Основатель Москвы, похороненный в Киеве

Начнём отвечать на вопросы по порядку.

Во-первых, Юрий Долгорукий Москву не основывал вообще. Тем более – когда был киевским князем.

Первым летописным упоминанием о Москве является сообщение Ипатьевской летописи – в пятницу 11 апреля (4-го по старому стилю) 1147 года ростово-суздальский князь Юрий Долгорукий принимал в городке под названием Москов своих друзей и союзников во главе с новгород-северским князем Святославом Ольговичем.

Однако, поселение на этом месте существовало и раньше – в XI веке. Причём довольно благоустроенное – с какими-никакими укреплениями и даже с деревянной мостовой (для справки, Андреевский спуск замостили немного позже – в 1850-х годах...).

Долгорукий, собственно, ничего специально не основывал, а приехал в уже готовое поселение. По легенде (в изложении историка Игоря Можейко, более известного нам как писатель-фантаст Кир Булычёв), это была усадьба боярина Кучко, главным достоинством которого была молодая и красивая жена (впрочем, ему принадлежал ещё ряд сёл около Москвы-реки – Кулишки, например, где сейчас Старая площадь). Князь хотел её немного полюбить. Боярин был против. Возникла дискуссия по вопросу об особенностях применения права первой ночи на Северо-Восточной Руси, в результате которой боярин был убит, а боярыня – уестествлена.

С этого молодецкого акта и началась история города. Зато теперь понятно, отчего и почему Москва слезам не верит, а верит любви (пусть и такой своеобразной, как у князя).

А вот в 1156 году, уже будучи киевским князем, по сообщению Тверской летописи "князь Великий Юрий Владимирович заложил град Москву в устье Неглинной, выше реки Яузы" (фактически строительством занимался его сын Андрей – будущий Боголюбский). Но "град", это не "город", а крепость.

Кстати, Кучковичи позже были главными действующими лицами заговора против Андрея Боголюбского. Маловероятно, конечно, что сыну мстили за прегрешения отца – своих хватало, но…

Основание Московского Кремля не было единственным богоугодным деянием князя. Он вообще по-хозяйски отнёсся к вотчине, развернув масштабную градостроительную программу.

Как минимум ко времени правления Юрия Владимировича относится появление на страницах летописей Кснятина, Переславль-Залесского, Юрьева-Польского, Дмитрова. С меньшей степенью достоверности можно говорить об основании Костромы, Городца, Стародуба, Звенигорода, Перемышля (не путать с Пшемыслем), Дубны и даже Твери.

От его времён сохранились минимум два белокаменных храма – Спасо-Преображенский собор в Переяславле и Борисоглебская церковь в Кидекше. Это древнейшие сохранившиеся постройки Северо-Восточной Руси, а сохранились они именно потому, что князь был хозяйственный и пошёл на огромные расходы по белокаменному строительству, вместо того, чтобы, по заветам отцов, строить из гумуса и веток, в смысле – дерева и плинфы. Правда, построенным им каменные соборы в Юрьеве и Суздале всё же не сохранились – из камня тоже надо уметь строить.

Интересно, что сохранилась информация о том, что он приглашал людей из Поднепровья. Его удел был малонаселённый, условия – так себе (но большим плюсом было отсутствие половецких набегов) потому переселенцам предоставлялась материальная помощь и статус вольных земледельцев.

Во-вторых, Юрий Долгорукий, хоть и киевский князь, но похоронен (да и умер скорее всего), не совсем в Киеве.

В смысле, сейчас-то это территория Киева, но вообще княжеское село Берестово, находившееся примерно на территории нынешнего парка Славы, рядом с Лаврой, ещё в XVIII веке было за городом – Киев включал Подол и Верхний город, часть Кудрявца, но никак не Печерск.

В Берестове находился княжеский дворец и основанная в 1072 году Спасская церковь. Во дворце Юрий Долгорукий скорее всего умер, а в церкви был похоронен.

В-третьих, почему Долгорукий?

Чтобы понять смысл прозвища, имеет смысл рассмотреть княжескую биографию.

В результате исследования скелета удалось установить, что на момент смерти ему было лет 60-70, то есть родился он до 1100 года.

