Почему Зеленского на самом деле никто не выбирал и какую роль он сыграет после СВО

Юрген Хабермас заметил, что с тех пор как капиталистическое общество перешло в стадию империализма (монополистического, нерыночного капитализма), СМИ перестали выполнять общественную функцию донесения информации, но превратились в инструмент формирования общественного мнения. Само же это формирование в конечном итоге независимо от конкретных интересов конкретных собственников СМИ, сводится к сбору как можно большей аудитории для разного рода монетизации и подталкиванию аудитории к непрерывному потреблению медиаобразов.

Воздействие на общество через разнообразные медиаобразы Джозеф Най назвал мягкой политической силой, или «мягкой силой». В монополистическом капитализме монополия на «мягкое», символическое насилие находится в руках государства, а общество, организованное символическим насилием, согласно определению Ги Дебора, становится «обществом спектакля».

Спектакль — это общественное отношение, опосредствованное образами, в котором воображение человека используется для господства над ним. Человеку с помощью медиа навязывают внешние образы, которые способность к творчеству подменяют правом эмоционально реагировать на предложенное меню, в рамках которого надо быть, например, на выборах или за Зеленского, или за Порошенко.

Эмоционально — значит воспринимать эти политические фигуры не как представителей и выразителей объективных интересов тех или иных экономических групп внутри и вне страны, а субъективно — как хорошего или плохого, приятного или неприятного, симпатичного или отвратительного, вдохновляющего или скучного.

Спектакль, как любой вид искусства, производит эмоциональный образ. Для задействования рацио и логики нужны достоверные данные для анализа. В данном примере данные о том, кто и с какими целями финансирует предвыборные кампании указанных политиков. Но достоверных данных для человека, не погруженного в вопрос профессионально, не существует. Когда у нас что-то болит, мы идем к врачу, который специально учился, чтобы разбираться в болезнях. Так и в политике — человек, погруженный в свою узкую профессиональную деятельность и семейные вопросы, вынужден верить политическим экспертам и вместо правды получать т. н. постправду, нечто в ограниченной «картине мира» выглядящее как правда. А где вера, там нет знания, т. е. появляется поле для манипуляций.

Неоднократно замечал, как беженцам с Украины, которые просят помощи, говорят: «А вот нечего было выбирать Зеленского, теперь расхлебывайте». Но в том и вся суть «общества спектакля», что никто не выбирал Зеленского.

Избиратель не знал его лично, никогда не взаимодействовал с ним ни в какой предметно-практической деятельности, не имел достоверных данных о финансировании его предвыборной кампании, а значит, выбирал не Зеленского, а медиаобраз Зеленского, который был сформирован:

Так с помощью настоящего театрального действа был выстроен эмоциональный образ, за который и голосовал избиратель. А по сути, покупал и потреблял бренд «Зе», как покупают бренд одежды или бытовой техники. Бренд же выбирают под воздействием рекламы.

И это не говоря уже о том, что партии, позиционировавшие себя как антинационалистические и миротворческие, будто специально ради победы Зеленского не объединились и выставили такие кандидатуры, которые никак не смогли бы набрать большинство голосов. Спектакль организовали так, что выбрать кого-то другого было просто невозможно, поскольку никого другого и не было. А если вдруг кто-то альтернативный, не срежиссированный, и появляется, «общество спектакля» хорошо знает, что с ним делать — превратить в спектакль. Так бескомпромиссный революционер Че Гевара становится модным принтом на популярных футболках, которые покупают временно бунтующие подростки, и нет больше ни Че Гевары, ни революции.

Товар-образ вместо реального мира, лайк в интернете вместо политического действия — так устроено «общество спектакля», где должны быть активные актеры на сцене (шоу-политики и разные активисты) и пассивные зрители. Но сценарий и бюджет не определяются ни теми ни другими. Если раньше массы в капиталистической части мира в основном были статистами в политическом процессе, то теперь они стали отстраненными зрителями, потребляющими политический развлекательный продукт как любое шоу.

А поскольку средства донесения развлекательного продукта монополизированы правящим классом, то он диктует не только что хорошо, а что плохо, но и что существует, а чего и нет вовсе. В медиаобразе Майдана протестовать вышел «народ». И хотя для рацио совершенно ясно, что немалая часть народа участвовала в Антимайдане, а абсолютное большинство вообще сидело дома, для политического результата это не имеет никакого значения.

