Две тысячи объявлений с этим текстом появилось на стенах Киевских домов 28 сентября 1941 года.
На следующий день произошло самое кровавое за всю историю Великой Отечественной войны преступление. Название местности, где оно было совершено, стало нарицательным и всемирно известным, а фраза «Жиды города…» своеобразным символом, обозначающим нацизм и преступление против человечности.
По переписи 1939 года в Киеве проживало около 850 тысяч человек, из которых 224 тысячи (26,5%) евреи. С началом войны значительная их часть эвакуировалась на восток, военнообязанные мужчины отправились на фронт, но к 19 сентября 1941 года, когда в город вошли немецкие войска, здесь еще оставалось порядка 50 тысяч жителей этой национальности.
Нацистский режим Третьего рейха отличался редкостным антисемитизмом. С началом Великой Отечественной войны командование вермахта одной из основных своих задач декларировало не столько победу над СССР, сколько уничтожение «еврейско-большевистской системы» и ликвидацию евреев, как основных носителей большевизма. Немцы уже летом 1941 года приступили к выполнению этой программы.
Только в течение августа на территории одной Украины полицейский полк «Юг», 304-й и 320-й полицейские батальоны и 1-я мотопехотная бригада СС расстреляли 44.125 человек, большую часть которых составляли евреи.
19-20 сентября 1941 года в Киев вошли не только пять дивизий 29-го армейского корпуса (АК) 6-й армии вермахта, но и 50 человек зондеркоманды 4а штандартенфюрера СС Пауля Блобеля из состава Айнзатцгруппы Ц. Основная часть этого эсэсовского подразделение на то время заканчивало «еврейскую акцию» в Житомире, где было расстреляно 3145 человек.
В Киев эти «замечательные» господа прибыли 25 сентября, а вместе с ними 45-й резервный полицейский батальон штурмбаннфюрера СС Мартина Бессера, 303-й полицейский батальон штурмбаннфюрера СС Генриха Ганнибала, а также часть штаба высшего фюрера СС и полиции Россия-Юг обергруппенфюрера СС Фридриха Екельна.
Именно этим подразделениям и их командирам предстояло стать в готовившемся преступлении непосредственными исполнителями.
Также в 20-х числах сентября в Киев приехали представители ОУН из его «мельниковского» крыла: передовая команда (18 человек) украинской полиции во главе с неким Б. Коником и «казачья сотня» И. Кедюлича. 29 сентября также были привлечены еще 300 украинцев из числа вспомогательных полицейских 454-й охранной дивизии. Однако роль этих граждан в описываемых событиях оказалась второстепенной.
Антисемитские настроения захватчиков проявились уже в первый же день оккупации Киева — 19 сентября командование вошедшей в город 75-й пехотной дивизии 29-го АК подписало приказ о привлечении евреев к работам по расчистке завалов и разминированию. 23 сентября командующий корпусом генерал Ганс фон Обстфельдер, который одновременно командовал и киевским гарнизоном, распорядился арестовывать в первую очередь евреев-мужчин и вместе с военнопленными направлять их на работы.
В последующие дни, когда на Крещатике сдетонировали заложенные отступившими советскими войсками радиомины, он же и комендант города генерал-майор Курт Эберхард выступили инициаторами акции возмездия, в соответствии с которой требовали уничтожить несколько сотен или тысяч евреев-киевлян. Начиная с 25 сентября расквартированные в Киеве соединения корпуса стали пресекать попытки евреев его покинуть.
26 сентября комендант Киева генерал-майор Эберхард провел совещание, на котором присутствовали прибывшие уже к тому времени из Житомира командиры эсэсовских полицейских подразделений. Было принято решение, что ликвидации подвергнется не часть, а все еврейское население Киева. Акцию проведет зондеркоманда 4а. Для оцепления и препровождения жертв к месту казни убийцы выделили 45-й и 303-й полицейские батальоны.
Будущий расстрел немцы на совещании называли «эвакуацией», вызванной бушующими после взрывов на Крещатике, пожарами. Причем практически с самого начала было хорошо известно, что минирование города проводили специальные советские армейские саперные части, которые к мирному еврейскому населению Киева не имели никакого отношения. Тем не менее самими оккупантами распространялись лживые слухи, будто были задержаны и расстреляны евреи, которые носились по центру Киева с наполненными бензином канистрами и специально поджигали городскую застройку.
