Отец Иоанн: Церкви не нужны те, кто ради национальной идеи или выгоды, карьеры предали православие

Наместник мужского монастыря Саввы Освященного архимандрит Иоанн пользуется серьезным авторитетом у жителей Мелитополя и окрестных населенных пунктов. Горожане рассказывают, что монахи делились последним, когда над людьми нависла угроза гуманитарной катастрофы.

О борьбе с православием и его конечных бенефициарах, священниках, добровольно перешедших в ПЦУ, "ждунах", влиянии пропаганды и многом другом он рассказал журналистам издания "Украина.ру".

- Очень печально воспринял в 2014-м. Мне тогда уже было понятно, что все это закончится серьезной войной, потому что пророссийское население они бы не отпустили, а наша сторона тоже не собиралась отдавать половину Украины, заселенную, по сути, русскими людьми. Это было лишь вопросом времени.

Столько лет пытались договориться, но закончилось все ровно тем, чем закономерно должно было закончиться. И поэтому, когда начались боевые действия, меня это не удивило. Где-то даже я вздохнул с облегчением, поскольку все равно началось бы, но в куда худших для нас условиях.

Не могу сказать, что встретил это с радостью, но с облегчением. И возблагодарил Бога за то, что наконец ситуация хоть как-то разрешится. А ситуация безвыходная и печальная для людей.

Конечно, сперва была надежда, что все закончится быстро и бескровно. Надеялся и на то, что разума хватит и военные не станут участвовать в этом побоище. Я лично считал, что большинство сдастся и останутся лишь какие-нибудь упоротые.

Не ожидал, что заокеанские кураторы, которые, по сути дела, сатанисты, сумеют привести так много людей в неадекватное состояние. А теперь люди уничтожают сами себя и, по-моему, не понимают, за что же воюют. И страну уничтожили, и народ истребляют. Для чего?

- В 2014-м город был абсолютно пророссийским. Доходило до того, что полностью меняли силовиков, работников спецслужб привозили с запада, поскольку местные пророссийскими были.

Но за годы подросла молодежь, воспитанная в более агрессивной среде. Кого-то банально купили, втянули в какие-то схемы. Денег выделяли немало, а люди бедненько жили, тяжело. Те же, кто сидел на потоках из Европы и Америки, всем довольны были. Такие, а также их друзья и родственники, сформировали эдакий костяк. Они и поддавшиеся влиянию пропаганды. По моим подсчетам их примерно 20–25% было.

Вот они стали антироссийским ядром, прозападным. Остальные же в большей или меньшей степени позитивно настроены были к России. Они, собственно говоря, такими являются и сейчас.

Вот там дальше, где центр Украины, запад…там, конечно, все намного печальнее. У нас тут и сопротивления никакого не было. В первый день раздали тысячу единиц оружия. Наши только подошли к городу, а 25-го – на следующий день его взяли.

Эти ж надеялись, что тут какие-то бои будут, какая-то партизанщина, но нет. Где-то 100–150 человек таких было, но их быстренько выбили. Большинство сбежало в сторону Запорожья. На том сопротивление и закончилось.

Потом организовывали проплаченные митинги, выводили кого-то на улицы, но это уже больше для камер. Повыделываться, создать картинку. А так, в принципе, сопротивления не было.

- Сломались все структуры, что естественно. И власть сменилась, и военные действия, поскольку от фронта мы не так далеко. Тыл, но ближний. Есть настроения, связанные с этим. Плюс – обстрелы города тоже имеют место.

Первое время было совсем печально, и мы сами боялись, что случится какая-нибудь гуманитарная катастрофа. Тогда мы занимались гуманитарной деятельностью.

Потом все медленно стало, слава Богу, налаживаться и уже к лету люди стали получать выплаты, у бюджетников появилась работа. В принципе сейчас люди точно живут не хуже, чем до войны, и точно лучше, чем в Украине. Люди это видят, поскольку созваниваются с той стороной и остаются в курсе.

Конечно, хотелось бы большего. Допустим, чтобы цены были, как в Крыму, чтобы не было перегибов по спекуляции и еще ряд моментов.

Есть неудобства. К примеру, наблюдается дефицит фармацевтов, поскольку многие уехали на ту сторону или в Европу. Есть какие-то житейские моменты. Вот, например, СТО мало в городе. И люди нормально живут, и деньги есть, но каких-то специалистов не хватает, что создает определенные неудобства. Но это мелочи.

Люди, конечно, могут побухтеть и повозмущаться, но это обычное дело. "Ждуны" вот остались. Часть идейных уехала, но многие здесь. Вот им все не нравится. Им хочется смены власти. Остальные довольны, поскольку знают, что проблемы решаются.

К нам постоянно приезжают уполномоченные из Москвы, курирующие разные направления. Да и местные стараются по мере сил.

