"Щорс идёт под знаменем - красный командир..."

Николай Александрович Щорс родился 6 июня 1895 года в небольшом городе Сновск нынешней Черниговской области. Сам городок возник на реке Снови в 1860 году – как станция Коржовка Либаво-Роменской железной дороги. Не удивительно, что отец его был железнодорожник – переселенец из Белоруссии.

Семья Щорсов была многодетной — 10 детей, среди которых Николай был старшим. После окончания школы выбор у Коли оставался невелик: или идти кочегаром на паровоз, или поступать в военно-фельдшерскую школу. Александр Николаевич отслужил в армии срочную службу и как отставник имел право на бесплатное обучение своих сыновей в подобных учреждениях, лишь бы после сдачи экзаменов они набрали достаточный проходной балл.

В 1905 году Коля стал свидетелем организованной в Сновске стачки. Активное участие в её организации принимал его дядя Казимир Табельчук. Он давал племяннику читать книги Максима Горького, и постепенно стал водить его на тайные сборища, где местные революционеры обсуждали последние политические события и публикации в запрещённых газетах.

Для поступления в фельдшерскую школу Щорс поехал в Николаев, и недобрал там полбалла. На следующий год он уже отправился в Киев, где успешно сдал экзамены вместе со своим братом Константином. Едва закончилось обучение, как Россия вступила в Первую мировую войну. Николая отправили служить на Западный фронт в мортирный отдельный дивизион. Тогда же он узнал, что дядю Казимира за проведение первомайской сходки отправили в Сибирь.

В первые годы войны армия растеряла значительную часть своего офицерского корпуса, который традиционно формировался из дворян. Открылись социальные лифты — в училища и школы прапорщиков стали набирать рабочих и крестьян. Николай решил этим воспользоваться.

1 июня 1916 года, после окончания 4-месячных ускоренных курсов, его произвели в прапорщики и отправили на Юго-Западный фронт, где он после смены нескольких частей закрепился в 335-м Анапском пехотном полку.

Весной Щорса отправили в тыл на ускоренные курсы по освоению бомбомётов и миномётов — нового для Русской армии оружия. 30 апреля его произвели в подпоручики и уже собирались отправлять обратно на фронт, когда вдруг у него обнаружился туберкулёз. По тем временам с достатком Николая болезнь эта практически была неизлечимой, а ведь ему ещё не исполнилось и 22 лет. Пришлось ехать не в дивизию, а в Симферополь, в госпиталь.

В декабре его комиссовали и отправили домой, а дома оказалось неспокойно – УНР, советские республики, Брестский мир, гетманат Скоропадского…

В соседней Городне появился немецкий бронепоезд. В Сновске он мог появиться с минуты на минуту — немцам наверняка нужно было взять под контроль железнодорожный мост через Сновь.

Событие это послужило катализатором создания партизанского отряда. В Сновске собралось человек 30, включая Николая, его брата Константина и дядю Казимира. Они поехали в Семёновку, где свой отряд возник ещё в конце прошлого года.

Здесь Щорс впервые познакомился с Казимиром Квятеком — одним из своих будущих помощников. Отряд у семёновцев был, а вот командир отсутствовал, и после непродолжительных обсуждений партизаны выбрали 22-летнего, но рассудительного и опытного Николая, под началом у которого вскоре оказалось более 200 бойцов.

23 марта 1918 года по округе было распространено официальное обращение. В нём Щорс декларировал насаждение в своём отряде строгой воинской дисциплины, запрет пьянства, расстрел за мародёрство. Вскоре он разросся до 300 человек, обзавёлся тремя пулемётами и даже орудием. Первое боевое крещение партизаны получил в районе Новозыбкова (современная Брянская область).

Немцы украинских красногвардейцев объявили бандитами и сначала не восприняли всерьёз. Но "бандиты" умели неплохо воевать — немцы понесли потери и были вынуждены подтянуть бронепоезд. Сражаться против него отряду Щорса было нечем, и он отступил на восток в Россию.

