В частности, в том, что у нас имеют перспективы только те виды спорта, которые созвучны русскому (в самом широком смысле) архетипу духа и материи, психики и соматики, чувствам и физическим навыкам…
Короче, тому, что нам естественно, природно.
Вот хоккей, независимо от истории его происхождения, лег на «русскую душу» филигранно точно — без зазоров и натяжек. Так историей определено, что держава устойчива только в движении – как конькобежец. И чем выше скорость и напор, тем устойчивее субъект.
Еще, как в хоккее, русский бывает жесто́к к себе и жёсток к сопернику. Не любит проявлять свою слабость или имитировать боль. Он и подлинные подобные ощущения скрывает. Не терпит жалости толпы. В общем, «все хоккей».
Наверное, поэтому возникла и длительное время существовала знаменитая школа советского хоккея. Правда, потом подзачахла, когда игроки вдруг возомнили себя «общечеловеками». Ну ничего. Вернемся в лоно материнской природы — вернем и былую славу.
По этой же причине мы, скорее всего, никогда не будем великой футбольной нацией. Этот спорт создавался не под матрицу воинов и покорителей пространства, а под архетип торгашей — покорителей торговых путей и рынков. Это не оскорбление, а констатация: каждому свое…
Еще иногда вспоминаю в этом ключе свои давние разговоры с венесуэльскими политиками, экспертами, журналистами. Например, лучший кофе в своей жизни пил в скромном здании их парламента.
Спросил у вице-спикера, почему они не экспортируют в другие страны. Тот только поморщился: «Не наша тема. У нас лучше получается экспортировать тяжелую нефть».
Или спрашивал у очаровательной переводчицы Уго Чавеса, почему в Каракасе большинство магазинов нижнего белья принадлежат не дружественным (в то время) колумбийцам. Она так же морщилась: «Не наша тема. Белье почему-то лучше получается у наркокартелей»…
К чему я это? К тому, что любая подлинная мобилизация — военная, экономическая, духовная — не может быть тотальной или глобальной. Она должна иметь свои «реперные точки», приоритеты, четкую иерархию. Свою тему.
Фактически идет война двух цивилизаций. Ее нерв, надрыв, остервенелость определяется экзистенциональной сутью. Это еще не «режим Маклауда», где остается в живых только победитель. Но это близко к феномену «кота Шредингера», когда проигравший будет не мёртвым, но и не живым.
Бросив вызов (неважно, вынужденно или преднамеренно) Западу, мы способны победить только там, где не копируем его темы. Догоняющие стратегии всегда проигрышны. Это касается и феномена мобилизации. Даже ее надо бы проводить «по-нашему»: в соответствии с природой людей, спецификой их натуры.
По-русски.
Сила Запада — в его тотальности. Если он бомбит оппонента, то тотально. Это ведь его изобретение — «ковровые бомбометания»: и военные, и мирные объекты без различия разносятся в труху.
Если он производит колбасу, то сразу «триста сортов», чтобы ошеломить и оглушить конкурента. О вкусе здесь речь даже не идет. И это часто работает, как было с разрушением Союза. Мы смеемся над «обиженной ливерной колбасой», забывая ее роль в уничтожении могучей страны.
Да, плетью обуха не перешибешь. Но колбасой, оказывается, можно…
Смотрю в сети кадры запредельно напряженного боя «музыкантов» где-то под Артемовском. Шквальный огонь, ад огня и разрывов. И вдруг за кадром ликующий голос: «Как же, б.., мне нравится эта работа!»
Когда-то еще ребенком я спросил у своего отца, который закончил войну в двадцать с небольшим лет капитаном военной разведки, какая для него работа была самая интересная. Батя ответил: «Крошить фашистов».
Поэтому для меня подлинная военная мобилизация — это не выскребание под одну гребенку всех, кто формально подходит под возрастные критерии. Это, прежде всего, работа с мотивационными кодами и вовлечение тех, кто по своей жизненной истории, мировоззрению, вере, обостренному чувству социальной справедливости готов и желает поставить на кон нового мира даже собственную жизнь.
Много ли таких? Не знаю.
Вот посмотрел пожелания на праздники очень популярной знакомой одесской блогерши. Она там желает товаркам «брендовые сумочки, полные денег», чтоб «стретчевые джинсы сходились»… Лабутены, другими словами. И это не стеб, не ирония. Всё искренне, горячо и органично.
Просто возникло и существует целое «лабутеновое поколение». И оно способно за свои «прелести» яростно сражаться. Конечно, если не предложена иная модель жизни.
