Метания атамана Таврического. Никифор Григорьев и украинская "атаманщина"

Мятеж Григорьева стал одним из самых значимых событий гражданской войны на юге России в 1919 году, важной частью атаманщины и зелёного потопа, захлестнувших регион. Хотя в конечном счете бунт был достаточно быстро подавлен, Григорьеву удалось нанести большевикам значительный ущерб и внести немалый вклад в дезорганизацию советской власти в УССР.

Согласно самым популярным версиям, мятежный красный комдив родился в 1885 году в небольшом городке Дунаевцы, в нынешней Хмельницкой области, а тогда Подольской губернии.

Нет ясности и с подлинным именем атамана. В советских источниках его часто именовали Николаем, тогда как согласно дореволюционным спискам полка, в котором он служил, его звали Никифор. Что касается фамилии, то Григорьев, по всей вероятности, псевдоним. Видный деятель УНР Дорошенко писал в мемуарах, что настоящая фамилия Григорьева была Серветник. В 60-м Замосцком пехотном полку, где он служил прапорщиком, будущий атаман был известен как Григорьев-Серветников.

Согласно одной версии, он окончил всего два класса начальной школы. По другим данным, он учился в Николаеве в местном фельдшерском училище. Очевидно, что какой-то образовательный уровень он все же имел, поскольку на русско-японской войне он имел звание зауряд-прапорщика — высшее унтер-офицерское звание.

После ухода из армии Григорьев работал акцизным чиновником.

С началом Первой мировой служил в 15-й пехотной дивизии, входившей в состав 8-го корпуса, где дослужился до звания штабс-капитана. После Февральской революции Григорьев предпочел забраться подальше от фронта и выхлопотал себе тыловое назначение, став начальником учебной команды в одном из крымских запасных полков.

Григорьев обладал некоторой харизмой и смекалкой и смог пробиться в солдатский комитет Юго-Западного фронта, после чего начал разъезжать по митингам и съездам.

Как только Центральной Радой была объявлена украинизация армии, Григорьев стал одним из главных ее активистов. Ему удалось сформировать из добровольцев его бывшего полка ударный украинский отряд, командиром которого он и был назначен.

Усилия Григорьева были замечены и Скоропадским, при котором он получил звание полковника.

Летом 1918 года он бросил службу в гетманской армии и сколотил в окрестностях Александрии свой первый отряд. Григорьевцы нападали в основном на служащих "державной варты" (укр. — государственной стражи).

Григорьев был на связи с Директорией, и когда та подняла восстание, двинулся со своим отрядом на Николаев. Без особых проблем Григорьеву удалось занять Александрию, Очаков и Николаев. По распоряжению Петлюры, отряд Григорьева стал именоваться Херсонской дивизией.

Григорьев фактически стал полновластным диктатором в районе, занятом его войсками. Подчиняться власти он не очень хотел, так что сразу решил не мелочиться и выдвинул требование назначить его военным министром УНР. Разумеется, этого не произошло. Григорьев, не дождавшись исполнения ультиматутов от Киева, принял сторону украинских эсеров-боротьбистов и был назначен ими комиссаром Херсонской губернии.

В январе 1919 года в Новороссии высадились войска Антанты. Противостоять им Григорьев не мог и начал переговоры большевиками.

Красные в тот период находились в сложном положении, и проявлять разборчивость им было не с руки. Добившись от Григорьева согласия признать над собой власть командования РККА, они охотно включили его отряд в свои ряды. Григорьевцы на правах автономной бригады влились в 1-ю Заднепровскую дивизию.

Начальником штаба у Григорьева стал Юрий Тютюнник, бывший поручик императорской армии, деятель центральной Рады, политический заключенный при гетмане и будущий генерал-хорунжий УНР.

В конце февраля 1919 года началось наступление сил РККА на Херсон. Город обороняли греческий батальон и французская рота. Какое-то время защитники города оказывали сопротивление, но поняв, что преимущество не на их стороне, погрузились на суда и ушли в Одессу, потеряв порядка 250 человек за несколько дней боев.

Григорьевцы, тем временем, двинулись на Николаев. Его вообще обороняли застрявшие там против своей воли немцы, которые не собирались воевать на чужой войне и без боя отдали город.

На станции Березовка григорьевцам удалось захватить немалые военные трофеи, включая несколько танков. Станцию защищал батальон греков и французские зуавы. Первую атаку они отбили, но после подхода красных бронепоездов предпочли отступить.

Французы, игравшие ключевую роль в интервенции на юге, находились в подвешенном состоянии из-за смены власти в стране (парламент отказывался выделять средства на продолжение интервенции) и, в конце концов, сочли за лучшее эвакуироваться из Одессы. 6 апреля григорьевцы без боя вошли в оставленный город.

Это был пик славы Григорьева. Его наградили орденом Красного знамени, а его бригаду переформировали в дивизию.

Однако, вслед за Советской властью на Украину пришли и продотряды, которые начали изымать хлеб у крестьян. Вместо помещичьей земли крестьяне получили продразверстку. Поэтому уже в середине апреля советскую Украину начал захлестывать зеленый потоп.