В середине апреля правительство Ленина подписало с гетманом перемирие, по которому между Украинской державой и Советской Республикой определялась нейтральная пограничная полоса. Отошедшие в неё украинские партизаны подлежали разоружению — Щорс был вынужден распустить свой отряд. Большая часть партизан отправилась по домам, Николай же поехал в Самару, а оттуда в Москву, где пытался поступить в медицинский институт.

В начале июня на юге Киевщины вспыхнуло Звенигородско-Таращанское восстание. Оно было жестоко подавлено, но Таращанский отряд оккупантам разгромить не удалось — с боями, вбирая в себя массы недовольных, он отступил на Левобережье.

Здесь в Черниговской области и на Слобожанщине также быстро росло партизанское движение. Но тягаться с регулярными немецкими войсками партизаны не могли и постепенно "выдавливались" в Советскую Россию.

Из партизанских отрядов в приграничной Унече началось формирование красногвардейских украинских куреней — будущих полков. Встреченный Щорсом в Москве Квятек рассказал ему об этом, и они поехали в Унечу.

Здесь собирались отошедшие на север черниговские партизанские отряды, из которых к 24 сентября был сформирован 3-й Повстанческий полк им. тов. Богуна (партийная кличка одного из подпольщиков). Командование над ним доверили Щорсу. Вместе с 1-м полком Червонного казачества, 2-м Таращанским и 4-м Повстанческим они образовали 1-ю Повстанческую дивизию Украинской Советской Республики. 2-я Повстанческая дивизия в это время формировалась в Курской губернии. В октябре Богунский и Таращанский полки свели во 2-ю бригаду, командовать которой поручили Щорсу. Полк он передал Квятеку.

В Унече Николай познакомился с революционно настроенной девушкой — Фрумой Ростовой (Хайкиной). В составе красногвардейских отрядов она воевала ещё с февраля 1918-го, успела получить ранение и попасть в плен к полякам. Её выменяли на польских офицеров, после чего она явилась в Унечу по заданию Брянского губкома, возглавляя отряд китайцев и казахов.

Молодые люди быстро стали мужем и женой. Однако вскоре у Фрумы тоже обнаружился туберкулёз — она отправилась в госпиталь и вернулась к Щорсу уже в разгар боёв в марте 1919 года. Где-то в то время они и зачали своего единственного ребёнка — дочку Валентину, родившуюся уже после гибели её отца.

Щорс завоевал доверие своих бойцов, с одной стороны, заботясь об их быте, а с другой — требуя жёсткого соблюдения дисциплины.

Тем временем, 13 ноября 1918 года правительство РСФСР аннулировало положения Брестского мира, а 29-го Временное украинское рабоче-крестьянское правительство объявило о восстановлении в республике Советской власти. Одновременно 1-я Повстанческая дивизия двинулась на Киев, а 2-я — на Харьков.

Богунский полк боевое крещение получил под Клинцами. В критический момент боя с тыла подошёл немецкий бронепоезд, хотя с немецким солдатским комитетом было договорено, что они вмешиваться в бои "красных" с гайдамаками не будут. Стремясь сохранить жизнь своих солдат, командование провело повторные переговоры, которые закончились тем, что 10 декабря немцы самостоятельно разоружили гайдамаков и оставили Клинцы.

После свержения петлюровцами Гетмана и провозглашения власти Директории УНР красные продолжили боевые действия уже против неё. Однако и новый противник оказался не шибко силён, серьёзно затормозить продвижения красных полков он не мог. 12 января 1919 года они вошли в Чернигов, в помощь наступавшим выступил подпольный ревком. В тылу у петлюровцев удалось перерезать шоссейную дорогу на Киев: полуокружённые в городе части сдались. Сложнее обстояла ситуация вне его пределов — бой за мост через Десну шёл до полуночи. С его захватом дорога на Киев была открыта.

