Профессор Факультета мировой политики МГУ имени М.В. Ломоносова, эксперт РСМД Алексей Фененко в интервью изданию Украина.ру проанализировал суть доктрины Герасимова и предположил, каких изменений в ведении СВО ожидать.
— Алексей Валериевич, доктрина Валерия Герасимова стала известной после ее публикации в феврале 2013 года и последующих действий России по отношению к Украине, которые полностью совпадают с тезисами документа. Давайте коротко напомним читателям, как появилось это понятие.
— Понятие «доктрина Герасимова» было придумано в США около 2017 года прежде всего экспертами фонда «Наследие». За основу они взяли выступление генерала перед Академией военных наук России с докладом о гибридной войне в феврале 2013 года.
В своё время американский учёный Майкл Макгвайр изобрёл «доктрину Брежнева», которая гласила, что СССР готовится к большой неядерной войне за изгнание американцев из Евразии.
Причиной стала тульская речь Леонида Брежнева 6 ноября 1977 года, в которой он сказал, что СССР не применит ядерное оружие первым.
Из чего Макгвайр сделал вывод: СССР не хочет ядерного столкновения, но хочет войны на базе обычных вооружений.
— Тезисы военной системы Герасимова, по мнению экспертов, легли в основу концепции «войны нового поколения». Что это за концепция и в чем ее особенности?
— Я пока не вижу, честно говоря, «войн нового поколения». Я вижу другое: то, что на базе новых технологий происходит определённая организация войны.
Мировые войны XX века велись на сокрушение противника. Сегодня мы вернулись к типу войн, где необходимо принуждать противника к компромиссу.
То есть мы по-прежнему делаем серию силовых демонстраций для того, чтобы вынудить противника сесть за стол переговоров и подписать мир на выгодных нам условиях.
Примерно также воевали в XVII—XVIII веках. Сначала это называли «кабинетными войнами»; потом — войнами за наследство. Далее по модели XIX века были ограниченные войны.
Военный теоретик Карл фон Клаузевиц различал два типа войн: тотальные конфликты с целью уничтожить противника и ограниченные — с задачами принудить противника к компромиссу.
Второй момент, что сейчас мы наблюдаем явное превосходство в поражении воздушной мощью объектов противника. Эту концепцию озвучил итальянский генерал Джулио Дуэ в далёком 1918 году, но тогда для этого не было военно-технических средств.
Посмотрите, какими поворотными успехами для СВО России на Украине стало поражение ВКС РФ критически важных объектов энергоустановок.
Наконец, третий момент — это взаимодействие всех родов войск. Эта концепция была предложена нашим советским военным стратегом Владимиром Триандафилловым в 1926 году.
Это глубокая операция: прорыв фронта на 200–250 км за счёт взаимодействия всех родов войск. Сегодня, на новом витке развития, мы вернулись именно к этой стратегии за счет увеличения количества родов войск и огневой мощи.
Я бы выделил ещё один важный момент. То, что мы называем доктриной Герасимова — это переосмысление тех выводов, какие были сделаны в 80-е годы XX века.
Тогда в позднем Советском Союзе родилась идея оборонной достаточности. Абсолютизировалась роль Курской битвы: главное — организовать оборону на войне, а наступление может быть, а может не быть.
12 января 2023, 17:37
Готовится новое наступление. Эксперты о назначении Герасимова главнокомандующим СВОПри этом как-то забывалось, что такой стратегии (стратегии Фалькенгайна) придерживалась Германия в Первой мировой войне и на этом проиграла. Нельзя вечно стоять в обороне, если у противника больше ресурсов.
Как раз сейчас [в СВО] мы возвращаемся к идее, что одной обороны будет мало. Необходимы наступательные действия.
Россия демонстрировала готовность проводить решительные наступательные действия с опорой на воздушную мощь в Грузии, Сирии. Там она и достигала успеха.
В начале СВО, по анализу экспертов, было брошено недостаточно ресурсов, поэтому пришлось пережить определённые неудачи.
— Какой опыт, какие уроки мы получили при проведении СВО?
— Нынешняя кампания на Украине возвращает всех (не только Россию, но и Европу, США) к идее войны крупными армиями.
До начала нашей спецоперации на Украине идеалом военного строительства была маленькая компактная армия: меткие стрелки, как говорили в XVIII веке.
С началом СВО выяснилось, что такой армии мало — нужна большая численность войск. Достаточно вспомнить, с какой трудностью столкнулась наша армия в марте.