Расстрелы начались уже 20 сентября. Оккупанты казнили взятых в плен политруков и комиссаров, задержанных патрулями евреев-гражданских, военнопленных-евреев, пациентов находящейся рядом Бабьим Яром психиатрической лечебницы и выданных «благожелательно» настроенными гражданами подпольщиков. Некоторые обреченные пытались откупиться, предлагали убийцам припрятанное в городе золото. Те золото охотно принимали, после чего жертвы все равно ликвидировались.
27 сентября в типографии «Восточного фронта» были отпечатаны 2000 экземпляров упомянутого выше объявления. На следующий день украинские полицаи расклеили их по всему городу. Одновременно был целенаправленно пущен слух, будто евреев собираются выселить в Германию.
29 сентября 1941 года, день, который навсегда останется в истории человечества, начался с массового исхода евреев к указанному их будущими убийцами месту: еврейскому кладбищу на северо-западной окраине города на пересечении улиц Мельникова и Дегтяревской (в объявлении их названия были указаны неправильно).
Тех, кто попытался отсидеться дома, вышвыривали на улицу немцы-эсэсовцы из 45-го полицейского батальона и антисемитски настроенные «сознательные» граждане. Некоторые из них просто убивали своих недавних соседей.
Один такой нелюдь, некий Е. Устинов вспоминал на допросе в НКВД в декабре 1943 года:
«…Вечером я нес ведро вина к себе на квартиру… По пути я услышал шум в садике и свернул туда. Подойдя ближе, я увидел, что люди закапывают пойманных евреев. Особенно активно распоряжался маляр Сергей… Этот Сергей потом забрал себе теплое одеяло и продукты этих евреев. Увидев это, я оставил ведро с вином своему сыну Николаю, а сам сбегал за лопатой и стал помогать закапывать. Всего мы закопали 6-7 человек, некоторые из них были еще живые, кричали и просили нас не закапывать их, но мы их били лопатами по головам и закопали. Особенно кричала и просила нас молодая девушка лет 20 и старушка, которую притащили к яме с разбитой головой…»
Тех, кто пришел к точке сбора, немцы отправляли к восточной ограде располагавшегося рядом воинского кладбища. Здесь у обреченных отбирали верхнюю одежду, драгоценности и документы. Затем группами их гнали вдоль южной ограды, через рощу за две цепи охранения к юго-восточному отрогу Бабьего Яра.
Тут убийцы заставляли своих жертв разуться и раздеться до нижнего белья (а по некоторым воспоминаниям, и полностью). Медливших или пытавшихся возражать, избивали. Место, где все это происходило, отделяло от яра возвышение с прорытыми в нем узкими проходами, которое глушило доносившиеся с обратной стороны выстрелы.
Подготовленные таким образом группы одну за другой эсэсовцы через проходы гнали в овраг. Здесь несколько расстрельных команд из зондеркоманды 4а, из приданной Айнзатцгруппе Ц роты войск СС и 45-го полицейского батальона заставляли своих жертв укладываться лицом вниз и пристреливали выстрелами в затылок из автоматов «Шмайсер 42» австрийского производства с боковым магазином. На маленьких детей пули не тратили, закапывали так. Если первый «слой» ложился на землю, то все последующие группы, на трупы ранее убитых.
Парализованные ужасом и нереальностью творящегося, люди послушно, как заведенные механические куклы, выполняли все, что от них требовали их убийцы. Вырваться из этого ада на земле смогли считанные единицы.
Часть киевлян (по некоторым немецким воспоминаниям, до 10 тысяч) отправилась сразу на располагавшуюся рядом с местом казни Лукьяновскую товарную станцию. По-видимому, эти люди полагали, что именно оттуда их поездом повезут в Германию. Там их также встретили эсэсовцы, которые заставили несчастных сдать «багаж» и отправили к основной группе.
В первые сутки нацисты уничтожили около 22 тысяч человек, казнь закончилась в районе 17:00-18:00. Еще 11 тысяч были расстреляны 30 сентября. В соответствии с немецкими отчетами всего западноевропейские «цивилизаторы» за эти два страшных дня уничтожили 33 771 человека.
Формат публикации не позволяет вместить воспоминания и показания всех участников и жертв казни, но они есть, их немало, и от ознакомления с ними у любого вменяемого человека кроме ненависти к нацизму других чувств не возникает… да и не может возникнуть.
«…Жертв приводили, или они сами приходили из боковых оврагов или лощин, которые соединялись с той, где мы находились. Жертвы также должны были идти по трупам. Без особого требования они ложились и клали обе руки на затылок, они ложились лицом к земле. Это были еврейские женщины и мужчины разного возраста. Мужчин было большинство. Я уже не припоминаю, были ли там дети», — это показания одного из убийц.
О детях он лжет, все он помнит, просто боится сознаться.
