Мы будем глубокими охватами и прорывами окружать большие города, считает глава Центра военно-политических исследований Андрей Клинцевич.
Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру.
Ранее глава ЧВК "Вагнер" Евгений Пригожин сообщил, что подразделения чеченского спецназа "Ахмат" и части 2-го Армейского корпуса продвинулись на одном из участков линии фронта. Где именно они продвинулись он не сообщил, но из открытых источников мы знаем, что они работают в районе Северского выступа.
- Андрей, опираясь на это вроде бы незначительное сообщение, расскажите, пожалуйста, какие задачи предстоит решить там нашим войска в ближайшее время?
- Мы сейчас вскрываем крупный укрепрайон, состоящий из городов-крепостей: Славянск- Краматорск-Артемовск-Северск. Они составляют круговую оборону противника. Вклинившись в оборонительные порядки ВСУ между Северском и Артемовском, мы начинаем делать окружение сразу двух этих населенных пунктов.
Условно говоря, северная часть полукольца, которая окружает Артемовск, одновременно является южной частью подразделений, которые закрывают Северск.
На этом стыке как раз и действуют ЧВК "Вангер" и 2-ой Армейский корпус из подразделений бывшей Народной милиции ЛНР при поддержке Росгвардии и чеченского спецназа "Ахмат".
- Уже несколько дней из Артемовска приходят сообщения, что 70% города под нашим контролем, а все дороги из него простреливаются нашей артиллерией. Вы могли бы что-то к этому добавить?
- Здесь Зеленский совершает одну ошибку за другой. Ему изначально нужно было выравнивать линию фронта и выводить войска из Артемовска, который и так находился в полуокружении. Но он по политическим мотивам решил его оборонять, добровольно став заложником этой ситуации.
Мы сейчас практически замкнули клещи этого окружения. У ВСУ остался небольшой коридор из Часов Яра через населенные пункты Красное и Хромово. Подразделения противника не могут выйти и провести ротацию, поэтому вынуждены сражаться. А мы день за днем занимаем новые территории.
Поэтому основная задача врага – как-то деблокировать эти подразделения. А сделать это сложно, потому что распутица. Двигаться можно только по грунтовым дорогам. Плюс мы наращиваем там усилия и средства поражения/обнаружения.
Из-за этого ВСУ уже контролируют не 30% западной части Артемовска, а гораздо меньше. Потому что основные их склады и узлы сопротивления находились в промзоне завода АЗОМ и в его подземных коммуникациях, которые сейчас дозачищаются.
Так что противник вынужден отступать. И боевой дух у защитников города - очень низкий. Они просто физически устали, потому что сражаются в окружении уже вторую неделю.
- Почему Вы думаете, что решение удерживать Артемовск было исключительно политическим? Разве, он не открывает нам путь как к Славянску/Краматорску, так и на юг Донбасса?
- Понятно, что взятие Артемовска, как и любого другого города, выравнивает линию фронта. Взяв его, мы сможем двигаться дальше. Но я бы не сказал, что Артемовск является выходом к ключевой дороге или к воде. Это лишь один из населенных пунктов, которые мы освобождаем.
Если бы Украина послушалась начальника генштаба армии США или главы НАТО, которые призывали их оттуда уходить и выравнивать линию фронта, им было бы проще. Они же хотели свои оборонительные порядки выстраивать на высотах перед Славянском/Краматорском. И, по их мнению, они в Артемовске сковали наши войска.
Но для удержания города им сейчас приходится снимать ближайшие резервы. А для деблокирования им вообще придется использовать глубинные резервы, которые американцы и европейцы так тщательно готовят для большого наступления на побережье Азовского моря с целью перерезать сухопутный коридор в Крым.
Всё это вызывает неудовольствие командования НАТО. Потому что все их планы полностью нарушаются.
- Хватит ли сейчас у ВСУ для деблокирующего удара в Артемовске тяжелой бронетехники? Если не хватает, сможет ли противник добиться успеха за счет артиллерии, беспилотников и более легких машин?
- Артиллерией и беспилотниками они не добьются захвата территорий для деблокирования. Им сперва нужно пройти серую зону и занять высоты, которые мы сейчас удерживаем.
Без техники и людей они сейчас это сделать не смогут, потому что солдат должен попасть в те окопы, где мы сейчас находимся. Так что нам важно сейчас не упустить момент, не допустить ошибок и наносить удары по колоннам, которые только подумают выдвигаться в нашу сторону.
Кстати, поступает много сообщений, что мы наносим такие удары в Константиновке и в Часов Яре, где происходит накопление сил и средств наступающих подразделений.
- Удается ли нам это на запорожском направлении, где ВСУ тоже предпринимали разведку боем?
