Интеллигенция, разумеется, решала свои задачи – боролась за всё хорошее против всего плохого. Потом тему подхватила интеллигенция малороссийская, постепенно становящаяся уже украинской, ну а потом за дело взялась Советская власть…
В 1938 году Константин Паустовский, выполняя социальный заказ по превращению Тараса Шевченко в "революционного демократа" (что бы это ни значило) написал "маленькую повесть" "Тарас Шевченко". "Маленькая повесть" – самообозначение формата. В шестом томе собрания сочинений (М.: "Художественная литература", 1969) восемь штук таких повествушек.
В своё время, приступая к чтению этого произведения, автор статьи уже знал, что ему предстоит нелёгкое испытание: две предыдущие повести, о Кипренском и Левитане, были до крайности унылыми, проникнутыми мыслью о том, что хорошему художнику при царизме жилось плохо. Впрочем, "Кипренский" выглядит как реалистическое дополнение к одному из лучших мистических произведений русской литературы –"Портрету" Гоголя. Но дополнение неравноценное и вообще, чтобы понять, что это именно дополнение, надо Гоголя читать. Потому что у Паустовского ссылки на Гоголя нет.
Однако, Кипренский и Левитан не находились в сфере интересов будущего корифея в языкознании и создателя литературного украинского языка И.В. Сталина. А Шевченко, на беду Паустовскому и его читателям, находился. Потому произведение получилось чудовищным по форме и содержанию, хотя и с присущими Паустовскому литературными достоинствами.
В киевском музее Т.Г. Шевченко есть совершенно чудесный экспонат – карта Российской империи, на которой обозначены места ссылок, в том числе – далёкая северная окраина, какой-то Санкт-Петербург... Вам смешно? Читаем Паустовского: "Адам Мицкевич томился в позолоченной тюремной клетке – в литературных салонах ненавистного ему Петербурга". По нынешним постмодернистским временам эта фраза выглядит прямым издевательством над сталинской цензурой. Но тогда-то времена были простенькие и такие фразы принято было воспринимать прямо – без подтекста. Цензура её пропустила.
Ещё из гениального: "освобождение Шевченко почти совпало со смертью Пушкина. Пушкин умер только за год до этого". Мы даже не знаем, как это комментировать. Тем более, что умер Пушкин 10 февраля.
"Особенно охотно Шевченко искал и прочитывал книги по истории Украины". Было бы что искать… Из тогдашней небогатой историографии вообще вспоминаются киевский "Синопсис", летопись Грабянки и соответствующие разделы сочинений Карамзина и Татищева. "История русов", летописи Самовидца и Величко ещё не изданы, Николай Костомаров ещё не стал историком… Ну разве ещё "Описание Украины" Гийома де Боплана – оно было издано в русском переводе в 1832 году. Не густо, если честно. Интересно, что почти все эти сочинения по-хорошему тенденциозны – это всё же русская историография.
Позже Шевченко работал в Киевской археографической комиссии (у Паустовского, почему-то, археологической), был рисовальщиком на раскопках и дал оценку своему труду в стихотворении "Разрытая могила", проникнутым и русофобией, и ненавистью к археологам. С другой стороны, кто сказал, что поэт-мифотворец обязательно должен быть совместим с наукой? Это ж не Пушкин, который для написания "Капитанской дочки" составил целую монографию о пугачёвском бунте…
Вызывает вопросы и тема "Шевченко – художник". Замечательный педагог Иван Сошенко и сам великий Карл Брюллов носились с ним как с писаной торбой. Его обучал гравировке сам Фёдор Иордан. Возникает закономерный вопрос – каким образом при таких учителях Шевченко ухитрился не создать ничего значительного? Всё его художественное наследие – карандашные рисунки на уровне газетных рисовальщиков и бесхитростные акварельки (даже выпускная работа в академии – акварель). Единственная картина в традиционной технике (холст, масло, водка, закуска) – лубочная (как выражаются искусствоведы – романтическая) иллюстрация к его же поэме "Катерина".
С этой трактовкой можно не соглашаться, но ни для кого не секрет – школьники сначала узнают о Шевченко-поэте, а о том, что он ещё и художник – из биографии. В то время ка исторически всё было строго наоборот – у Энгельгардта его выкупали именно как художника.
"Всюду, где был Тарас, усиливался крестьянский гнев, разгоралось возмущение. Он поднимал в сознании крипаков задавленные рабством пласты человеческого достоинства и негодования". Страшный человек… Просто таки Разин и Пугачёв в одном флаконе. Как могло прийти в голову ссылать его в Казахстан? Ведь чем могло кончиться: "я взбунтую какие-либо племена. Честное слово! Назначу себя уполномоченным пророка и объявлю священную войну, джихад. (…) Представляете себе вторжение племен в Копенгаген? Впереди всех я на белом верблюде". Замените Копенгаген на Петербург, а великого комбинатора на великого поэта и поймёте, какой страшной угрозы избежала Российская империя, если верить Паустовскому.
"Николай мстил Шевченко за ненависть поэта к царям. Николай понимал, что "мужицкая" поэзия Шевченко была во много раз более страшной угрозой для самодержавия, чем либеральная болтовня юношей из Кирилло-Мефодиевского братства". Ну, мы знаем, что Николай мстил Шевченко за хамскую неблагодарность в отношении императрицы и так боялся его стихов, что разрешил издать "Кобзарь"… Тяжёлый случай.
Не моргнув глазом Паустовский пишет, что служба в армии была "каторгой". Нет, понятно, что армия, тем более – в глухом казахском гарнизоне, далеко не курорт. Но каторга?
Дальше выясняются удивительные особенности этой "каторги".
Шевченко, оказывается, за десять лет службы не выучил ни одного ружейного приёма. Это вообще поразительно – по тем временам, временам гладкоствольных ружей и линейной тактики, строевая подготовка и ружейные приёмы были основой основ солдатской службы. И если Шевченко их не выучил он… не служил.
Паустовский расписывает, как Шевченко вынужден был угощать офицеров самогоном и… пить с ними (эдакое оправдание алкоголизма поэта, полунамёками описанное в конце повести). Заключённый, пьющий со своими тюремщиками, это каторга? Правда, был такой момент в фильме "Судьба человека". Но там, всё же, была разовая рекламная акция, а не постоянная практика.
2 июня, 16:42История
«С хама не будет пана». Как лучшие люди России выкупили Тараса Шевченко, и чем он за это отплатилВсе советские школьники, а украинские - особенно, знали, что был сельский мальчик Тарас, рано осиротевший и очень стремившийся к знаниям. И была у того хлопца одна беда - он являлся крепостным. Лучшие люди России выкупили его на свободу. Правда ли это? Сущая правда, да не вся!В Новопетровском укреплении Шевченко стал своим человеком в доме коменданта и даже влюбился (безответно, разумеется) в его жену. Заключенный Бенцион Рабинович стал другом семьи начальника концлагеря и чуть было не вступил в НСДАП… Так что ли?
Самое дикое, что это сочинение принадлежит тому же человеку, который написал великолепные мемуары – "Далёкие годы", "Неспокойная юность", "Начало неведомого века"… Песня! Но как отличаются тексты, которые Паустовский писал для себя и те, которые он писал, следуя социальному заказу. Кажется, при Советской власти художникам тоже жилось не очень.
Впрочем, у Советской власти претензий к Паустовскому не было. Считалось, что писать именно так не только можно, но и должно. Издевательством над цензурой и подрывом основ такого рода агитки не считались. Ну и слава Богу. Благодаря этому примитивизму восприятия мы не потеряли замечательного писателя.