"Конституция Пилипа Орлика": основа демократического мифа Украины

Документ, оглашённый 16 апреля 1710 года верным сподвижником гетмана Мазепы, лежит в основании украинского государственного мифа: пока у проклятых москалей создавался абсолютистский молох имперского самодержавия, свободолюбивые украинцы уже были готовы жить в условиях парламентской демократии. Даже язык конституции был не абы каким, а "староукраинским"!

Заявление о том, что Украина имела собственную Конституцию задолго до США и Польши (речь идёт о "Майской конституции" 1791 года, считающейся первой Конституцией в Европе), по задумке украинских идеологов, должно резко повышать градус "европейскости" страны и облегчить её попадание в ЕС.

Первым историком, заговорившем о "конституции" Орлика как о первой конституции Украины, был уроженец Львовщины и эмигрант в США Омельян Иосифович Прицак. Его точка зрения, заключавшаяся в том, что "конституция" Пилипа Орлика была первой в своём роде, и была взята на вооружение украинской пропагандой.

Филипп Степанович Орлик был не совсем простым человеком.

Отец — Степан Орлик — был шляхтичем Речи Посполитой, потомком бежавших в Польшу из-за гонений чехов-гуситов. Его мать Ирина Малаховская была также представительницей шляхты из малопоместного рода. Несмотря на то что отец Орлика погиб через год после рождения сына в 1673 году, сражаясь под знаменами Яна Собеского при Хотине, он не испытывал особых бедствий в жизни. В детстве жил в родовом имении отца в Минском воеводстве Великого княжества Литовского.

Первоначальное образование крещённый родителями в православие юный Филипп Орлик получил в Иезуитском коллегиуме Вильно (совр. Вильнюс).

После учёбы в Вильно Орлик переезжает в Киев. Амбициозный православный шляхтич становится студентом Киево-Могилянской академии, ректором которой долгое время был Иннокентий Гизель. Интересовавшегося богословием и философией юношу взял под опеку и покровительство другой польский шляхтич, уроженец Львовщины и перешедший из православия в униатство и обратно епископ Стефан (Яворский).

В стенах Киево-Могилянской академии Орлик не только стал изучать философию и богословию, но и увлёкся современным ему казачеством Запорожской Сечи.

Главной проблемой тогдашнего запорожского казачества было то, что оно весь XVII век боролось за свои политические права.

Речь Посполитая считалась "государством обоих народов" — польского и литовского, под которыми имелась в виду совокупность представителей шляхетского сословия Королевства Польского и Великого княжества Литовского католического вероисповедания. Православной шляхте делались определённые послабления, хотя путь к образованию и окончательному утверждению в статусе полноправного члена элиты Речи Посполитой лежал через принятие католичества.

Практически весь XVII век уравнять себя с польской и литовской шляхтой пыталась и казацкая старши́на. В этом стремлении она повторяла основные паттерны формирования шляхты.

Так, например, для шляхты Речи Посполитой главным моментом определения своей самости был этногенетический миф о сарматском происхождении, согласно которому, все шляхетские роды были потомками упоминавшегося в античных источниках племени сарматов, а представители "подлых сословий" оказывались потомками славян. Казацкая старшина ответила этногенетическим мифом о хазарском происхождении казачества.

Первым, кто выдвинул гипотезу о происхождении казачества Запорожья от хазар, считая их славянским племенем, был польский историк и политик Ян Гербут, написавший в 1608 году труд о происхождении казачества.

Деятели казацкой старшины дошли до этой мысли в 1698 году, когда вышел "Синопсис истории казацкой" неизвестного автора. Он однозначного утверждал происхождение казаков от одного из сыновей ветхозаветного Иафета — Гомера, противопоставляя "казаров-казаков" "россам-русским".

Как указывает санкт-петербургская исследовательница Татьяна Таирова-Яковлева, происхождение этногенетического хазарского мифа казачества нельзя достоверно установить до конца, но зато максимально ясна его цель — ликвидировать любую мысль о единстве русских и украинцев.

Последовательным сторонником и упорным разработчиком данной концепции оказался Филипп Орлик — как в XIX веке одним из главных творцов новой украинской идентичности станет польский дворянин Вячеслав Липинский.

В 1698 году Орлик попал на гетманскую службу: 1702 год — старший военный канцелярист, управляющий делами гетманской военной канцелярии, 1706 год — генеральный писарь.

Гетманом Войска Запорожского по обе стороны Днепра в те годы был Иван Мазепа. До 1708 года верный сподвижник Петра I, а после — не менее верный сподвижник Карла XII и борец за независимость Запорожья и Украины от "царя-москаля".

После поражения шведского войска под Полтавой гетман Мазепа и верные его сподвижники, среди которых был и Филипп Орлик, вместе с остатками шведского воинства бежали на подконтрольную Османской империи территорию, в город Бендеры. В этом же городе умер Мазепа, а следующим гетманом старшина выбрала Орлика — формально Орлик стал первым главой украинской эмиграции в истории.

Во время выборов гетмана Орлик написал и провозгласил "Договоры и постановления прав и вольностей Войска Запорожского", которые и называют первой конституцией Украины.