ВС РФ блокировали города, но это повлекло за собой отвлечение крупных контингентов войск. Встал вопрос, а чем проводить наступательные операции, если эти блокированные города не сдаются, а создают очаги сопротивления в тылу.
Нужна большая численность армии, а значит, нужно менять систему образования, возвращаться к идее общей воинской обязанности. А это совсем иная система воспитания, другая система работы государственных институтов.
Это, по-моему, будет главный урок нынешней кампании на Украине.
— В чем заключается суть гибридной войны, которую ведёт Запад?
— Гибридная война, по моему мнению, это большой миф, который придуман американцами вследствие их незнания истории.
Если брать войны раннего нового времени (XVI—XVIII веков), то все были гибридными. Например, понятие «швейцарец» включало и нацию, и профессию наёмного солдата — то есть целый народ поставлял наёмных солдат.
Французские короли на территории раздробленной Германии действовали за спиной немецких князей. Они вооружали князей для того, чтобы приписывать себе их победы.
А в случае поражения открещивались — при чем тут мы.
Посмотрите, как использовались в Англии французами претенденты на престол. Вспомним пример династии Стюартов против королей Ганноверской династии, которую они то ли признавали, то ли нет на британском престоле.
На самом деле гибридные войны — это просто возвращение к модели войн, которая была в XVI–XVIII веках. Придумал эту концепцию британский военный историк Лиддел Гарт. Он считал, что в ядерный век мы постепенно вернёмся к типу войн по стратегии непрямых действий.
Одно сражение случается раз в 10 лет, всё остальное время идут всевозможные мирные переговоры, выстраиваются различные дипломатические каверзы с целью занять наиболее выигрышную позицию.
— Доктрина Герасимова предполагает, что политика и дипломатия в период новых гибридных войн должны обеспечивать решение военных вопросов, быть продолжением военных действий. Кроме того, предлагается использовать слабые стороны так называемой «западной демократии». Как именно это выглядит на практике?
— Мы часто неверно анализируем опыт Второй мировой войны и забываем о роли дипломатии.
Во-первых, страны антигитлеровской коалиции выдвинули свой проект мироустройства. Мы чётко сказали в Атлантической хартии, Декларации Объединённых Наций, на Второй Московской конференции 1943 года, что предлагаем делать.
Государства Германии, Италии, Японии не предложили никакого альтернативного проекта. Дипломатически они потерпели серьёзное поражение.
Во-вторых, страны антигитлеровской коалиции (СССР, США и Великобритания) — плохо ли, хорошо ли — всегда взаимодействовали друг с другом.
Страны оси Германия и Японии никак дипломатически не взаимодействовали друг с другом.
В-третьих, нам [СССР, США и Великобритании] удалось расколоть гитлеровскую коалицию. Мы вывели из войны Италию, а далее — Румынию, Болгарию и Финляндию, которые были союзниками Германии.
Еще один важный момент: мы не получили ударов «в бок» с фланга ни от Турции, ни от Ирана, ни от Швеции. Хотя это входило в планы Германии.
Это во многом заслуга советской дипломатии, которая всегда была важнейшим компонентом ведения войны.
— Очевидно, что свою доктрину новому главнокомандующему СВО теперь предстоит осуществить на практике. Эксперты также выражают мнения, что новое назначение Валерия Герасимова — предвестник большого наступления на ВСУ. Вы согласны с этим мнением?
— Пока говорить об этом рано. Мы еще не освободили территории, которые проголосовали за вступление в состав России осенью 2022 года.
Прежде чем СВО перейдет в наступательную фазу, у нас стоит задача хотя бы освободить ДНР, Запорожскую и Херсонскую область.
Другое дело, как будет достигнута эта задача. Она может быть решена военным путём: ударом в лоб и занятием этих территорий. Или за счёт комбинированного удара здесь и атаки на Киев, например, с целью смены политического режима на Украине.
Задачу можно реализовать также за счёт отвлекающих ударов по другим направлениям. То есть здесь открывается целый спектр возможностей для сочетания политики и дипломатии.
Резюмирую так наше интервью и тему применения доктрины генерала Герасимова в рамках СВО.
Война — это не удовлетворение садистских наклонностей с целью убить какое-то число людей. Цель войны всегда политическая. Стороны воюют за желанный мир, как они его себе представляют.
Поэтому и нынешняя военная спецоперация на Украине — это тоже продолжение политики другими средствами.