- Там сейчас скапливается очень крупная группировка, включая натовскую технику, которую мы еще не видели не линии фронта, а также боевиков, которые обучались на Западе. Приходят пополнения в Днепропетровск.
ВСУ предприняли разведки боев со стороны Орехова и Гуляйполе. Но это выглядело как бесполезная трата ресурсов. Они пошли на наши оборонительные линии без артиллерийской и авиационной поддержки. Их танки и пехота просто как в кино выдвинулись в атаку. Они были мгновенно уничтожены и рассеяны.
Пока противнику ничего не удается. Но нужно понимать, что это попытку наступления они обязательно предпримут. Потому что Запад на них очень сильно давит.
- По моей информации, эта победа далась нам не так легко, потому что противник применил минные снаряды, которые не давали нашим войскам спокойно перемещаться между линиями обороны. Насколько эта проблема может быть серьезной в дальнейшем? Почему мы не овладели такой же тактикой?
- Мы овладели этой тактикой. Вообще бронетехника в основном уничтожается минами. Это минная война. Если потери личного состава в 90% случаев приходятся на артиллерию и осколочные ранения, то БМП подрываются на минах.
Насыщение противника инженерными боеприпасами ствольной и реактивной артиллерии, чтобы он мог дистанционно минировать – это серьезная проблема для нас. Нам нужно насыщать свои инженерные подразделения, которые это все будут разминировать. Мы тоже это применяем.
Но нужно понимать, что дистанционное минирование применяется непосредственно в бою в случае прорыва, когда нет возможности заранее сделать скрытые минные поля. ВСУ применяют и немецкие, и американские мины. Это серьезный вызов для нас.
- Может ли Запад дать Украине много-много беспилотников вроде нашего "Ланцета", чтобы они могли уничтожать нашу бронетехнику?
- Я уверен, что противник во время своего концентрированного наступления будут наносить удар всеми силами и средствами. У них сейчас недостаточно авиации, но она им все равно нужна для завоевания господства в воздухе и для ударов крылатыми ракетами, которые им передают.
Например, британцы хотели передать ВСУ свои ракеты Storm Shadow, которые летят на 500 км. Они будут использовать "Хаймарсы" и беспилотники.
Но тут нужно понимать, что "Ланцет" – это умный боеприпас, когда человек смотрит через картинку объектива и непосредственно наводит его. А есть ударные дроны, которые летят просто по координатам. Их может быть много, и они дешевые.
Их сложно подавить, потому что они летят с применением инерционной навигации, не подверженной воздействию средств радиоэлектронной борьбы.
А так как на ВСУ работает вся спутниковая группировка НАТО, они в глубине нашей обороны будут выявлять наши незамаскированные штабы, склады и логистические центры. Они могут направить туда беспилотники вроде "Герани". А на ближних подступах они будут использовать что-то вроде "Ланцета".
Кстати, статистика показывает, что Украина сейчас закупает огромное количество запчастей для производства FPV-дронов, которые управляются человеком через очки виртуальной реальности. Они позволяют со скоростью гоночной машины заносить боеприпасы в окопы или в окна.
Это будет представлять угрозу для наших передовых позиций.
- Как у нас обстоят дела со средствами РЭБ для защиты от всего этого?
- Передовые РЭБ у нас работают. Но это штучные и дорогие вещи. Они не носят массового характера.
Да, линию фронта вы закрываем, и наши РЭБ даже посерьезнее, чем у ВСУ. Но если мы будем двигаться вперед через серую зону, какая-то часть подразделений будет не прикрыта РЭБом, потому что он будет в стационарном положении и не сможет двигаться с основными войсками.
- Отдельно хотел спросить, насколько эффективно мы применяем авиацию? Кто-то говорит, что недостаточно активно, потому что вражеская ПВО не подавлена. Кто-то говорит, что эффективно, просто это мы этого не замечаем. Кто-то говорит, что на этом театре военных действий она не нужна, потому что врага надо бить артиллерией. Каково ваше мнение на этот счет?
- Авиация важна. Она позволяет завоевывать господство в воздухе. Наши многофункциональные истребители Су-35, которые постоянно находятся на дежурстве, используют дальние ракеты "воздух-воздух" Р-37М.
Кстати, было бы неплохо придумать им какое-нибудь громкое название, а то у нас в этом отношении креатива не хватает.
Это самая дальнобойная ракета в мире. Она на 300 километров бьет. Она позволяет любым нашим авиационным средствам поражения (самолеты и вертолеты) уничтожать все, что приближается к линии фронта.
Более того, со стороны Белоруссии у нас находятся самолеты дальнего радиолокационного обнаружения, которые видят всю территорию Украины и подсвечивают любые взлетающие цели.
