Экономист Олег Мазур о том, почему борьба за Украину идет не с Вашингтоном, а внутри самой России

— Существенные различия заключаются в том, что часть экономики отмобилизована, это в первую очередь военно-промышленный комплекс, который в разы нарастил объемы производства. Но и топливо-энергетический, потому что он тоже вынужден изменять свою направленность из-за серьезных потерь по экспорту. Ищут новые пути, прежде всего в Азию. Ускорилась газификация страны.

Но есть проблемы, связанные с тем, что у нас капиталистическая экономика с очень невысоким уровнем управляемости. Мы находимся на монополистическом этапе капиталистической экономики, а он требует государственного управления на уровне планирования. Государственный сектор должен планироваться – это закон. Подобное происходит и происходило во Франции и практически во всех развитых капиталистических государствах, не говоря уже о социалистических Китае, КНДР. Развитые капиталистические страны планируют производство.

У нас, по разным оценкам, от 40 до 60% имущества находится в государственной собственности. Это дает все возможности для того, чтобы планировать, а на основе этого планирования создавать и развивать государственное монополистическое управление, государственное регулирование экономики. К сожалению, это происходит очень медленно, по рефлекторному принципу. Когда уже возникла проблема, обострилась – тогда пытаются управлять. Но есть и исключения.

— Перевод ряда направлений экспорта на восток, например, производство сжиженного газа. Это довольно планомерно происходит. В крупном экспорте планомерности больше. Но в целом экономика России слабоуправляемая, и это одна из причин трудностей в обеспечении фронта снаряжением, боеприпасами, техникой. Производство увеличено в несколько раз, это позитивно, но этого пока недостаточно для коренного перелома в борьбе с фашизмом США во внешней политике.

Если взять пример Великой Отечественной войны, когда произошел коренной перелом? Тогда, когда у нас не только по численности войска стали больше, у нас они практически всегда по численности были больше, чем немецко-фашистские войска вместе с их сателлитами, а к 1943 году, когда закончился перевод на восток наших промышленных мощностей.

— В каком-то смысле да, но непонятно, почему это должно происходить "благодаря" санкциям или программе импортозамещения. А что, без санкций нельзя было сообразить, что необходимо собственное станкостроение, электроника, самолетостроение? Да и задача импортозамещения рефлекторная, замещают то, чего нас лишают санкции. А надо ставить задачу по созданию системы нашего, российского, производства. То же авиастроение импортозамещением не поднять, нужно ставить задачу построить столько-то самолетов. И она сейчас поставлена, ее пытаются решить. Так что есть некоторые элементы улучшения управляемости нашей экономикой, но все происходит очень медленно из-за отсутствия целостной системы долгосрочного управления экономикой и всем общественным развитием.

В государственном секторе нужен долгосрочный план развития экономики страны на 15-20 лет. Сейчас основа победы – это создание планового управления с правильными целями. Предпосылки к этому уже есть.

– Я защитил две диссертации по политической экономии и могу сказать точно, что военное производство – это производство предметов потребления, а не средств производства. Произвели хлеб, съели и все. Произвели снаряд, выстрелили или положили на склад. Это не дает развития экономики. Это дает развитие технологий, но только если эти технологии могут быть конвертированы в развитие мирного производства, в развитие средств производства, в развитие производства предметов потребления, которые идут на воспроизводство рабочей силы. Тогда да.

Конечно, военное производство еще работает на экспорт, и в этом смысле это уже не предмет потребления. Отправляем на экспорт – получаем ресурсы, денежные средства, которые позволяют развиваться стране. Но сейчас все нужно для фронта, для победы, а не на экспорт.

Думаю, что значение военной экономики для развития экономики как таковой преувеличено. Если конвертировать в мирное производство, то да, а если исключительно на военные нужды – это вычет из национального продукта. Сейчас официально это треть бюджета – 11 триллионов. Но это необходимость. Все для фронта – все для победы.

— Необходимость национализации очевидна. Этого требуют экономика, этого требует обеспечение вооруженных сил. Многие частные капиталисты встраиваются и работают в рамках военно-промышленного комплекса. Но многие же, по всей видимости, не хотели выполнять те задачи, которые перед ними ставили. У нас ведь буржуазия делится на две части, одна часть – отечественная, ориентированная на развитие отечественного производства, а другая – компрадорская, она сейчас притихла, но она есть и связана тысячами нитями с финансовым капиталом США.

Финансовый капитал США осуществлял политику фашизма в Корее, Вьетнаме, странах Латинской Америки, Югославии, в Ираке, Ливии, Сирии, сейчас реализует практику фашизма на Украине. Как известно, фашизм – открытая террористическая диктатура наиболее реакционных, наиболее шовинистических элементов финансового капитала. Финансовый капитал есть соединение промышленного и банковского капитала под контролем и руководством банковского капитала. Финансовый капитал не сформирован даже в России, не говоря уже об Украине. Именно в США мировой центр финансового капитала, который в целях обеспечения сохранения своего господства осуществляет фашизм во внешней политике.

Значительная часть буржуазии в России до сих пор поражена либеральными взглядами, вплоть до самого верха. "Рынок все решит" – до сих пор эти идеи живы в их головах, несмотря на то что эти либеральные догмы обанкротились уже тысячу раз. Частный капитал в России на практике доказал свою малоэффективность.

Если говорить научным языком, идет разрешение противоречия между тенденциями национализации и приватизации. Приватизация сейчас во многом декларируется, потому что проводить ее очень затруднительно, экономика требует обратного. Поэтому национализация по необходимости происходит, но приватизация до сих пор является частью идеологии буржуазии, а значит, в случае изменения ситуации, могут вернуть ныне национализированное имущество старым частным собственникам или продать новым.

