О ряде аспектов, связанных с развитием этих отношений, в интервью изданию Украина.ру рассказала директор Института Африки РАН Ирина Абрамова.
— Ирина Олеговна, у СССР было много наработок в отношении с африканскими странами. Но в процессе его распада эти наработки были утеряны. Какие шаги Россия сейчас предпринимает для восстановления своих позиций на африканском направлении?
— Россия ведёт свою политику в Африке довольно активно. Как вы знаете, в июле прошёл уже второй саммит «Россия — Африка», который, несмотря на беспрецедентное давление, был достаточно успешным. На него приехали представители практически всех африканских стран за исключением девяти из них.
Не все государства были представлены на высшем уровне, однако смотреть нужно не на то, сколько к нам приехало президентов, а каким оказался результат. И если первый саммит в основном продемонстрировал наше стремление и желание вернуться в Африку, то на втором мы уже говорили о конкретных проектах и о том, как сделать наше сотрудничество взаимно интересным.
Мы всегда исходим из следующего: давайте сотрудничать там, где мы можем что-то дать Африке, и там, где она может что-то дать нам. И в этом плане основными направлениями на ближайший год будут агросфера, медицина, энергетика и космос. Ну и, конечно, IT-технологии, кибербезопасность и безопасность в целом.
И хорошо, что наступило понимание того, что Африка — континент, который развивается чрезвычайно быстро, и где-то лет через двадцать он займёт такие же позиции, которые сегодня занимают Китай и Индия. И нам нужно готовиться к этому уже сейчас.
— Как представляется, многие африканские страны рассматривают Россию именно как донора безопасности. Насколько они реально заинтересованы в этом, и действительно ли Россия может потеснить в этой сфере западных конкурентов — прежде всего, Францию?
— Пример Франции очень ярок: по итогам многочисленных операций, таких, как «Сервал», «Бархан» и т. д., особенно в Западной Африке, в зоне Сахеля, местные проблемы решены не были.
А случай с Центральноафриканской Республикой, когда России удалось усадить за стол переговоров представителей 44 разных племён и народов, говорит сам за себя, так как в стране удалось достичь стабильности.
Конечно, Россия вполне способна обеспечить безопасность африканских стран, которая для них чрезвычайно важна. Они смотрят на нас с большим интересом. Специальная военная операция показала, как хорошо работает российское оружие.
Но в плане безопасности также важны наши современные технологии — это касается и кибербезопасности, и подготовки соответствующих кадров.
В своё время в СССР в этом направлении делалось очень много, потому что африканцы в конечном итоге должны сами обеспечивать свою безопасность. Мы не хотим вмешиваться в их внутренние дела, мы можем им только помочь.
— В каких африканских странах позиции России сейчас наиболее прочны, и в каких их ещё предстоит упрочить?
— Как директор Института Африки, я всегда говорю, что мы готовы взаимодействовать абсолютно со всеми странами, которые хотят взаимодействовать с нами. Но, конечно, у нас есть государства, с которыми мы сотрудничаем больше всего.
Первые три позиции традиционно занимают Египет, Алжир и ЮАР. Товарооборот с Египтом превышает $ 6 млрд, с Алжиром он составляет порядка $ 3 млрд, с ЮАР — более $ 1 млрд. То есть традиционно существует перекос в сторону юга и севера континента.
На самом деле, по моему мнению, нужно активно развивать отношения с Восточной Африкой — в первую очередь, с Эфиопией, Танзанией, Угандой и Мозамбиком.
На западе и в центре континента ключевой для нас страной является Демократическая Республика Конго — обладатель очень многих полезных ископаемых, в том числе кобальта, без которого не взлетит ни один бомбардировщик. В стратегическом плане для нас это важно, если мы хотим создать точки напряжения для наших противников.
В Западной Африке мы активно сотрудничаем с Мали, с Буркина-Фасо, с ЦАР, с Конго. К сожалению, у нас испортились отношения с Анголой, но я очень надеюсь, что их удастся восстановить.
В общем, каждая страна имеет свою специфику, и нам нужно вести грамотную политику. А для этого нам нужны специалисты. Следует готовить африканистов, в которых мы испытываем колоссальный недостаток. Но вода камень точит: думаю, мы продвинемся в этом направлении.
— Несмотря на желание многих африканских стран политически дистанцироваться от своих колониальных метрополий, многие из них в экономической, финансовой и банковской сфере до сих пор связаны с ними очень тесно. Может ли эта ситуация измениться?
— Да, она меняется. Дело в том, что колониальные инструменты в виде экономического доминирования бывших метрополий сохраняется несмотря на достижение политической независимости. Но именно сейчас эти страны понимают, что у них появилась реальная возможность для того, чтобы наконец сбросить оковы колониализма, в том числе в финансовом плане.
И это не только из-за России. В мире появились новые крупные игроки — Китай, Индия, Бразилия, Турция, арабские страны, которые вполне могут создать конкуренцию. У африканских стран есть выбор, с кем взаимодействовать и как это делать. России будет достаточно сложно конкурировать с этими новыми игроками, но поскольку у нас с ними нет политических противоречий, мы можем действовать с ними в союзе.
Например, у нас есть очень хорошие идеи — мы придумщики. Китайцы — копировальщики и реализаторы. А у арабов — большие деньги, которые они не знают как потратить в Африке. Если мы будет объединять усилия в рамках Глобального Юга, мы добьёмся успеха, а африканские страны наконец-то сбросят реальное ярмо колониализма.