Помимо этого, наше армейская авиация (вертолеты) наносит удары по танкам и по опорным пунктам противника. И самое главное, что при появлении радаров ПВО противника, наши противорадиолокационные ракеты сразу же туда наносят удар.
- Каков будет Ваш прогноз по ситуации на юге Донбасса (Авдеевка, Марьинка, Угледар) на ближайшие пару месяцев?
- Марьинку и Угледар мы штурмуем в лоб, используя тактику вытеснения противника. Мы движемся, но без серьезных окружений.
Я был на линии боевого соприкосновения в Марьинке. Там очень тяжелая местность. Там каждый подвал может стрелять. Но мы там плавно движемся, стараясь не терять личный состав. Мы выявляем цели на подходах.
Авдеевский укрепрайон мы серьезно берем в кольцо. С северо-запада наши подразделения перерезали железнодорожные пути, а со стороны Водяного с юго-запада движемся в сторону Орловки, чтобы полностью замкнуть этот котел. Там нам трудно. Под землю зарыты инженерные сооружения, которые в лоб не возьмешь.
Поэтому я думаю, что мы продолжим ее окружать.
- Мы с Вами в прошлый раз рассуждали, что для нашего большого наступления нужна концентрация сил и средств. Будет ли оно зависеть от ситуации на фронте, когда мы, например, взяли какой-то город и тут же стали наступать?
- Это шахматная партия. Штабы между собой разыгрывают серьезные комбинации.
Ресурсов много никогда не бывает. Поэтому очень важно перебрасывание сил и средств. Где-то мы атакуем, противник перебрасывает туда резервы, тем самым оголяя участки, куда мы можем прорваться. И мы постоянно такими пикировками наносим удары друг другу.
Пока инициатива на нашей стороне. По всей линии фронта мы движемся вперед. Это говорит о том, что мы превосходим противника по снарядам и по средствам поражения. У нас вообще ВПК работает в режиме 24/7. Новые танки пребывают на фронт не штучно, а целыми батальонными комплектами (по 200 танков сразу).
В отличие от ВСУ, у которых потери бригад в Артемовске достигают 70% (только личный состав остается), наши потери не столь высоки. У нас каждый день повышается боеспособность и слаженность подразделений.
- То есть вы думаете, что мы будем постепенно давить противника, не повторяя событий 24 февраля, когда мы наступали сразу на нескольких направлениях?
- Враг ждет этого от нас. Мы накопили силы и средства. Сейчас разыгрывается серьезный сценарий, кто кого. Нам было бы выгоднее дождаться их контрнаступления, угадать, где оно будет происходить, дождаться ударов в обороне. А когда противник выдохнется, на его плечах провести контратаку на разных направлениях, где у них оборона слабее.
Мы будем глубокими охватами и прорывами окружать большие города.
Если мы будем атаковать первыми, у противника останется резерв в 100 тысяч человек. Три армейских корпуса – это серьезно. Техники они нагнали очень много. Поэтому с этим тоже нужно будет что-то делать.
Если ВСУ где-то нас перехитрят и выставят эту группировку на отдельных участках, нам придется тактически отходить, чтобы наши люди там зря не гибли.
- Есть мнение, что если в прошлом году Запад рассчитывал победить Россию экономически, то только сейчас он решил победить ее военным путем, но опоздал. Согласны ли Вы с таким подходом?
- Сейчас – развилка. Даже западные эксперты говорят, что Россия переиграла армию Украины. Первую армию противника мы перемололи летом и осенью 2022 года, а теперь сражаемся со второй армией, которая состоит из мобилизованных, наемников и западной техники.
Если они пойдут в контратаку, шансов на серьезный успех у них нет. Мы ее сломаем и будем двигаться вперед. И дальше Запад встанет перед выбором: либо договариваться с нами, либо выставлять второй эшелон в виде Польши и Прибалтики.
Поэтому и в Варшаве об этом говорят. И Лукашенко говорит, что если поляки зайдут на территорию Белоруссии, то Минск будет готов воевать.
К конфликту рискуют присоединиться еще минимум два государства. Всех славян ввергнуть в братоубийственную войну – это один из рабочих сценариев Запада для создания новых очагов нестабильности.
- Готова ли к этому Россия с точки зрения ВПК и еще одной волны мобилизации?
- Это будет сложно. Нам досталось серьезное наследство от Советского Союза, но часть его мы просто растеряли. Но в мире никто не готовился к конфликту столь высокой интенсивностью.
Все думали, что они ушли вместе с временами холодной войны. Поэтому много заводов по производству снарядов и танков мы переформатировали, а то и вообще продали, с учетом разных вариантов приватизации.
Но мы к этому противостоянию готовимся. Через три года у нас будет совсем другая армия. Будут создаваться новые дивизии в ВДВ и морской пехоте. Расширение состава вооруженных сил уже идет.