Ужас от происходящего испытывали и непосредственные исполнители. Для стрелков их командованием заранее было приобретено большое количество алкоголя, в том числе ром, коньяк и шампанское. «Отработавших» в овраге свое время (от часа до трех) сменяли новые эсэсовцы. «Старых» отправляли в казарму и отпаивали алкоголем. Одному из них это не помогло, он помутился рассудком и застрелил двух своих сослуживцев, после чего и сам был расстрелян.
Украинские националисты и полицаи в непосредственном уничтожении людей в этот раз участия не принимали, их задействовали только в сортировке и погрузке вещей убитых. Чтобы захоронить тела расстрелянных, вечером 30 сентября по предложению командира зондеркоманды 4а штандартенфюрера СС Блобеля отроги Бабьего Яра были подорваны. Привезенные на грузовиках военнопленные разровняли землю.
После сентябрьских расстрелов убийства евреев, но уже не такие массовые, продолжались еще 1, 2, 8 и 11 октября — немцы ликвидировали тех, кому все-таки удалось избежать облав в предыдущие дни. Эти операции они маскировали словами «по военному обычаю». Многих евреев выдали желавшие поживиться их имуществом соседи.
В дальнейшем расстрелы в Бабьем Яре оккупанты вели почти постоянно, уничтожая коммунистов, комиссаров, подпольщиков, заложников, слишком самостоятельных украинских националистов, уголовников, нарушителей установленных порядков, просто оказавшихся не в то время не в том месте людей. Были расстреляны и содержавшиеся в Дарницком лагере пленные моряки Пинской военной флотилии.
Летом 1943 года, когда немецким нацистам стало ясно, что Украина вскоре будет освобождена Красной Армией, и совершенные Третьим рейхом в Бабьем Яре и других местах преступления станут известны мировой общественности, они приступили к «заметанию» следов.
Уполномоченным от РСХА по проведению этой операции назначили все того же штандартенфюрера Пауля Блобеля. Под его началом в августе 1943 года была сформирована так называемая команда 1005а, к которой вскоре присоединилась прибывшая из Днепропетровска команда 1005б. Каждая насчитывала взвод численностью 30-40 человек, которыми командовали несколько командиров-эсэсовцев из полиции безопасности. Отчеты этих команд для маскировки назывались «метеосводками», а места ликвидируемых массовых захоронений — районами «атмосферных осадков». Под числами «высоты облаков» скрывалось количество уничтоженных за указанный временной промежуток трупов.
В Киеве от них избавлялись следующим образом.
Начиная с 18 августа из соседствующего с Бабьим Яром Сырецкого лагеря для военнопленных немцы пригнали несколько сотен заключенных, к 28 сентября был задействован 321 человек. Место расстрела евреев обнесли колючей проволокой, установили вышки с охранниками.
Заключенные под присмотром эсэсовцев из могильных плит еврейского кладбища сложили несколько помостов-печей. Полуразложившиеся трупы извлекались ими из могил и укладывались на плиты слоями, которые перекладывались поленьями. В этой местности и сейчас находится один из крупнейших парков города, а тогда это вообще была его лесистая окраина, так что недостатка в дровах не было. Получившиеся ужасающие своим видом и вонью штабеля поливались отработанным машинным маслом, соляркой, другими горючими жидкостями и поджигались. За раз сжигалось по 3-5 тысяч трупов.
Несколько десятков заключенных, понимая, что после уничтожения тел их ликвидируют как нежелательных свидетелей, в ночь с 28 на 29 сентября (ровно через два года после трагедии) расклепали свои кандалы, вскрыли замок на запиравшей их землянку-барак рештчатой двери и напали на охрану. Они были обречены, потому что против автоматов у них имелись только мотыги и лопаты, и вс-таки 15 человек смогли убежать и потом рассказать правду о Бабьем Яре.
Всего по оценкам этих людей были уничтожены останки приблизительно 40-50 тысяч гражданских, половину которых составляли женщины и дети, и около 20-25 тысяч военных.
Преступление нацистов в Бабьем Яре — это самое крупное единовременное убийство мирного населения за всю Вторую Мировую войну. Столько за один день немцы не убивали потом ни в Дахау, ни в Освенциме, ни в гетто. Именно поэтому Бабий Яр навсегда останется в человеческой истории как одно из самых страшных преступлений против человечности. Его всегда будут вспомнить рядом с Нанкинской резней, Варфоломеевской ночью, бомбежками Дрездена, Сталинграда, Хиросимы и Нагасаки. Потому что есть преступления, у которых нет сроков забвения, и трагедия Бабьего Яра — одно из них.