я бригада "Азова"* в составе Нацгвардии. Пока что Банковая выступает за то, чтобы 3-ю штурмовую бригаду в мясорубку не пускать (и за оставление позиций наказания там тоже никто не понес). Но при желании киевский режим может наскрести еще какое-то количество ударных частей, не задействованных на фронте.
Хотя, повторюсь, мы не знаем, в каком именно они состоянии.
— Знать бы еще состояние наших группировок "Восток" и "Центр", которые наступают на всем фронте от Времевского выступа до Покровска.
— Ранее я встречал мнение, что у нас резервы должны закончиться еще к середине лета, но на дворе октябрь, а наше наступление развивается. Более точной оценки наших сил мы пока дать не можем. Это туман войны для обеих сторон.
— Насчет самого Угледара. Есть идея, чтобы мы организовали там ударно-разведывательный кластер дронов, когда наши операторы БПЛА, сидя на высоте в укрытии из многоэтажной застройки простреливали территорию врага на 20–25 километров. Насколько она реализуема?
— Угледар действительно удобен как высота, но насчет 20–25 километров не знаю. Богоявленку со временем мы и так возьмем, но до Курахово из Угледара мы объективно не добьем.
Повторюсь, сейчас все упирается в следующий украинский бастион — Курахово. Он очень хорошо укреплен, но он рассчитан на оборону с юга. Там много всяких препятствий — рвов и "зубов дракона". Поэтому мы будем стараться заходить к нему с севера через Цукурино.
Если мы его возьмем и пройдем дальше, у ВСУ с Курахово может повториться та же история, что и с Угледаром.
— Мы как раз взяли некий ключевой террикон между Цукурино и Горняком.
— Цукурино окружено нами с трех сторон, а при окружении населенных пунктов всегда пытаются взять высоты или терриконы. Горняк в принципе находится на серьезных высотах, а Цукурино — сильно ниже. Насчет значения этого "ключевого террикона" я не знаю. Но взятие Цукурино превратит Горняк если не в котел, то в карман.
Я уже говорил, что все упирается в дороги. Бойцам очень не нравится, когда нужно ездить по проселкам, потому что там проходимость ниже. В теплую и сухую погоду там можно передвигаться, но когда пойдут дожди, там все превратится в жуткое месиво. И уже во второй половине октября может начаться эта страшная украинская распутица, когда техника начнет тонуть в этой грязи.
— То есть ноябрь даст нам шанс более активно наступать?
— Распутица играет против всех. Но в плане того, чтобы затруднять снабжение украинских группировок, она нам пойдет на пользу.
— Вопрос по поводу "железа". На днях в телеграме был опубликован видео, на котором наши войска в Волчанске якобы применили ФАБ-9000. Потом оказалось, что это была полуторатонная бомба с термобарическим зарядом. Будем ли мы развивать эту историю?
— Сам по себе бабах получился эффектным. Но мне непонятно, зачем мы бросали туда столь мощный боеприпас — ФАБ-9000. На мой взгляд, это был даже перебор.
— Почему перебор? Если я правильно понимаю, бомбу бросили на агрегатный завод — ограниченное пространство, где вэсэушники скучивались.
— Я как раз не уверен, что украинцы там сильно скучивались. На третий год войны понятно, что никто туда батальон не загонит. Штурмовые группы сейчас очень небольшие. Наверняка на территорию завода зашел взвод эсэсошников, и они рассредоточились. А даже ФАБ-3000 этот завод в руины не превратит.
— Чем же нам тогда бить, если все стороны конфликта стараются рассредоточиваться?
— Вот и получается, что приходится противника очень долго выковыривать.
Мы отошли с этого завода под предлогом того, что было очень тяжело снабжать группировку. Но и украинцы вряд ли могут снабжать эту группировку под развалинами этого завода. Учитывая, что им еще приходится через речку переправляться.
В Волчанске обе стороны сталкиваются с одинаковыми трудностями. Что мы, что противник.
— И все-таки, что нам нужно развивать из ударного контура, если все участники конфликта пытаются рассредоточивать силы и средства?
— Мы используем свое преимущество в корректируемых авиабомбах, нанося удары по местам концентрации украинских войск: по точкам сбора и по колоннам.
Например, в Курской области противник проходит через несколько коридоров с расчищенными минными полями, большая часть из которых проселочные. Там всего пара дорог с твердым покрытием. Вот там мы и наносим удары по местам сосредоточения, насколько мы их можем вычислить.