— Да, это проблема. У нас ежегодно из страны выводится имущества на 200 млрд долларов. Причем, если до СВО это делалось через западные офшоры, то теперь — через Индонезию, Сингапур, Гонконг. А что является наполнением этих 200 млрд?

Значительная часть выводимых из страны средств – это средства, которые должны были быть вложены в восстановление изношенного оборудования, зданий и сооружений, но вместо этого выведены за рубеж.

Представьте себе станок, который стоит миллион, а срок эксплуатации, скажем, 10 лет. Предприятие каждый год по 100 тысяч рублей вкладывает в цену своей продукции, чтобы за 10 лет собрать миллион и купить новый станок взамен старого, изношенного. Это называется амортизация. Или, по-русски, неумирание. Неумирание оборудования, производства в целом. Так должно быть. А что происходит на самом деле?

Даже треть от этих сумм амортизационных фондов не вкладывают обратно в производство. Это триллионы рублей, пять-семь триллионов рублей в год недовкладывают в обновление и сохранение производственных фондов, а выводят из России или тратят на паразитическое потребление. Если амортизационные средства не будут вкладываться в производство, экономика страны нормально развиваться не будет.

А решение проблемы простое: обязать всех предпринимателей вкладывать амортизационные средства в станки, оборудование, здания и сооружения. Можно это сделать очень мягко. Не вложил кто-то в свое производство, например ему не надо, он не собирается дальше развивать производство, значит неиспользованные деньги обязан вложить в государственный амортизационный фонд под 2% годовых. А нуждающиеся в обновлении основных фондов предприниматели смогут взять оттуда целевой кредит под 4%.

Возможен и жесткий вариант — изымать. Я за любой вариант, лишь бы начали управлять триллионами амортизационных средств. Недовложения в амортизацию страшно подрывают основы российской экономики, где износ основного капитала в ряде секторов доходит до 60-70%.

— Уменьшит вывод за рубеж имущества на многие десятки миллиардов долларов в год. А если к этому добавить стимулирование вложения прибыли в производство, уменьшая налог на прибыль при вложениях в оборудование, а также изымая сверхприбыли, то выведение средств за рубеж уменьшится в разы.

Перед капиталистом стоит вопрос, куда девать прибыль. А если не вкладывать ее в производство, то остается один вариант — за рубеж. Там за выведенные средства 1-2% платят, так что лучше бы вложить их во внутренний амортизационный фонд и те же 2% получать. Да, за границей эти 2% будут в долларах, но ведь там деньги раньше или позже конфискуют. Прецедентов сколько угодно, некоторые бывшие миллиардеры жалуются, что им в Лондоне уже не на что нанять прислугу. Казалось бы, умные люди, а в этом вопросах стратегии и перспективы ведут себя как дети.

Государственное регулирование амортизационных отчислений, государственное изъятие сверхприбыли и льготы за вложение средств в технологическое развитие — это то, без чего сегодня развития не будет. Заместитель председателя правительства Белоусов попытался это сделать – вытащил из олигархов-металлургов 300 млрд, но этого очень мало. В экономику страны должны вливаться триллионы рублей, которые сейчас уходят за рубеж, и тогда победа в СВО приблизилась бы очень серьезно.

Очень сильно уменьшит вывод за рубеж российских богатств увеличение заработной платы рабочих, что уменьшит сверхприбыли капиталистов, получаемые за счет сверхэксплуатации рабочих. В России зарплата рабочих раз в 5 меньше, чем стоимость рабочей силы. И эту разницу присваивают капиталисты и вывозят за рубеж. Чем выше будет зарплата рабочих, тем больше средств останется в России, тем лучше будут жить рабочие, тем меньше будет дефицит рабочей силы в стране.

На фронте воюют в основном рабочие, не олигархи, а на предприятиях ВПК смены по 12 часов, да еще часто и без выходных. Долго так можно вытянуть? Эта тема очень серьезная, но она так и не стала приоритетной ни в одной экономической дискуссии.

– Думаю, что о жесткой альтернативе — Восток или Запад — говорить неправильно. Россия в широком смысле этого слова, с Белоруссией и Украиной, как преемник и продолжатель Советского Союза — это всегда и Восток, и Запад. В этом сила. Не надо уходить полностью от отношений с Западом. Нам нужны технологии, культурные, спортивные связи. Нам нужны нормальные связи с Западом, и они не всегда будут таким, как сейчас.

Нынешний военный кризис во многом связан с тем, что финансовый капитал США сопротивляется росту влияния Китая. Китай уже давно первая экономика мира по промышленному производству. Мне очень нравится такое сравнение: Китай производит за две недели цемента столько, сколько США за год. И по металлу похожая ситуация, и по многим другим отраслям. По энергетике еще не такое преимущество, но и оно будет. И когда Китай экономически победит США, Запад станет другим.

Я не вижу серьезной угрозы экономического поглощения Китаем России. Китай не империалистическая страна, он не ставит перед собой такую задачу. Задача Китая — продать побольше товаров и получить побольше сырья, а Россия продает сырье и покупает китайских товаров больше, чем раньше. В поглощении нет никакого смысла. С военной же точки зрения Китай нам сейчас не угроза — у них около 400 ядерных боеголовок, а у нас примерно 4000. И атомных подводных лодок у нас больше, и новые строим.

Угроза может быть только в том смысле, что слабое развитие России приведет к усилению зависимости. Ну так, чтобы этого не случилось, нужно развивать Россию.

Хотя у нас есть национально ориентированная буржуазия, но компрадорская тоже осталась. Они борются друг с другом, и судьба Украины решается на самом деле не в Вашингтоне, ее судьба решается в борьбе этих двух своеобразных фракций в России. Победит национально ориентированная российская буржуазия, значит Украина будет союзным нам государством.