1 февраля бригада ворвалась в Бровары — армия Петлюры разлагалась на глазах, многие её подразделения целиком переходили на сторону большевиков, но здесь ожесточённое сопротивление оказали "сечевые стрельцы", которых удалось выбить только после нескольких часов тяжёлого боя. Зато в оставленный петлюровцами Киев бригада вошла уже без сопротивления.

Тогда же командование назначило Щорса первым комендантом города. Его поглотили заботы по налаживанию функционирования всех служб, а "богунцы" и "таращанцы" тем временем продолжали преследование отходившего на запад противника.

20 февраля без боя был взят Фастов, 8 марта — Казатин. Здесь Щорс вступил в командование уже всей дивизией, к тому времени сменившей своё название на 1-ю Советскую Украинскую. С 4 тысяч человек, бывших в Унече, она выросла до крупного соединения, численностью в 12 тысяч штыков и сабель. Щорс нацелил свои Богунский и Таращанский полки на Винницу — Директория облюбовала её в качестве своей штаб-квартиры. Кроме того, этот город являлся важным транспортным узлом.

Понадобилось 10 дней, чтобы отбить его у Петлюры. Также был захвачены Житомир, Жмеринка, в начале апреля ожесточённые бои развернулись за Бердичев. В Коростене были блокированы крупные петлюровские силы, но скоро и здесь сопротивление противника было сломлено. К первым числам июня дивизия Щорса освободила почти всю правобережную Украину и вышла к старой австро-российской границе.

На помощь Директории выступили интервенты – сформированная во Франции 50-тысячная польская армия генерала Юзефа Халлера, прозванная за цвета мундиров её солдат "голубой", была переброшена на советско-польский фронт. Вскоре в контрнаступлении севернее Проскурова (современный Хмельницкий) петлюровцы взломали позиции 1-й дивизии.

В Полесье были потеряны Сарны и Давид-Городок.

В мае вспыхнул Григорьевский мятеж, началось наступление белогвардейских войск на юге. Медленно отступая, подчинённые Щорсу полки упорно удерживали основные железнодорожные узлы, позволяя тем самым провести у них в тылу эвакуацию Киева и других городов.

Одновременно проводилось переформирование армии УССР — она становилась составной частью единой Красной армии. Дивизию Щорса объединили с 3-й пограничной дивизией Ивана Дубового, после чего она стала называться 44-й стрелковой дивизией РККА. Николай Александрович сохранил командование, а Дубового назначили к нему заместителем.

30 августа они выехали в район Коростеня, где велись особенно ожесточённые бои. Дубовой потом вспоминал: "противник открыл сильный пулемётный огонь и, особенно помню, проявлял "лихость" один пулемёт у железнодорожной будки… Щорс взял бинокль и начал смотреть туда, откуда шёл пулемётный огонь. Но прошло мгновение, и бинокль из рук Щорса упал на землю, голова Щорса тоже…"

Дубовой сделал на голове Щорса повязку, которую потом запретил снимать. Тело комдива забальзамировали и поместили в цинковый гроб, так её и не сняв. Гроб доставили жене Фруме, которая в сопровождении нескольких красноармейцев отвезла его в свою родную Самару, где могила вскоре затерялась.

Эксгумацию останков провели только в первой половине 1949 года. Она показала, что свидетельства Дубового были ложными. Щорс оказался убитым из нагана в затылок, но так как все свидетели его гибели (в том числе и Дубовой) к тому времени уже были репрессированы, делу не придали особой огласки. Его стали раздувать уже при Хрущёве, а особенно сильно о нём стали шуметь в "перестроечные" и "постперестроечные" времена.

Даже мёртвый легендарный комдив продолжает оставаться для украинских националистов объектом раздражения. Память о нём "мусолят", смакуя подлое убийство соратниками в спину. Родной город легендарного комдива Сновск, носивший до 2016 года название Щорс, после волны декоммунизации переименовали обратно.