Если мы видим, что в лесу началась какая-то движуха, мы бросаем туда бомбу.
И тут есть проблема. В последнее время мы слишком много внимания уделяем тактическим целям, но мало наносим ударов по заводам, производящим военную технику, которые за последнее время ожили и опять работают.
На самом деле в каждой войне происходит перетягивание каната между тактическими и стратегическими целями. И чаще всего побеждают тактические цели.
— А стратегические цели на Украине у нас какие? Погасить остатки энергетики?
— Вывести из строя предприятия ВПК, которые снова заработали. Украина недавно объявила о новой ракетной программе. Это значит, что на "Южмаше" все заработало. Это значит, что заработали более мелкие предприятия по сборке дронов. И все это надо гасить. Но, повторюсь, пока у нас в приоритете тактические цели.
— А на земле мы как будем действовать?
— На земле у нас открываются три перспективных направления.
Первое. Мы должны ликвидировать Кураховскую группировку Украины, чтобы прекратить артиллерийские обстрелы Донецка. Насчет взятия Покровска я не уверен. Все-таки это большой город, где у противника много сил.
Второе. Наше наступление в самом Дзержинске (Торецке) идет.
Третье. Мы наступаем южнее Купянска с целью выйти к Осколу. Это поставит под угрозу возможность обороны восточной части Купянска, учитывая, что мосты мы регулярно уничтожаем. Скорее всего, Украине придется эвакуироваться на западный берег. Это будет психологический эффект от того, что мы вернулись в Купянск спустя два года. Потому что неудача была серьезная. Во время наступления ВСУ в сентябре 2022 года мы пытались их удержать по Осколу, но это не удалось.
Все эти три задачи мы вполне можем реализовать в ходе осенней кампании.
— Сохраняется ли в силе ваш прогноз о том, что новая мобилизация в России может произойти после выдавливания ВСУ с территории Курской области?
— В связи с недавними событиями у этой истории появляются два аспекта.
Первое. В понедельник был объявлен осенний призыв на срочную службу. Это значит, что в ближайшее время мобилизации точно не будет, потому что в военкоматах начнется путаница.
Второе. На днях мы создали комиссию по вопросам контрактников во главе с Медведевым, которая должна будет исправить ряд проблем.
Основная проблема заключается в "вертолетных деньгах". Сейчас у нас каждый регион самостоятельно устанавливает единовременную премию за подписание контракта. Больше всего предлагает Москва. А у нас сейчас возникает негласное соревнование между регионами по выполнению плана. И так как Москве тяжело выполнить план за счет своих сил, она переманивает к себе контрактников из других регионов. Это же сюрреализм.
— Насколько я знаю, сейчас контрактники стараются уходить через три региона: Москва, Питер и Ханты-Мансийск, потому что там платят больше.
— Так вот комиссия по контрактникам должна выработать единый подход к этому вопросу.
С моей точки зрения, новая частичная мобилизация в начале осени была бы правильным решением. Армия не может быть полностью контрактной и добровольной. Она должна сочетать в себе обе эти культуры. Вопрос лишь в масштабе этой мобилизации и от того, с какой целью ее надо проводить.
— Цели всего две, но они совершенно разные. Либо нам нужна мобилизация, чтобы добить ослабевшего противника. Либо нам нужна мобилизация для долгой войны, которая неизвестно когда закончится и через которую придется пропустить всю страну.
— Вот именно. И тут многое будет зависеть от того, кто победит на выборах в США.
Если победит Трамп, есть надежда, что США потеряют интерес к Украине и мы сможем обойтись без такой непопулярной меры, как мобилизация.
Непопулярность мобилизации состоит в том, что еще больше наших граждан пополнят ряды релокантов. Грубо говоря, если мы призовем 200 тысяч, то еще 300 тысяч убежит в Казахстан. И дело не в том, что они предатели. Они убегут на всякий случай, пугаясь всего. И мы исключим полмиллиона людей из экономики.
В этом случае нам придется завозить 500 тысяч мигрантов из Средней Азии, которые с заводов и строек разбегутся в торговлю, доставку и в такси. А это вызовет еще большее напряжение в обществе.
Поэтому пока мы будем обходиться за счет контрактников: как добровольцев, так и срочников, которым предлагают подписать контракт через полгода службы.
О других аспектах СВО — в интервью Александра Зимовского: Россия в Угледаре втоптала ВСУ в пыль и готова сразиться с новой 500-тысячной армией
*Организация, деятельность которой запрещена на территории РФ, признана террористической и экстремистской.