К концу апреля 1919 года целая группа недавних красных командиров ушла в зеленые.

Григорьев, как командир одной из крупнейших полуавтономных дивизий, вообще никогда не считался большевиками своим. Ему никто не доверял.

В связи с продразверсткой заволновались и григорьевцы, временно вернувшиеся в родные села Херсонщины. В конце апреля — начале мая резко учащаются нападения на коммунистов, чекистов, евреев.

Большевики отменили декрет о выборности командования и попытались отозвать командиров, в лояльности которых были опасения. Однако у Григорьева были верные люди. Отстранить его не получилось, задержать тоже. Чекистов, пытавшихся арестовать командира, григорьевцы убили.

8 мая 1919 года Григорьев издал универсал "К народу Украины и бойцам Красной армии", в котором призвал к изгнанию комиссаров и чрезвычаек из Украины и к созданию советской власти без большевистской диктатуры:

"Народ украинский! Бери власть в свои руки. Пусть не будет диктатуры ни отдельного человека, ни партии. Пусть живет диктатура трудового народа, пусть живут мозолистые руки крестьянина и рабочего. Долой политических спекулянтов! Долой насилие справа, долой насилие слева!"

На следующий день Григорьев разделил свою дивизию на три части. Первую отправил к Екатеринославу, вторую к Елисаветграду, третью двинул на Киев. Мятеж Григорьева создал большевикам, пожалуй, самые серьезные проблемы со времён прихода немцев.

В перешедших на сторону Григорьева частях началось истребление комиссаров. Сами григорьевцы уже совершенно перестали сдерживать себя какими-либо моральными рамками. Захватывая населённые пункты, они первым делом расправлялись с коммунистами и чекистами. Затем принимались за евреев.

Тем не менее, сам Григорьев в своем универсале обещал представительство в советах на основании пропорции от численности населения (80% мест украинцам, 5% евреям, 15% всем остальным).

Восставшие захватили Екатеринослав, Корсунь, Черкасы, Кременчуг, Умань. Большевикам пришлось перебрасывать оставшиеся лояльными части и проводить экстренную мобилизацию коммунистов. Был объявлен поход на Григорьева.

Численность восставших выглядела внушительно: 15-20 тысяч человек. У восставших имелась артиллерия (более 50 орудий) и 7 бронепоездов (почти столько же имели все остальные части РККА на Украине). По меркам гражданской войны это весьма значительные цифры. Однако у григорьевцев проявилась типичная для стихийных зеленых формирований слабость. Отсутствие четкой организации, ясно понимаемых целей и обстановки.

В армии Григорьева практически отсутствовали профессиональные офицеры, а сам он явно был не в состоянии держать под контролем такую массу людей. Силы Григорьева стремительно таяли, но отнюдь не в боях. Всего за полторы недели он потерял большую часть своих войск. Многие из восставших разбежалась, другие решили вернуться обратно к красным. С ним осталось спаянное старое ядро, порядка 3 тысяч человек, многие из которых были с ним с самого начала его революционных авантюр.

Пожалуй, самая боеспособная часть григорьевцев под командованием Тютюнника поняла, что атаман явно переоценивает свои таланты и способности и решила примкнуть к Петлюре. 2 тысячи бойцов Тютюнника ушли на запад на соединение с частями УНР.

Теперь все надежды Григорьева были на Махно. Его восстание он не поддержал, сохранив демонстративный нейтралитет. Но вскоре также рассорился с большевиками и оказался вне закона. Махно располагал достаточно боеспособной армией, и Григорьев вступил с ним в переговоры.

Махно интересовали люди Григорьева, это были те же крестьяне, вырванные революционной стихией со своих мест. Чёткой идеологии они не имели, так что были вполне пригодным материалом для пропагандистской обработки. Однако равноправный союз с Григорьевым не входил в планы Махно, который прекрасно понимал, что двум медведям не ужиться в одной берлоге.

Тем не менее, союз состоялся, хотя и мнимый. Махно дождался удобной возможности и уничтожил Григорьева с его штабом. Соратники Махно просто без предупреждения перебили григорьевцев на организованной встрече 27 июля 1919 года в селе Сентово.

В советское время Григорьева традиционно рисовали алкоголиком и безудержным громилой, а также авантюристом и патологическим антисемитом. Однако нельзя не заметить, что Григорьев не сильно отличался от остальных деятелей украинской атаманщины. Все они многократно перебегали от одной стороны к другой, имели трудно квалифицируемые политические взгляды на фундаменте левой идеи за советы без диктатуры, продотрядов и чрезвычаек, все они играли на инстинктах толпы, выдвигали популистские лозунги, потакали низменным настроениям подчиненных.

Григорьев отличался от них разве что масштабом деятельности, на короткий период ему действительно удалось стать крупной силой. Однако политическая недальновидность, отсутствие военных талантов и просто излишний авантюризм подвели атамана.