Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру.
— Игорь Валерьевич, Минфин США ввел санкции против ряда российских нефтяных компаний, институтов. Как это скажется на топливно-энергетическом комплексе?
— Да, по глубоководным проектам в Арктике американцы вводят сейчас якобы новые санкции. На самом деле это немного другой список тех санкций, которые существуют с 2014—2015 годов против России.
Буквально первые секторальные санкции, которые США против России вводила, — это запрет на работу в российских проектах по добыче нефти из трудноизвлекаемых пород, аналог сланцевой нефти, то, что у нас называется «Баженовской свитой». И работа на глубоководном шельфе, и на шельфе Арктики, буквально отдельно это было прописано.
Поэтому в 2014 году, в момент, когда эти санкции были введены, «Роснефть» бурила вместе с ExxonMobil в Карском море участок, там такая скважина «Университетская» была. В итоге они открыли месторождение «Победа». Но тогда ExxonMobil пришлось даже обращаться к американским регуляторам и просить дать отсрочку вступления этих санкций по отношении к их проекту с «Роснефтью» на месяц. Потому что бросить бурение посреди процесса нельзя было, это было бы экологически опасно, тем более в условиях Арктики. И вот тогда они добурили, но после этого ушли.
Почему американцы били именно по этим двум типам проектов, — шельфовому и трудноизвлекаемому, — потому что Россия рассчитывала, что именно эти два типа проекта — это некое будущее нашей добычи, что именно там мы будем наращивать объемы производства нефти, потому что классические западносибирские месторождения постепенно истощаются, и нужно куда-то переходить.
И вот два направления активно развивались — шельф и трудноизвлекаемые, и к 2014 году уже создано было множество совместных предприятий с иностранцами, чтобы на базе их опыта и технологий можно было адаптировать эти технологии к российским реалиям и добывать.
Поэтому эти санкции, по сути, были уже давно, ничего нового здесь нет. На шельфе и так иностранцы у нас не представлены западные компании — ни европейские, ни американские. Поэтому я думаю, что это просто попытка как-то добавить новых санкций в условиях, когда и так все, что можно было, уже фактически введено.
— Бензин в США продолжает держаться на уровне выше одного доллара за литр. Там этот показатель зависит от стоимости нефти в большей степени. Такой дилетантский, может быть, вопрос, который зачастую интересует наших зрителей и читателей. У нас ситуация иная. От каких факторов зависит цена на бензин у нас в России?
— У нас большая часть стоимости в литре бензина — это налоги и сборы всевозможные со стороны государства, поэтому государство имеет в этом плане все инструменты для того, чтобы управлять этой ценой.
Прежде всего, оно регулирует так называемую демпфирующую надбавку, это когда государство из бюджета нефтяным компаниям выплачивает обратно деньги, чтобы те не повышали цены. Потому что компании говорили всегда, что они могут эти объемы продать на внешнем рынке, либо надо, чтобы цены на внутреннем рынке были такими же, как на внешнем.
Чтобы у нас не было мировой цены на нефтепродукты, государство приплачивает нефтяным компаниям эту разницу между мировыми ценами и какими оно хочет, чтобы они были в России на внутреннем рынке. Поэтому государство, меняя размеры этих выплат, механизм демпфирующей надбавки, по сути, регулирует внутренние цены на нефтепродукты, на топливо.
Здесь государство придерживается принципа «пусть цены растут, но не выше уровня инфляции». Поэтому и сейчас стоит ожидать, что цены на топливо у нас подрастут, — к сожалению, сложно вспомнить какой-то период, когда они снижались в рознице, — но все равно они укладываются в уровень инфляции. Поэтому существенного подорожания тоже не стоит ждать.
— У нас скоро пройдет форсайт-форум, который организовывает Украина.ру, тема будет: «Какая Украина нам нужна?» Хотелось бы у вас спросить, а какая Украина нам нужна?
— Если мы говорили про область энергетики, которую я изучаю, то здесь, конечно, пока сохраняется транзит через Украину. И в этом плане, если бы Украина была бы нормальным игроком все предыдущие годы на рынке транзита, не требовала себе чего-то особенного, исключительного, чего-то дискриминирующего Россию, то, конечно, ситуация могла быть абсолютно иной.
Мы же помним, что они годами всеми правдами и неправдами пытались удержать транзит российского газа, всячески поднимали тарифы, навязывали невыгодные «Газпрому» контракты. С одной стороны, говорили, что они за европейское законодательство в области энергетики, а с другой стороны, говорили: нет-нет-нет, никакой свободной конкуренции. Хотя там же (в европейском законодательстве. — Ред.) это декларируется, что должен быть свободный выбор маршрута доставки, поставщиков и т. д.
Говорят: нет, никакой свободы не должно быть у России. Россия должна качать только через Украину газ. И до сих пор, кстати, они об этом говорят, что нужно перекрыть санкциями все обходные газопроводы, чтобы Россия качала только через них и платила деньги им.
В этом плане, наверное, хотелось бы пожелать, чтобы все-таки нас не пытались сковывать и запирать на украинском транзите — что по нефти, что по газу позволяли бы нам нормально работать. Это призыв, наверное, не только к Украине, естественно, но и к европейцам. Понятно, что в современных реалиях это невозможно, там жутко все политизировано.
Сейчас нам уже не столько надо смотреть на Украину, на Запад, сколько на Восток. Но тем не менее, конечно, Украина сейчас остается транзитером российской нефти и газа, и хотелось бы, чтобы вопрос, будет ли дальше транзит или нет, решался не украинскими политиками или военными, а все-таки бизнесом. И в этом плане нам нужно исходить из рациональности и здорового прагматизма.