Первое упоминание об одном из младших сыновей Владимира Мономаха (у князя было восемь детей, Юрий – не последний) относится к 1108 году, когда после удачного похода на половцев княжича женили на дочери хана Аепы. Учитывая политическую важность брака, логично предположить, что княжич должен был уже формально управлять каким-то уделом, а точнее – Ростовско-Суздальским княжеством (фактически управлял боярин Георгий Шимонович). И учитывая этот же фактор совершенно не обязательно, чтобы княжич уже вступил в брачный возраст. Но первый удачный поход 1120 года он возглавил в возрасте вполне зрелом.

Вообще же князья того времени вели активную жизнь. В смысле, пока в Киеве сидел Владимир Мономах или его старший сын Мстислав Великий, активность они проявляли ровно в дозволенной им степени. Но вот стоило центральной власти чуть ослабеть, как сидеть ровно на троне в своём уделе уже не получалось – соседи сразу приходили к выводу, что князь сидит как-то неправильно и надо ему помочь… Короче, князья образовывали самые удивительные по конфигурации коалиции и гоняли друг друга по лесам и полям. Но даже на этом фоне Юрий выделялся предприимчивостью.

Если не вдаваться в подробности, то Юрию Владимировичу его удел не нравился. Что ни говори, а по тем временам Ростово-Суздальская земля была дальней окраиной Руси, вдалеке от основных торговых путей. Опять же, как не устают повторять украинские патриоты, лягушки по болотам квакали (украинские-то лягушки, как известно, не квакают, а спивают стрилецких писэнь).

В общем, князь всю жизнь боролся за то, чтобы сесть наконец в Киеве. Если в Киеве не получалось, соглашался на Вышгород (куда сажал своего сына Андрея) или на Переяслав Южный, на который он как-то раз сгоряча обменял (!) Ростово-Суздальское княжество, но усидеть не смог. В 1149 году он даже отбил у Изяслава Мстиславовича Киев, но киевляне пришельца не жаловали (за дело кстати – он не стал заключать соглашение-ряд с вече) – пришлось удалиться.

Постоянное стремление Юрия на юга достало даже его сына Андрея – в 1155 году он ушёл из Вышгорода, прихватив с собой чудотворную икону, со временем получившую известность как Владимирская (сейчас хранится в Третьяковской галерее). В общем – сделал осознанный выбор в пользу северной вотчины. Вполне возможно, что именно это обстоятельство сыграло роль в страшном погроме Киева ратью Боголюбского (справедливости ради надо сказать, что сам он в этом походе участия не принимал).

Мечта Юрия исполнилась только после смерти Изяслава – в 1155 году он взял Киев без боя, а уже 22 мая 1157 года умер. Ипатьевская летопись повествует об этом так: "Пив бо Гюрги у осменика (сборщика податей – Авт.) у Петрила, в тот день на ночь разболеся, и бысть болести его 5 днии и преставися Киеве Гюрги Володимиричь князь Киевский месяца мая в 15 в среду на ночь". Ряд историков (в частности – Пётр Толочко) полагают, что князя отравили. А вот автор Густынской летописи XVII века пишет, что "Юрий Киевский, утешаяся со своими, упивъся без меры и от сего пития разболеся" (как мы понимаем, автор с князем знаком не был, мог и ошибиться).

Двор Юрия, а также двор его сына Василько, сразу был разграблен, а на княжеский стол киевляне пригласили черниговского князя Изяслава Давыдовича. Он, впрочем, к этому времени и так собирался идти на Киев и был рад, что дело разрешилось без кровопролития. Отчего князь Юрий вместо идти навстречу врагу предавался пьянству и алкоголизму в обществе не слишком его любящих киевских бояр – тайна велика есть.

В общем, с длиннорукостью князя всё понятно – тянул он руки свои загребущие через всю немаленькую страну (больше тысячи километров – как через всю Францию от Бреста до Марселя) от Ростова до самого Киева. Как пошутили харьковские писатели-фантасты Дмитрий Громов и Олег Ладыженский (Г.Л. Олди): "ворюги-юриковичи, во главе с отцом родным Юриком Косоруким" (они скорее Рюриковичей имели в виду, но и Юрия тоже). Кстати, на Украине и сейчас можно услышать в адрес иного чиновника – "смотри, какой долгорукий"…

Правда, уже в XXI веке удалось исследовать скелет князя и установить – у него были непропорционально длинные кисти и ступни. Возможно – из-за заболевания (акромегалии, например). Так что он мог быть не только долго-, но и просто длинноруким…