Именно это неактивное абсолютное большинство превращается в отстраненного зрителя шоу, в котором конструируется образ социальной реальности, формируются привычки, стереотипы, установки. А дальше большинство не нужно ни к чему принуждать, оно опирается на эти сконструированные установки в своей повседневной жизни и как бы по собственной воле действует так, как нужно сценаристу спектакля — голосует, пишет доносы на соседей, переходит на чужой язык, собирает донаты праворадикальным группировкам, берет в руки оружие.

Главный парадокс заключается в том, что потребление развлекательного шоу не предполагает настоящего потребления, связанного с собственностью, с обладанием теми либо иными вещами. Потребляются лишь бренды и медийные знаки: «Украина едина», «Армія, мова, віра», Крым и Донбасс не как регионы, населенные людьми со своими взглядами и надеждами, а как «наша» собственность, которую у «нас» отняли.

«Иллюзия обладания» территориями, предприятиями, недрами (которые на самом деле находятся в собственности у конкретных лиц, а совсем не у «нас») толкает на их отвоевание с оружием в руках. Достаточно было запустить т. н. мемы вроде «дєди воєвалі» или «бессмертный клоп», чтобы превратить священный праздник Дня Победы в сознании очень многих в нечто, над чем можно посмеиваться как над старым, замшелым, ретроградным. Достаточно было сконструировать не имеющий исторического смысла красный мак с черным кругом в центре как некий общеевропейский символ памяти жертв Второй мировой войны, как многие «решили» — мы идем в Европу, значит, будем носить маки.

Конструируемые в рамках спектакля символы — это хвалебный нарратив власти о самой себе, но никак не отражение объективной реальности. Соответственно, власть, позиционирующая себя как свободно избираемая, таковой никогда не является. Деньги, реклама, агитаторы, шоу-программы, митинги формируют целое поле образов, которые гарантируют победу. Чем больше денег, вложенных в спектакль, тем больше гарантий.

Выборы Зеленского выглядели очень демократично. Огромное количество без дураков независимых международных наблюдателей не зафиксировали никаких значительных нарушений. Народ реально проголосовал, но проголосовал за Голобородько из сериала «Слуга народа», за молодого кавээнщика-космополита, не олигарха, за предвыборные обещания не делить людей на «правильных» и «неправильных» по национальному и языковому признаку, за обещание наказать коррупционеров и милитаристов, за обещание «договориться с Путиным» и остановить войну.

Сценарий спектакля, основанный на предварительном изучении общественного мнения, т. е. эмоциональных желаний населения (мнение, как известно, не знание), задел именно те струнки душ, которые и надо было задеть. В итоге совершенно прозрачные и демократические выборы легитимизировали выбор экономических элит, который был сделан задолго до того.

Зеленский, как актер в прямом и переносном смысле, строго согласно теории Ги Дебора говорил от имени других слова, которые ему не принадлежали, создавал видимость того, чего нет, знаки взамен оригиналов — симулякры, воздействуя тем самым на молчаливых слушателей, от мнения которых якобы что-то зависело.

Историческая реальность показала, что за брендом «Зе» скрыт не Голобородько из сериала «Слуга народа», а пустышка. Президент, который, даже лично приехав на линию соприкосновения, не может убрать оттуда радикалов из «Азова»* — им просто плевать на его приказы — ничем не управляет, а лишь играет роль президента.

Управляют же страной совсем другие люди из его окружения, а также курирующие надзорные структуры вроде ГБР и НАБУ, подчиняющиеся непосредственно американцам. К концу 2021 г. радикально упавшие рейтинги Зеленского и его партии показали, что в шоу больше не верят, поскольку у него нет продолжения. В этот момент демократия «общества спектакля» требовала либо выдвижения на главную роль нового персонажа (с последующей победой на выборах), либо перезапуска старого шоу.

СВО создало условия для перезапуска. В новом сезоне либертарианец и космополит стал ультранционалистом и ультрамилитаристом, умело продающим зрителю предельные эмоции — апатию («зраду») и истерику («перемогу»). Истерика нужна для создания у объективно разобщенного классового общества иллюзии единства и сплоченности перед лицом «общего врага». Апатия нужна для тех, кто несмотря ни на что сомневается в мудрости своих руководителей. Абсентизм или политическое безразличие бездеятельного созерцателя спектакля делает власть бесконтрольной ровно так же, как и ультрапатриотическая истеричная активность.

Окончание СВО, даже временное, снова потребует или искать нового героя политического шоу, или перезапускать порядком истрепавшуюся франшизу. Сигналы, которые в последнее время приходят с Запада, от режиссеров спектакля, намекают на то, что контракт с актером, скорее всего, не перезаключат.