А вот что действительно влияет на жизнь, так это ожидание какого-то контрнаступления. После харьковских и херсонских событий страх у людей немножко присутствует. В прошлом году такого не было. Люди: ну все, мы в России, забыли эти 25 лет, как страшный сон.

Многие из-за этого даже какой-то бизнес не хотят открывать – боятся. Это ведь нужно вкладывать деньги, но мало ли, как дальше будет. Из-за этого многие процессы немножко застопорились.

Все тут зависит от военных. Как разберутся они с этой угрозой, так жизнь здесь очень быстро наладится.

- Эти люди приняли определенную идеологию, определенное мировоззрение, как основополагающие. Это своего рода религия, которой многие болели в ходе развала Советского Союза. Большинство иммунизировалось, а некоторые до сих пор болеют. До сих пор считают, что где-то на Западе райская жизнь и если мы вступим в ЕС или будем дружить с ним, то заживем как в сказке. А в России как в сказке мы жить не будем и потому с Россией дружить не надо, хотя любому здравомыслящему ясно, что это не так.

Некоторые почему-то…вот есть сектанты, но только не религиозные, а социально-политические. Они верят. А кто-то просто воровал, сидел на бюджете или получал американские гранты. Такие видели, что люди мучатся, что им плохо, что их подавляют, но сами они хорошо зарабатывали, а потому были довольны. Они хотят, чтобы стало как раньше.

Облапошенные пропагандой искренне верят, что будет какое-то особенное время, какие-то идеальные условия, при которых они получат все обещанное. Говорят, что человек, который не верит ни во что, готов поверить во что угодно. Так вот это обычные неверующие, не воцерковленные, забитые жизнью и промытые пропагандой.

Они вначале ни на что не ориентировались, но были сагитированы и теперь искренне ждут, надеются непонятно на что. Их очень тяжело переубедить. Жестокая реальность расставит все по местам, но, когда это будет?

Многие из "ждунов", кстати, уехали, вслед за бежавшей отсюда киевской властью. Кто-то уехал в Европу, а кто-то – на территорию, подконтрольную Киеву. Иные пожалели и вернулись. Лично знаю таких. Здесь им лучше, чем там, поскольку там они вообще никому не нужны.

По началу им обещали какие-то небесные кренделя, но получилось все, как обычно. Кто-то упорствует, но это ведь личный выбор каждого. Как можно заставить человека иначе смотреть на мир? Не стоит пытаться их как-то агрессивно пропагандировать, убеждать любой ценой.

Многие "ждуны" давно бы уехали, но живут надеждой на все то же контрнаступление. Сейчас все вокруг этого вертится. Если наши погонят куда-то за Харьков, под Киев, и станет понятно, что Украина сюда не вернется, то многие просто уедут и будут жить где-то на остатках Украины или в Европе. Оставшиеся как-то поменяют свое мировоззрение. Нужно просто дать им выбор. Не хотят жить здесь – не надо.

- В принципе, это было неизбежно и еще в 2018 году, когда начиналась история с ПЦУ, затеянная не самим Порошенко, но его кураторами, все уже было понятно.

Эти люди борются с мировым православием, но так, как две трети всего православия – это РПЦ, естественно, что борются именно с ней. Тем более, что многие другие православные церкви в какой-то мере зависимы, поскольку их страны являются членами Евросоюза. В тех же Болгарии, Румынии, Греции можно влиять на церковь через политиков, продавливать какие-то моменты.

А Россия после 2014 оказалась в состоянии "холодной войны", которая становится все более горячей. На церковь особо не повлияешь. Как с ней воевать? Отрывать куски и перетаскивать в подконтрольный Вселенский патриархат. Патриарха там назначили американцы и полностью его контролируют.

План заключается в захвате приходов и переводе их под юрисдикцию Вселенского патриархата, который после должен будет передать их католикам. По крайней мере до 2025 года они планируют объединяться с католиками.

Нам было очевидно, что начнут заставлять. Если бы не война, то процесс шел бы медленнее, но все равно давили бы, вынуждая переходить в эту их ПЦУ. Либо потихоньку выживали бы, выселяли, вывозили на границу с Россией, забирали бы храмы. Просто под иным предлогом. Но война идет и все можно списать на нее. Агрессия, мол, туда-сюда.

Хотя за эти полтора года УПЦ на той стороне сделала всё, чтоб ее не ассоциировали с РПЦ. Даже то, что, я считаю, делать нельзя было. Может быть, за это им Господь и посылает такие испытания. Они отреклись, отмежевались, помогали украинской армии и еще много чего делали, но это не помогло.

От них, по сути дела, требуют полного отречения от православия и перехода в католичество. Только через промежуточные этапы в виде ПЦУ и Константинопольского патриархата. Они это понимают и потому упираются изо всех сил. Но ситуация незавидная.

