— Владимир, говоря о конфликте на Украине, все традиционно вспоминают о карьере Владимира Зеленского в комедии, зачастую презрительно называя его клоуном. Но комедия, юмор играют такую большую роль в общественном сознании, что мне кажется странным от него отмахиваться.
Конкретный пример: вспыхивает с новой силой палестино-израильский конфликт, и появляется очередная война довольно жестких, порой откровенно злых шуток и карикатур, например, в консервативных изданиях вроде Charlie Hebdo и The Spectator.
Как человек от юмора, и тем более имеющий подробное представление о юморе на Украине, как вы относитесь к такому во время военных действий, когда гибнут люди? Какой юмор вообще может быть этичен во время войны?
— Мы все прекрасно понимаем, что без юмора тяжеловато жить, но, как вы правильно подчеркнули, юмор не должен опускаться ниже плинтуса, как говорят кавээнщики. Он по определению должен быть таким, чтобы тебе было не стыдно рассказать своему ребенку или маме, глядя в глаза.
Если тебе стыдно, больно смотреть на маму, которая будет корчиться от этой шутки, — тогда это не этично. Пошлость и юмор — вообще разные вещи. Я считаю, что, не уверен какое подобрать слово в отношении журнала Charlie Hebdo… который печатает свои юмористические картинки, он просто хайпует на войне. Им важно только одно: чтобы о них говорили во всем мире и покупали журналы.
— И тем не менее такие шутки и карикатуры всегда отвечают запросам какого-то радикального слоя населения… В случае с Charlie Hebdo консервативных европейцев, наверное.
— Европа начнет что-то понимать, когда у них начнется что-то подобное. Те, кто видел все [войну] своими глазами, тем уже не смешно. Пока человек ничего не знает о беде, не чувствует, он не может оценить ни уровень этого «юмора», ни качество.
Вот смотрите: война на Украине идет с 14 года, и я тогда, приезжая из Донецка в Ростов, а это 200 километров, слышал от людей вопросы: «А что, у вас правда стреляют?» Я им говорю: «Вы что, телевизор не смотрите?» И они отвечали: «Не успеваем». То есть 200 километров от линии соприкосновения, и люди живут совершенно другой жизнью, не понимают, что тут происходит. Только те, кто приезжали сюда, возвращаясь обратно удивлялись пьнякам, вечеринкам, веселью.
Не хотелось бы, конечно, погружать всю страну в этот ужас, но те, кто находятся далеко от всех событий, действительно ничего не знают. У них жизнь строится вокруг их холодильника, благополучия. И здоровья близких, конечно.
Соответственно, такие «юмористические» журналы работают на тех людей, которые никогда не сталкивались со всем этим.
— Многие конфликты, отчасти и украинский и тем более израильский, имеют этнические и религиозные мотивы, и тогда шутки и сатира зачастую превращаются в откровенный шовинизм…
— Знаете, есть анекдоты, подчеркивающие национальность, — еврейские, например, которые они сами о себе придумывают. В этом ничего страшного нет, когда это какой-нибудь анекдот на бытовую тему: «К раввину приходит Абрам…» и все такое. Но бывают шутки, которые интепретируют этнические вопросы с очень нехорошей стороны.
В 70-х годах, когда конфликты [на Ближнем Востоке] затихали, появлялись эти анекдоты. Причем почему-то со стороны Израиля. Хотя, казалось бы, еврейский народ столько перенес во время Второй мировой войны… А государство Израиль почему-то решило, что им можно всех уничтожать и шутить над этим. Я, как бывший кавээнщик… Хотя бывших, конечно, не бывает, не стал бы о таком шутить.
— Мне вспомнился сейчас Джордж Карлин — икона мирового (англоязычного) стендапа, который шутит довольно-таки жестко, иногда и на национальные темы, но никто на него вроде бы не обижался.
— Там все по лезвию. Я бы не сказал, что этот юмор мне сильно нравится, я отношусь к нему не очень хорошо. Понятно, что это актуальные темы, но нельзя шутить так, чтобы это приносило боль целому народу: что Карабах, что Израиль, что Украина. Мы не позволяем себе шутить над погибшими солдаты украинской армии. А что делает Украина? Она же издевается как только может.
