Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру.
— Александр Васильевич, вопрос о причинах повышения товарооборота между Евросоюзом и Россией по итогам 2022 года. Почему такой парадокс?
— По итогам был рост, но он достаточно незначительный, где-то на 2,3%. Тут совершенно не стоит обольщаться. Есть такой факт. Почему вырос? Все достаточно просто. Вырос за счет того, что, особенно в первой половине года, частично во второй, в третьем квартале, были очень высокие цены на энергоносители. Их рост и дал основной рост товарооборота.
Можно сказать, что максимальное значение было аж с 2014 года, но при этом рос экспорт из России в Европу, при снижении импорта в Россию из Европы, потому что Европа сама ограничивала свой экспорт в Россию.
Если бы они не ограничивали, показатели были бы еще лучше, но ввоз товаров из ЕС в Россию снизился на 38%, это достаточно серьезное снижение. Но все это перекрыл очень серьезный рост стоимости углеводородов.
По большому счету, новость такая, мы ее просто отметили, а под ней скрывается информация о том, что Европа могла бы достичь гораздо большего, если бы она сама пыталась наладить взаимовыгодные отношения с Россией.
Можно себе представить, какое серьезное ограничение на экспорт ввели они сами для себя, понятно, под давлением Вашингтона. Но это же сколько осталось товаров нереализованных на рынке внешнем, которые были произведены — высокотехнологичные производства, наукоемкие производства. И это все должно было найти место на других рынках.
То есть они России не продали, но в нынешней ситуации важнее все-таки поиск тех, кто купит, потому что разрываются цепочки транспортные, возникают логистические проблемы. Во всем мире люди ищут возможность и сбыта, и получения дешевых энергоносителей.
И тут Европа сама вводит ограничения. Получается, что товары надо пристраивать где-то на других рынках. А если устраивать, то за счет подорожания всего, в том числе за счет сложностей с транспортом.
Получается так, что результаты труда тех же немецких тружеников, французских, они оказались бессмысленными. Сами себе вырыли могилы. Поэтому многие предприятия в Европе останавливаются из-за того, что цены на их продукцию растут, и найти сбыт они не могут. Здесь (в России. — Ред.) не продали, и ты толкаешься на других рынках, то значит, надо снижать цену для того, чтобы найти себе возможность продать.
— То есть импорт в лице нас уменьшился, а реализация экспорта так и не состоялась?
— Да, так и получилось. Постепенно цены возвращаются от пиковых, от сумасшедших зашкаливающих цен, когда все разбирались, что будет дальше, на каком свете мы живем. Они постепенно возвращаются к достаточно таким… на фоне того, что было — приемлемыми, наверное, можно было бы так назвать.
Но самое неприятное для Европы то, что они-то запасы делали на зиму по максимальным ценам. Когда говорят, что вы знаете, там на бирже цены снизились… Они-то снизились. Но вот это всё, все эти запасы, которые они максимально загружали в свои хранилища газа, они-то были сделаны по максимальным ценам.
То есть это будет продолжение истории со снижением конкурентоспособности европейских производителей, из-за того, что у них цена еще заложена та, достаточно высокая.
— Добавляю ещё каплю в эту историю с Европой — это введённые правительством США льготы специальные и перенос производства. К чему приведет это Европу?
— Это вообще просто детективная история. Ну почему, когда ты смотришь эти новости, слушаешь, стыдно становится.
— Вроде бы все просто, очевидно.
— Да. Но это же просто какой-то ужас, когда некогда ведущие страны мира — Франция, Германия — они вынуждены изображать, что все идет правильно: мы участвуем в антироссийских санкциях, это вот так и должно быть.
На самом деле они просто гробят свою экономику, а американцы издеваются очень цинично. Люди с хорошим английским языком, со своим родным, в дорогих костюмах, с хорошими дипломами, они им рассказывают, что ну вот да, такая ситуация.
Американцы вели там дополнительное ещё стимулирование этого процесса, чтобы, так сказать, капитал утекал из Европы в Соединенные Штаты. Они выделяют очень серьёзные суммы, порядка 430 млрд долларов на субсидирование промышленности. В том числе на зеленые технологии — они стимулируют и сбыт, и производство.
