Ещё лет десять назад было принято уговаривать себя, что у Украины с Польшей никогда и ничего не сложится, потому что мешает историческая память, а при власти в обеих странах националисты. Однако, чем дальше, тем больше видно – складывается. И дело не только в ненависти обеих режимов к России, но и в правильной стратегии Польши.
18 мая 1992 года был подписан польско-украинский договор о добрососедстве, признающий нерушимость границ между странами. Он стал продолжением "доктрины Гедройца", которая начала формироваться еще в 1950-х.
После окончания Второй мировой войны польско-украинских отношений на институциональном уровне не существовало. Польская народная республика (ПНР) признала новые границы с Советским Союзом, зафиксировавшие потерю "Восточных Кресов", то есть Виленского края, Западной Белоруссии и Западной Украины.
ПНР при поддержке СССР также добилась "окончательного решения украинского вопроса" на своей территории в результате "обмена населением" УССР и Операции "Висла". Кроме того, в рамках концепции "дружбы народов социалистического блока" ни в Варшаве, ни в Москве не упоминали о кровавом польско-украинском противостоянии в годы Второй мировой, особенно о "Волынской резне".
С другой стороны, в тот период подавляющее большинство польской эмиграции на Западе не признавали утрату "Восточных Кресов", причём особенно болезненным был для поляков вопрос Волыни и Галичины. Более того, значительная часть польских эмигрантов вообще не воспринимали идею создания независимой Украины. Однако со временем эту ситуацию удалось в значительной мере изменить группе польских интеллектуалов во главе с редактором издававшегося в Париже журнала "Культура" Ежи Гедройцем.
Семьдесят лет назад, в 1953-м, на страницах "Культуры" появилось обращение редакции, в котором, в частности, было сказано:
"Польша может восстановить и удержать независимое существование только в рамках всей федерализированной Европы. Мы утверждаем, что право участия в будущем европейском федеративном союзе имеют не только нации, имевшие независимые государства в 1939 года, но и украинцы и белорусы. Учитывая угрозу российского империализма, нынешнюю и будущую, возникновение независимой Украины и её участие в европейском федеративном союзе является для Польши вопросом первоочередного значения".
Дискуссия по этому поводу в "Культуре" продолжалась постоянно, и в 1973 году в журнале вышла статья Юлиуша Мерошевского под названием "Польская Ostpolitik", в которой он утверждал, что необходимым условием борьбы за независимость Польши является объединение усилий с украинцами. А поскольку идея возвращения Львова Польше разделяет эти два народа – значит, она вредит борьбе за независимость как Польши, так и Украины.
Позже Мерошевский предложил термин УЛБ, то есть пространство, на котором расположены Украина, Литва и Беларусь. Он подчеркнул, что это пространство всегда было ключевой территорией для польско-российских отношений по очень простой причине: кто владел им – тот и был империей, а оппонент был сателлитом.
Потому Мерошевский предложил сделать всё возможное, чтобы Россия перестала владеть пространством УЛБ, и раз уж Польша проиграла России как империя, то ей надо, отказавшись от имперских амбиций, признать и поддержать независимость Украины, Литвы и Белоруссии.
Собственно, эти тезисы и стали основой "Концепции УЛБ", или, как её заслуженно называют, "Доктрины Гедройца" – поскольку Мерошевский в процессе подготовки текстов консультировался с редактором "Культуры". Сам же Гедройц считал идею УЛБ самым большим наследием в жизни Юлиуша Мерошевского. Она стала квинтэссенцией мыслей Ежи Гедройца о независимой Украине.
Поскольку находящиеся на территории ПНР диссиденты, а позже движение "Солидарность" тесно сотрудничали с польской эмиграцией вообще и со средой журнала "Культура" в частности, неудивительно, что уже в 1980-х "доктрина Гедройца" стала господствующей в польской антикоммунистической оппозиции. После начала горбачёвской "перестройки" в СССР представители "Солидарности" начали активные контакты с украинскими диссидентами – "Украинским хельсинским союзом", а позже с группой, готовившей создание "Народного Руха Украины за перестройку" (НРУ).