— В принципе, украинский юмор очень радикализировался с 14 года… Вы знаете всех этих людей, которые делали украинскую комедию лично, как это произошло?
— Были там свои боссы, которые вливали деньги: начиная с [Игоря] Коломойского* и продолжая остальными. До 14 года шутили вообще обо всем и обо всех — от [Владимира] Путина, до [Виктора] Януковича и партий, которые их же спонсировали.
С 14 года вопрос стал так перед всеми: либо вы, ребята, работаете вот так, по-новому, либо мы вас закрываем. А над любым шоу работает большая группа людей, это же не только люди, которых вы видите на сцене. Вопрос, конечно, в деньгах. Жажда денег победила здравый ум.
Когда все это началось, в 14 году, украинский КВН перестал ездить на сочинский фестиваль в Россию. На Украине запретили использовать эти три буквы — КВН и придумали «Лигу смеха», которая проходила в основном в Киеве и Одессе. Не скажу, что это был плохой проект.
3 мая 2023, 07:16Культура
Режиссер Талия Финкель о том, как восстановление исторической справедливости примиряет враждующие народыТалия Финкель — израильский режиссер-документалист, журналист и продюсер, участница 45-го Московского международного кинофестиваля (ММКФ). В конкурсную программу документальных фильмов вошла ее картина "Анна и врач-египтянин".— Вы знаете Зеленского, можете рассказать о нем?
— В 95 году он приехал на Сочинский фестиваль вместе с командой «95 квартал». Маленький, худощавый мальчик. У меня, кстати, было с ним интервью, которое есть на YouTube, — он там, в театре, в Сочи рассказывает о себе.
Я ему там сказал: «Володя, у тебя есть все шансы в Высшей лиге. Главное — не бросать и заниматься собой».
— Когда вы последний раз общались с ним?
— Где-то перед войной, 2010–2011 год.
— Тогда можно было хотя бы теоретически предположить, что он попадет в политику?
— Нет, совершенно нет.
— А когда вышел сериал?
— Нет. Может быть, на Украине было такое ощущение. Этим сериалом он, конечно, вынес мозг народу. Люди думали, что будет, как в кино.
Я всегда говорил, что КВН дает любому человеку, от реквизитора до актера, дополнительный шанс в жизни. Зеленский — первый президент, но как много министров Азербайджана, Армении, Грузии, которые добились политических высот из КВН. В Дагестане много чиновников.
Помните дебаты Зеленского с [Петром] Порошенко? Эту стычку он выиграл, как актер. Все тогда подумали: «Отлично! Сейчас война закончится, пришел, наконец, наш, нормальный пацан». И он думал, что все так просто.
Но когда он был еще кандидатом, и к нему пришли товарищи из далекой Америки, тисками взяли его …, выложив на стол все достижения в его жизни, они сказали: «Парень, мы не будем мешать тебе становиться президентом, но ты от нас не убегай, мы где-то здесь рядом, ты будешь делать то, что мы скажем».
Порошенко им был уже невыгоден, народ от него устал, нужно было, чтобы все поверили в перемены. Это как с Януковичем, но ему не дали второй шанс.
— Сейчас хороший, этичный юмор остался?
— В первую очередь, конечно, КВН. А так, мне нравится шоу «Уральские пельмени», его можно даже смотреть с детьми — не стыдно. Они не позволяют себе шутить даже на пошлые темы. Есть много проектов на ТНТ, они не шовинистические, но они слишком вульгарные. Но иногда проскакивает какая-нибудь интересная миниатюра.
— Юмор поможет примирению народов после войны?
— Я думаю, что юмор — это третья стадия. Первая — окончание войны, потом — рост благосостояния людей, которые остались без жилья, без всего. Пока это не решится, им будет не до юмора. И, конечно, никакой юмор не поможет сгладить смерть человека. А на третьем этапе юмор начнет работать, он будет полировать, чтобы все блестело, чтобы все было хорошо.
*Спонсор экстремизма и терроризма.