Конечно, на фоне высоких цен на энергоносители капитал идет туда, где дешевле, он идет за дешевой энергией. Но, скажем так, конечно, перенести все производства нереально, никто этого делать не будет. Тем более что постройка какого-нибудь там завода металлургического, она должна отнять огромные там суммы.
Время все-таки несколько лет нужно на это все. Какая будет ситуация там (в США. — Ред.) через несколько лет, опять же никто не знает. Можно сейчас вложить сумасшедшие деньги, а потом на выходе получить очередной провал.
Но вот насколько хватит у Европы возможности продержаться, потому что закрываются некоторые предприятия, не выдержат конкуренции. Новые предприятие не открывают. А если есть планы, допустим, инвестиций, скажем, производство тех же аккумуляторов, например, как Volkswagen, то они уже их запускают не у себя дома. Или BMW запускает производство электромобилей, но уже не у себя дома.
Вот и получается так, что всё равно капитал старается уйти. Это серьёзно тормозит развитие европейской экономики. Насколько хватит запаса прочности, подкожного жира у европейцев, сказать сложно. Потому что иногда вспоминают и другие инициативы. Там, кроме участия в самоубийственных антироссийских санкциях, им это все это время рассказывают всякие сказки про зелёную энергетику, что они там 300 млрд евро выделяют, у них была программа — триллион на 10 лет.
Но задача-то у них не столько сохранение природы, потому что это, мягко говоря, очень и очень спорное утверждение — то, что вот эти все программы по якобы там зелёной энергетике, что они сохраняют природу.
Вранье это чистейшей воды. Когда они рубят зелёные деревья для того, чтобы «высадить» там эти вентиляторы, от которых уходит вся живность — там кроты уходят, там червяков не остаётся, потому что они не выдерживают вибрации. Птички дохнут! Или засаживают все этими панелями для солнечной энергии… А потом это всё утилизировать надо, это всё достаточно дорого стоит. А производство батарей? А как ты будешь хранить?
На сегодняшний день запасаться электроэнергией крайне сложно. Нет таких мощных аккумуляторов. Для производства аккумуляторов нужны редкоземельные металлы, которые стоят очень дорого, а добываются они далеко не по всей планете. Кстати, и в России они есть, и в Китае большие запасы.
Утилизация стоит очень дорого. Ну понятно, главная была идея в том, чтобы покупать меньше у России углеводородов. Хотя можно было эти деньги потратить на повышение КПД, скажем, в использовании тех же углеводородов.
Да и если все предприятия закрыть ради сохранения природы, то на планете температура сильно-то не изменится, это надо лет 200, чтобы она изменилась. Есть циклы в масштабах планеты, есть периоды потепления, похолодания — на это мы влиять не можем. Но они рассказывают сказки и говорят, что нет, мы должны действовать вот так. В итоге чтоб не покупать и у России и других стран углеводороды. Ну сами копают себе могилу. Что мы можем — только продать им лопату недорого.
— Игра на стороне США — это не только отказ полный от России и взаимодействия с нами, но и противостояние Китаю. Чем может обернуться для Европы разрыв отношений и связей экономических с Китаем?
— Сейчас американцы делают всё возможное, чтобы эти связи разорвать. Пока не всегда это у них получается, те же немецкие производители переносят производства в Китай и в другие страны. Но да, конечно, американцам хотелось бы, чтобы еще и здесь разорвать связи, но это будет просто уже последняя такая пуля в лоб. Ну что сделать?
Понимаете, пока в Европе нет правительства, — а правительств во многих странах нет таких, которые соблюдали бы интересы своего народа, своей экономики, — будет деградация продолжаться.
Сожалеть по этому поводу, я думаю, тоже не стоит. В конце концов, ничего хорошего они нам сейчас не делают. Перспектив нормализации отношений (нет. — Ред.), хотя с нашей стороны всегда готовы к общению.
Ну что ж, значит, такова их судьба. Пусть они наедятся по полной программе. Потом, может быть, через лет десять, отрезвление начнется. Но восстановить многие производства будет нереально, эти места займут те же китайцы, другие страны. Ну люди видели, что покупали, за кого голосовали. Что теперь делать.
— Взрывы на «Северных потоках». Понятно, что версия про украинскую группу террористов — это совсем уж утка. Но тут же тоже есть экономические последствия для Европы, после диверсии на «Северных потоках»?