И Россия прошла свою «лабутеновую эпоху». Это ведь общий западный нарратив, в который мы были встроены. А оно вон как обернулось. Прав был Окуджава: «Пряников всегда не хватает на всех». И когда на нас стали поглядывать не как на сотрапезника, а как на большой пряник, пришлось определиться.
Так вот, в столкновении цивилизаций, в отличие от столкновений стран, такие неуклюжие сущности, как ВВП, рейтинг валюты или оборонные бюджеты, играют роль не главную. Вон византийский ВВП был, пожалуй, крупнейшим в мире, армия — самая оснащенная, деньги — самые конвертируемые...
Но это совсем не помешало цивилизации османов их сокрушить. Правда, сегодня византийский двуглавый орел удивительно прорастает сквозь османский миропорядок. Видимо, его гены смешались с туранским пернатым наследником. Но это отдельная история.
А пока зафиксируем факт, что побеждает тот, кто более правильно отмобилизован!
Само понятие «мобилизация» включает в свой смысл «движение». То есть отмобилизован тот, кто быстрее запустил движение всех ресурсов в правильном направлении.
Если уж брать исторические яркие примеры, то Рим побеждал, когда концентрировал свои силы на покорении пространств, освоении наук, архитектурном творчестве, воспитании граждан. И он пал, когда стал рвать жилы подданным, чтобы у знати зимой была клубника.
Западная модель мобилизации — это массовое потребление любой ценой. Чтобы у всех все было. У всех своих, конечно. И за счет чужих, конечно. Мы — чужие. Это и спасло.
Я уже неоднократно отмечал, что впервые в истории так откровенно, очевидно, бесстыдно сошлись в схватке заматеревшая цивилизация потребления и только-только формирующаяся цивилизация творения. Причем последняя заражена всеми хроническими болезнями первой и по ходу обретает еще и собственные детские недуги.
Есть ли при таком раскладе шансы?
Наверное, были бы невысокие, но «есть одно приятное обстоятельство». Помните, «дом, разъединенный изнутри, не устоит»? Это напоминание касается и нас, но Запада в большей степени. Не потому, что мы лучше. Точнее, не только потому. Мы просто пассионарно моложе.
По Льву Гумилеву или Николаю Данилевскому, лет этак на 400–500. Поэтому и не успели еще впитать глубоко в поры некие роковые червоточины.
Западный мир изнутри давно разъединился. Некогда косметические различия между теми же республиканцами и демократами стали фундаментальным водоразделом между консерваторами и либералами, промышленниками и финансистами.
Хотя первых я мысленно именую «фундаменталистами», а вторых — «троцкистами». Да-да: Лейб Давидович по иронии судьбы стал фактическим идеологом эпохального западного направления. И если вспомнить его украинское, по локации, происхождение, то можно смело говорить про «украинизацию Запада». Просто сами политические украинцы еще не понимают, что это по форме они «бандеровцы», а по сути — «троцкисты».
Внутренняя схватка двух главных западных мировоззренческих течений, их замысловатое переплетение и породило феномен «политического гермафродизма»: объединение локальных (то есть своих) денег с глобальной (то есть всеобъемлющей, по Троцкому) властью.
И суть западной модели — мобилизации именно в том, чтобы ускорить взаимное движение друг к другу денег и власти.
А у нас? Уверен, что логика исторического процесса и все вышеназванное — традиции, культура, религия — заставит пойти по своему неизбежному мобилизационному пути.
В военной сфере, как уже отметил, через «спартанскую модель»: участвуют прежде всего те, кто подготовлен, мотивирован, осознанно вовлечен. Спецназ, ЧВК, воздушно-космические силы, высокотехнологичные подразделения — это их будущий облик.
О политической мобилизации пока не говорят особо, но и она неизбежна. Ее суть в радикальном увеличении скорости политического импульса сверху вниз и наоборот. Все мешающие и тормозящие звенья будут удалены, вырезаны, изъяты.
Например, в исполнительной власти абсолютно не нужны «громоотводы» типа кабинета министров. Есть лидер и его прямые подчиненные. Ждем нового Главного закона.
В экономике — опора прежде всего на отрасли, работающие в опережающем, а не догоняющем режиме. Если хочешь играть в «догонялки», становись обозным подразделением тех, кто умеет обгонять.
В области культуры мобилизация — это возврат к фундаментальным истокам. Иногда наши недруги лучше чувствуют нас, чем мы сами. В Отечественную германцы приоритетно убивали комиссаров. Именно те были серьезной мобилизационной силой.
Сегодня Запад пытается запретить, изъять русскую классическую литературу, искусство, музыку, живопись… Чувствуют, что один Достоевский по своему духовно-мобилизационному потенциалу равен дивизии современных геббельсов. Значит, самое время «призыва классиков»…
Да, прост русский путь. И страшно сложен.