Макрон, очевидно, об этом знал, поскольку по возвращении поспешил дать интервью французскому изданию Les Echos. Беседа опубликована 9 апреля.
Разговор французского президента с журналистом Николя Борре начался с вопросов украинского кризиса и тут он выдал на гора именно то, что от него ждали: "Председатель Си Цзиньпин говорил об архитектуре европейской безопасности. Но не может быть европейской архитектуры безопасности, пока в Европе есть захваченные страны или замороженные конфликты" и т.п.
Позиция КНР тут вполне определённая: Китай не заинтересован в войне, но заинтересован в архитектуре безопасности. Китайцы, в отличие от читателей Les Echos, помнят, что кризис начался не из-за СВО, а из-за нежелания Запада реагировать о озабоченность России своей безопасностью.
А ещё Китай заинтересован в Тайване.
По первому пункту Макрон ничего не сказал – в соответствии с актуальной идеологической установкой кризис начался из-за СВО. Не станешь же вспоминать в беседе с Си Цзиньпином, что говорили по поводу Минских соглашений Меркель и Олланд – неудобно может получиться.
А вот по второму пункту позиция Макрона оказалась более определённой: он не хочет, чтобы Европа оказалась втянута в конфликт между США и Китаем вокруг Тайваня.
И тут Макрон начинает говорить о "стратегической автономии" – способности Европы проводить самостоятельную политику. Причём он считает, что идеологическая битва вокруг этого вопроса выиграна, и в Европе уже есть консенсус относительно этой самой "стратегической автономии" в политической, экономической и военной сферах.
Больше всего он говорил об экономической автономии, под которой имеется в виду импортозамещение.
Макрон утверждает, что занимается этим вопросом с 2018 года и достиг значительных успехов в организации производства телекоммуникационного оборудования, аккумуляторов, водородных компонентов и электроники. Отдельно он подчеркнул нежелание зависеть от "экстерриториальности доллара".
Определённые успехи есть в области энергетики: "Мы, безусловно, увеличили нашу зависимость от Соединенных Штатов в области энергетики, но в логике диверсификации, потому что мы слишком зависели от российского газа".
С проблемами Европа столкнулась в сфере оборонной промышленности, которая "не обеспечивает всех потребностей и остается очень фрагментированной, что заставляет некоторые страны на временной основе обращаться к американским или даже азиатским поставщикам" (тут он вспомнил о Польше, закупающей военную технику в Южной Корее).
"Стратегическая автономия означает допущение, что у нас – схожие взгляды с Соединенными Штатами, но будь то Украина, отношения с Китаем или санкции, у нас есть европейская стратегия.
Мы не хотим вдаваться в логику от блока к блоку. Наоборот, мы должны "уменьшить риск" нашей модели, не зависеть от других, сохраняя при этом везде, где это возможно, тесную интеграцию наших цепочек создания стоимости".
* * *
Макрон выступил с программной речью, в которой были очерчены основные рамки политики "стратегической автономии" в Сорбонне 26 марта 2017 года.
Нынешняя поездка Макрона стал первым визитом главы крупной европейской страны после избрания Си Цзиньпина на третий срок в качестве председателя КНР.
В интервью Макрон увязал эти два события и попытался представить свою поездку как реализацию самостоятельной политики Европы. Политики, которая направленная на развитие собственной экономики и самостоятельного определения внешнеполитических целей ЕС.
Собственно, это именно то, чего хотел от Европы Владимир Путин – проводить самостоятельную политику и действовать в соответствии со своими интересами. Увы, Макрон говорит неправду: ни о самостоятельной политике, ни, тем более, о следовании своим интересам речь не идёт.
Когда Макрон говорит, что не хочет, чтобы Европа была "вассалом" США в вопросе Тайваня, может возникнуть иллюзия, что у него есть выбор. В случае с Украиной он присоединился к США по своей воле (то есть он согласен с постановкой вопроса о том, что Россия не должна иметь гарантий безопасности в Европе), а в случае с Тайванем…
В случае с Тайванем он присоединится против своей воли, будучи связанным обязательствами в рамках НАТО.
Идея увеличивать независимость от США путём увеличения зависимости от США тоже выглядит несколько парадоксально. Хотя, конечно, можно понять логику диверсификации: да, Россия никогда не выдвигала политических требований в обмен на торговлю, но вдруг это когда-нибудь случится? Все же так делают…
Вот, например, США.
Кстати, об экстерриториальном долларе. Страны, которые действительно озабочены этой проблемой, переходят на торговлю в национальных валютах. Но закупать энергоресурсы в США, во имя диверсификации и большей независимости, можно только за ту валюту, за которую США их продают.
Ещё один важный момент. Макрон фактически ушёл вот вопроса о соотношении франко-германского и польского влияния в ЕС. А ведь в действительности любые попытки ЕС проводить собственную политику будут сталкиваться с противодействием американского лобби в лице той же Польши.
И тут надо либо менять внутреннее устройство ЕС, либо менять границы ЕС. Но так далеко "стратегическая автономия" Макрона не простирается.