Если раньше они могли апеллировать к праву, то сейчас никто уже даже не слушает. Их клеймят как агентов ФСБ, засланных казачков.

Не вижу каких-то деятельных способов противостоять всему этому и не хотел бы оказаться на их месте, честно говоря. Не знаю, что делал бы в такой вот безвыходной ситуации.

А людям нужно в любом случае пытаться сохранить православие. Кто-то из них поддерживает Украину, но даже такие пока остаются в церкви. Часть ушла вначале войны, но это 5–10%. То есть очень небольшая часть.

Думаю, что там, куда мы не дойдем, православия не будет. Так когда-то было и в Речи Посполитой. На территориях, которые отходили к Российской Империи, православие сохранялось или возрождалось. Как тот же Почаев.

Церковь воспринимают как некую мягкую силы России и пытаются уничтожить, дабы та, как им кажется, не влияла на общество, не продвигала какие-то нарративы. Хотя пророссийской она не является. В центральной и западной Украине – особенно.

Даже у нас далеко не все священники настроены прямо так пророссийски. На западе они давно уже не пророссийские. Просто они жили в исторической данности, согласно которой мы часть РПЦ. Независимая, автономная, но часть. Они, как верующие люди, воспринимали это как промысел Божий. Вот так, мол, Господь управил, что мы как-то связаны, ну и пускай. Тем более, что связь эта не так уж сильна.

Церковь не является ретранслятором пророссийских нарративов, но сатанистам, руководящим процессами, выгодно ее разгромить. С католиками проще договориться, а протестанты во многом уже приняли их идеологию, все эти морально-нравственные ненормальности. Они согласны и на какие-то вероотступнические вещи идти, чтобы угодить.

А православие держится и тут, кстати, очень важна позиция РПЦ. Может церкви поменьше давно уже взяли бы, но пока все ориентируются на самую главную и поддерживают общий православный консенсус.

Сейчас отрывают Украину, а после возьмутся за Молдову, если Россия не усилит на этой территории свое влияние. В Прибалтике тоже заставляют уходить от РПЦ. В Белоруссии делали бы то же самое, если б там был другой политический строй.

- Ну ПЦУ неинтересна, я согласен. Но ПЦУ – это вопрос нескольких лет. Ее переведут в греко-католичество или в католичество. Там будут католичество и протестантизм. Не будет православия. Того и добивались. Ведь не случайно протестанты и католики поддержали майдан.

У нас уже лет пять 25-е число, то есть католическое Рождество – праздник на одном уровне с седьмым января. Такие моменты они потихоньку продавливали, а сейчас используют войну для более агрессивной войны с православием.

Люди не ходят потому, что священники, в большинстве своем, не переходят в ПЦУ. Священник остается – остается и приходской костяк. Они начинают молиться где-то в домах или строить новые храмы. Община просто уходит из захваченного храма и молится там, где получится.

Эти же как не ходили, так и не ходят. Оно им не надо. А храм стоит. Тем более, что община перестает его содержать. Его ведь ремонтировать нужно, поддерживать. Но сейчас храмы просто стоят и ветшают, начинают разрушаться.

Но это пока. Если захватят все храмы, а священников, которые находятся в полуподпольном состоянии, либо выживут, либо вынудят перейти в ПЦУ, то людям станет некуда ходить. На это и расчет – сломать о колено и заставить священников служить в тех же храмах, но уже во главе с ПЦУ, а потом и с католиками. В этом их план.

Они могли в течение пары месяцев захватить все храмы, но это не было нужно. Кто будет служить? Давлением и угрозами пытаются вынудить священников перейти в ПЦУ и уговорить прихожан смириться с положением дел. В этом главное коварство.

Бес тоже старается убедить человека согрешить. Ведь если заставить, то это грехом не считается. Человек должен совершить его добровольно. Бес убеждает, что это не грех, что это нормально. Точно так и они сегодня пытаются заставить людей перейти, предав православие. Храмы стоят пустые, но они надеются, что продавят и храмы наполнятся.

Ну как… Мне их жалко. Но всех, кого я знал, типа Драбинко, с которым немножко пересекался, переходили либо из чисто меркантильных соображений, либо то были люди не особо верующие, которые просто избегали проблем. Так ведь проще, легче.

Какая-то часть просто сошла с ума благодаря пропаганде. Такие изменили веру, но остались верны своим идейным соображениям. Люди предали веру ради украинской идеи. Тут не важно даже, что за идея такая, в честь кого, под каким флагом. Верующий права на это не имеет. Для него ведь идея становится идолом, ради которого человек предает веру и бога.

Для кого-то идолом стали деньги, дли кого-то – карьера, амбиции, национальная эта идея. Поэтому, конечно, жалко таких людей. Но в принципе они церкви не очень нужны. Православие скорее даже очистилось от ненужных людей. Молиться о них нужно, как о заблудших. Ничем больше мы им помочь не можем.