— Да, конечно, последствия мы видим сейчас. У них бы оставался спасительный круг в виде «Северных потоков». И демонстрации все усиливались, мы помним, когда — еще перед подрывом — люди выходили на площади, даже самолеты запускались с огромными транспарантами «Запустите "Северные потоки"».
А теперь всё — поставили перед фактом. Ты можешь голосовать за это, но восстановить будет сложно, по крайней мере никаких планов по этому поводу нет. Наоборот, у них есть планы как-то альтернативно использовать эти станции на берегу, и трубы хотят сейчас по-другому каким-то образом использовать.
Так что последствия будут тяжелые. Вот эти последствия мы как раз и видим в том, что переносятся производства в другие страны или, по крайней мере, закрывают их у себя. Химпром, металлургия…
Опять же, химпром — это удобрения, это сельское хозяйство, это повышение стоимости продуктов питания. Мы видим, что — по сообщениям — в Британии огурцы с полок пропадают, салат листовой и все остальное. Понимаете, при таких раскладах мы можем в Воркуте строить теплицы, за счет того, что у нас дешевая энергия и дешевые стройматериалы, потому что от них Европа отказывается.
Просто поддерживать тепло и солнце — и продавать в Англии какой-нибудь сыктывкарский, воркутинские огурчики. Почему нет? Можем себе позволить.
— Еще одна тема — это продление зерновой сделки. Чем обернется для нас техническая пролонгация этой инициативы?
— Вы знаете, такая интересная странная ситуация: нам эта зерновая сделка вообще никаким образом не интересна. Но с другой стороны, она нам интересна или нет, а можем ли мы повлиять на то, что ее не будет?
То есть это или попытка какую-то красивую мину сделать при плохой игре… Потому что — та же Украина — они пытаются договариваться с Турцией и с ООН по поводу своих планов. Планы Украины понятны: они еще хотят включить в сделку Одессу, Николаев, кроме Херсона, чтобы была гарантия, что эти порты не попадут под обстрелы.
Нам-то, собственно, с этого что? Никаких изменений. То есть по поводу продления — достаточно просто. Вы сначала снимаете ограничения и требования, которые выставляла Россия по этому поводу, а потом начинается зерновая сделка. Нет — значит нет.
И Украина еще хочет продлить ее вообще на год. Какое «на год»? Слушайте, мы не знаем, они не знают, какие будут посевные площади, сколько урожая соберут. При такой стоимости на удобрения — какой будет урожай.
Это вообще вилами по воде писано, никто не знает, будет ли Украина убирать урожай в 2023 году. Поэтому требовать на год — понятно, что у них совершенно другие планы. Это поставка вооружений, и была информация, что два судна прошли в порт Украины не досмотренных, и там были радиоактивные какие-то материалы.
Почему они не были досмотрены? Вообще-то, за это отвечает турецкая сторона. Должны быть российские наблюдатели. Но, если ничего не меняется, зачем это России нужно?
По крайней мере можно привести в негодность эти порты, а если будут обвинять в том, что бедные страны опять голодают, то, слушайте, ну, испанские свиньи, жрущие украинскую пшеницу ради хамона, — это не бедные страны. Потом, да, снизили инфляцию продовольственную в Европе, но ради этого разве продлевали сделку?
Россия может полностью заменить на рынке Украину и совершенно спокойно обеспечивать беднейшие страны и удобрениями, и зерном. Сейчас идут переговоры с Египтом по поводу поставок зерна. Кстати, те удобрения, которые Россия предлагала просто бесплатно отдать в портах Прибалтики — они до сих пор там зависли. Зачем это России надо?
Имело бы смысл просто привести в негодность те места, где должна быть разгрузка-погрузка зерна, да и предложить свои услуги. Но, слушайте, вообще ничего не выполнено (по условиям зерновой сделки. — Ред.), ради чего, собственно, тогда?
— Насколько много мы теряем, продлевая сделку?
— Мы ничего не приобретаем. У России был рекордный урожай, вполне мы можем обеспечить всю Африку. Но мы знаем по статистике, сколько — процентов пять только получили беднейшие страны, а сколько было плача? А плача было на 200%! Ну, слушайте, все равно Россия будет виновата.
— Разблокировка российского экспорта так и не произошла.
— Да. Ограничения остались на транспорт, на страховку.