Но была ли конституция Орлика реальной конституцией?

Любая конституция принимается от лица народа и ради народа, являясь своеобразным эрзацем общественного договора об учреждении государства и политической нации, о котором писал Томас Гоббс. Вот только никакого устоявшегося народа на Запорожье не было.

Многие жители территорий современной Украины из числа православного дворянства и духовенства совершенно комфортно ощущали себя русскими людьми.

Рядовое крестьянское население обеих Украин вообще никто не спрашивал об их национальной идентичности — это совершенно нормальное явление для периода XVII-XVIII веков, когда национальность простолюдина определяется не им самим, а за него.

Основная масса казацкой элиты, считая себя "людьми русской веры", однозначно давала ответ на вопрос о том, под чьим флагом им жить и умирать. Иными словами, в понимании XVII-XVIII веков украинской или казацкой нации не возникло — сначала этому мешала ассимиляторская политика Речи Посполитой, а потом возможное ядро будущей казацкой нации добровольно ушло под власть русского царя и стало частью нации русской.

Конституция Пилипа Орлика написана обычным русским языком XVIII века, по тем же нормам и шаблонам, по которым писались законы и указы Петра Великого.

Вместо "Гетьманом Пилипом Орликом" текст подписан "Гетманом Филипом Орликом". Вместо буквы "и" активно используется буква "ы". Отсутствуют слова "але", "що", "де", "та" и прочие подобные украинизмы. Казаки-мазепинцы упорно писали вместо "Батькивщина" – "Отчизна".

Слова "конституция" тоже не было в названии документа. Назывался он "Договоры и постановления прав и вольностей войсковых Запорожского войска". Подобное название является отсылкой к названиям аналогичных документов Речи Посполитой, которые гарантировали права шляхты.

Авторы текста даже не смогли определиться с тем, как назвать территорию своего будущего государства: в тексте документа чередуются такие названия, как "Украина" и "Малая Россия", причём "Малая Россия", "Малая Русь" и "малороссийский" встречаются в тексте гораздо чаще "Украины".

Это можно трактовать это как попытку сохранения возможности вернуться под власть русского царя с требованием признать эту конституцию в качестве свода правил для автономного Запорожья в составе России. А можно предположить, что даже ярые сторонники идеи казацкой конституции не до конца верили в собственную самостийность. Вероятнее всего, в реальности срабатывали оба фактора.

О том, что авторы конституции сознательно лишали своих будущих "сограждан" политической субъектности, говорит и факт того, что по орликовской конституции Украины сувереном-протектором Украины должен был стать не избираемый гетман или избирающая рада, а правящий шведский король.

Так же провозглашался постоянный военный союз с Крымским ханством. Крымское же ханство было, в свою очередь, вассалом Османской империи. Таким образом, Украина будущего гетмана Орлика должна была стать вассальной державой по отношению к протестантской монархии далеко на севере и союзником мусульманской империи на юге.

Украинские историки любят подчёркивать особо факт того, что конституция Филиппа Орлика вводила некую "Генеральную Раду" — собрание казацкой старшины, полковников казачества и по одному наиболее уважаемому представителю каждого казацкого полка. Эта Рада должна была решать наиболее важные вопросы жизни Запорожской сечи, собираясь три раза в год. "Была предусмотрена даже процедура импичмента гетмана, а сам гетман был фигурой формальной, которую Рада выбирала для того, чтобы было кому служить гарантом широких казацких прав и привилегий".

Фактически же все права казачества и старшины, устанавливаемые данной конституцией, были всего лишь калькой с аналогичных прав польско-литовской шляхты. Точно так же, как и формально-выборный статус гетмана был калькой с института короля Речи Посполитой.

Вопреки распространяемому нынче мифу "права и вольности Запорожского войска" не создавали из Сечи парламентской демократии. Они превращали её в олигархическую республику, вся власть и все политические права в которой были сосредоточены в руках небольшой группы людей из числа верхов Запорожского казачества.

По форме "конституция" представляла собой типичный средневековый документ, гарантировавший права какой-то одной группе общества, а не всему народу, такой же по своим характеристикам является и английская "Великая хартия вольностей".

Самая же главная причина, по которой нельзя назвать конституцию Орлика полноценной конституцией, заключается в том, что она принималась небольшой кучкой эмигрантов, присягавших на верность одному монарху и находившимся на территории другого.

Фактически же конституция является документом декларативного, а не устанавливающего характера, никоим образом не связанная со своим народом и составленная людьми, не обладавшими достаточной степенью властных полномочий, суверенитета и легитимности. Авторы этого документа даже не контролировали формально хотя бы часть "своей" территории.

Орлик так и умер в эмиграции, в турецких Яссах в 1742 году. После Ништадтского мирного договора, положившего конец Северной войне в пользу России, он неоднократно пытался вымолить прощение у Петра I, но не получил его.

Всё, что осталось от Орлика, — отрицательный литературный образ в "Полтаве" А.С. Пушкина, несколько документов политико-правового характера и сын Григорий, оставивший след в истории французской армии.