Летом 1989-го, когда после легендарного "круглого стола" и первых в ПНР многопартийных выборов представитель "Солидарности" Тадеуш Мазовецкий возглавил правительство страны, новые польские власти начали активную работу на украинском направлении. С одной стороны, были институализированы контакты между "Солидарностью" и НРУ. С другой – глава МИД Польши Кшиштоф Скубишевский, один из самых влиятельных членов правительства, начал работу над так называемой "двухпутной политикой" по отношению к СССР.
Согласно её принципам, восточная политика Польши должна была реализоваться на двух уровнях: первый касался политических контактов с центром принятия решений в Москве, а второй предусматривал параллельное установление контактов с советскими республиками, в первую очередь с Украиной.
13 октября 1990 года между Польшей и УССР была подписана "Декларация о принципах и основных направлениях развития украинско-польских отношений", в которой стороны отмечали отсутствие взаимных территориальных претензий. А после принятия Акта о независимости Украины 24 августа 1991 года назначенный в 1990-м Генеральный консул Польши в Киеве Ежи Козакевич получил статус "специального представителя правительства" своей страны на Украине.
8 сентября 1991 года, когда ещё существовал СССР, а Польша формально поддерживала с ним дипломатические отношения, Кшиштоф Скубишевский и тогдашний глава МИД Украины Анатолий Зленко подписали в Варшаве Консульскую конвенцию между двумя странами. Хотя формально документ был ратифицирован только в 1993-м, однако сам факт его подписания является беспрецедентным.
Потому неудивительно, что уже вечером 2 декабря 1991 года, на следующий день после референдума о независимости Украины, Ежи Козакевич вручил Анатолию Зленко документ о признании Польшей этой независимости. Сразу после этого в Варшаве начали подготовку к заключению договоров о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве с восточными соседями – Украиной, Россией и Белоруссией.
Соответствующий договор с Украиной был заключён первым (за четыре дня до аналогичного документа с Россией), в ходе визита Леонида Кравчука в Варшаву 18 мая 1992 года. Вторая его статья гласила: "стороны признают незыблемыми существующие и обозначенные на местности границы между ними и подтверждают, что не имеют никаких территориальных претензий друг к другу, и не будут выдвигать таких претензий в будущем".
Кроме прочих стандартных для подобных документов формулировок, договор содержал нормы о том, что стороны будут стремиться к преодолению предубеждений и отрицательных стереотипов в отношениях между двумя народами, обеспечивать защиту объектов культурного наследия друг друга на своей территории, а также содержать согласно норм международного гуманитарного права "могилы, кладбища и места захоронений, находящиеся в настоящее время или открытые в будущем на их территориях и являющиеся объектом памяти и уважения граждан второй стороны".
Стоит отметить, что именно последняя норма вызывает в последние годы конфликты между Польшей и Украиной. Киев обвиняет Варшаву в неуважительном отношении к могилам боевиков УПА* (которых поляки справедливо считают преступниками), а в обратном направлении звучат претензии в невыполнении обязательств об эксгумации могил поляков, убитых на Волыни этой самой УПА*.
Стоит отметить, что ровно через 30 лет после подписания польско-украинского договора о добрососедстве высокопоставленный польский дипломат Якуб Кумох, тогда ещё в качестве главы Бюро международной политики Канцелярии президента Польши, заявил о необходимости подписать новый базовый документ между двумя странами. По его мнению, он может быть составлен по образцу "Елисейского договора" – фундаментального франко-германского соглашения 1963 года, а сам договор мог бы называться, например, "Сарматским договором" или "Сарматскими пактами".
Хотя после этого президенты Польши и Украины Анджей Дуда и Владимир Зеленский неоднократно заявляли о необходимости подписания нового договора о добрососедстве и сотрудничестве между двумя странами, однако пока дальше слов дело не пошло. Может, в Киеве нашлись историки, которые объяснили местным властям, что что "сарматизм" как шляхетская идеология, доминировавшая в Речи Посполитой в XVI-XIX веках, фактически был теорией расового превосходства польской шляхты, причём в первую очередь над русинами?