Это было всего семь лет назад, и уже тогда можно было понять, какие страшные времена ждут Украину. Просто верить не хотелось, что день освобождения Киев от немецко-фашистских захватчиков будет на Украине не в чести.
И что новая власть выведет-таки до конца свои идеологические истоки от тех, кто как раз помогал немецким нацистам устанавливать на украинской земле «новый порядок», служа «фюреру немецкого народа» в его охвостье карателями и полицаями. Для украинского народа, отправившего в армию более 6 миллионов человек и потерявшего в Великую Отечественную войну убитыми, умершими, погибшими в концлагерях, эвакуированными, а также ушедшими 8-10 миллионов жизней, они такими и были до госпереворота 2014 года.
Но тогда, в 2015-м, прошло уже полтора года после госпереворота, и 6 ноября, на маленьком и уже закрытом Святошенском кладбище столицы Украины появились только работники Россотрудничества на Украине и их друзья. Тогда еще эти друзья были и не боялись говорить об этом. Мало, но были.
Перед этим они возложили цветы к памятнику на могиле генерала армии Николая Ватутина в Мариинском парке столицы. А потом они решили отдать честь и героям, нашедшим вечный покой и на Святошинском погосте, — убрать могилки, возложить цветы, поухаживать за всеми погибшими, но в том числе и за земляками, русскими, которые погибли за Киев, за Украину, не считая ее «чужой» или «захваченной» землей.
Уже тогда было опасно быть «друзьями Россострудничества». На Украине начинала торжествовать «историческая справедливость», и появились другие «освободители» и «борцы за нэзалэжнисть», которым плевать было на скупые слезы обиды, разочарования, горечи и бессилия еще живых ветеранов, победивших фашизм. И в тот день в 2015-м тогдашний спикер Верховной Рады Владимир Гройсман предложил еще пожить и дожить до того дня, когда надо будет праздновать «день освобождения от российских захватчиков». А премьер-министр Арсений Яценюк был менее оптимистичен. Зато прагматичен. Он призвал построить-таки «великий европейский вал на украинско-российской границе», начал строить заграждения из проволоки-рабицы и настроил себе миллиард долларов на карман, сменив евромайданное прозвище «Кулявлоба» на актуальное военное — «Неперекусипроволоку».
А Святошинское кладбище в Киеве — особенное, потому что занимает особое место в истории Киева и его освобождении от нацистов. В этом тогда еще пригороде были чуть ли не самые кровопролитные бои за столицу Украины. Немцы еще отчаянно сопротивлялись, и танкисты с пехотой Воронежского и 1-го Украинского фронтов буквально жизнями своими взламывали защиту гитлеровцев. В первые дни после освобождения и потом здесь, в Святошино, первыми и начали хоронить погибших и умерших от ран в госпиталях освободителей Киева. Тихо и по-будничному хоронили. И только в 1950-х — 1970-х годах там появились памятники на более чем 50 братских и индивидуальных могилах бойцов, погибших в сражениях за Киев в 1941—1943 годах и умерших от ран в городских госпиталях. От Киевского горсовета памятники, между прочим...
А в 2015-м на Святошинском кладбище было безлюдно и тихо. И мы легко нашли могилы, где обрели вечный покой и три Героя Советского Союза из более 2500 человек, удостоенных этого высокого звания за форсирование Днепра и освобождение столицы Украины. И все трое — выходцы из России: Алексей Фалин из Ярославской области, Михаил Котельников — из Ростовской, а Феодора Пушина — из Удмуртии. Именами двух последних были названы улицы в Святошинском районе Киева.
Но все трое они — люди удивительной судьбы. Самый старший из них, участник еще советско-финской войны, командир танка Алексей Фалин перед боями за Днепр и Киев только отметил свое 35-летие. И в истории Киева он несправедливо если и не забыт, то намеренно отодвинут на второй план. А ведь именно он, между прочим, 5 ноября 1943 года первым на своем танке ворвался в Святошино, и как написали в наградных документах, «подбил два штурмовых орудия, четыре бронетранспортера, оседлал участок шоссе Киев — Житомир, отрезав пути отхода противнику». В этом же бою он и погиб. Как, впрочем, и гвардии старшина, командир танкового разведывательного взвода Никифор Шолуденко, которого и чествуют как первого ворвавшегося в Киев и тоже погибшего 5 ноября 43-го.
Почему так? А уже никто точно не скажет. Может, потому что Фалин погиб в пригороде Святошино, а о Шолуденко пишут, что он «первым на своем танке прорвался в центр города». Может, потому что Шолуденко — украинец из-под Киева, из Вышгородского района. А украинские даже коммунистические власти всегда слегка «подтекали» на национальном вопросе. И как большевики-ленинцы, заложившие основы насильственной украинизации в 20-е года прошлого века, так и их наследники-коммунисты страдали показным украинством. И подумать не могли, что это именно они и заложили основы нынешнего оголтелого украинского неонацизма и оскопления памяти.
Не верите? А вспомните, как, по мнению нынешних идеологов национального возрождения, «душитель всего украинского» первый секретарь ЦК КПУ Владимир Щербицкий договаривался со своим белорусским коллегой Николаем Слюньковым не поднимать и широко не освещать тот факт, что деревню Хатынь в Белоруссии сожгли вместе с жителями отнюдь не сами немецкие нацисты, а их украинские прихвостни из зондербатальона СС «Дерлинвангер», сформированного из бойцов распущенного перед этим Буковинского куреня Организации украинских националистов (ОУН). Не бандеровской, правда, а мельниковской ее части. Но все равно — ОУН.
И того самого Буковинского куреня, который в сентябре 1941 года слился в Киеве с одноименным куренем ОУН(м) и расстреливал евреев и военнопленных в Бабьем Яре. А начальником штаба у них был уроженец Черкасщины, украинец Григорий Васюра, которого до окончательного разоблачения и расстрела в 1986 году вообще чествовали как «ветерана войны».
И Щербицкий «нашел понимание» и в Минске, и в Москве — о зверствах украинских нацистов помалкивали. Ради «укрепления дружбы между народами». А не молчали бы, может, и не было расстрела на евромайдане, майских трагедий 2014 года в Одессе и Мариуполе, не предлагали бы по 10 тысяч гривен «за голову москаля и сепаратиста» на Днепропетровщине, не было бы сегодняшней спецвоенной операции (СВО), которую уже все называют украинско-российской войной...
Вот и после Великой Отечественной украинские власти, не исключено, уже тогда решили, что это будет очень символично, что в Киев, столицу Украины, ворвался первый освободитель, тоже украинец. И с прахом старшины Шолуденко коммунисты неприлично носились по Киеву, что твои дурни с писаной торбой, не зная, как отметиться в квасном «патриотизме». Сначала старшину похоронили на площади Калинина, которая сегодня стала Майданом Независимости и "евромайданом" и на могильной плите посмертно повысили в звании до капитана. Потом, как чувствуя, что на майдане со временем будет резвиться неонацисты, его наконец-то перенесли в Парк Вечной Славы. Там геройский танкист-разведчик сейчас и встречает тех, кто в мечтах о «евровыборе» и европрибыли с этого хочет поскорее его забыть. Встречает и ничего сделать уже не может...
Но с русским Алексеем Фалиным украинцу Никифору Шолуденко сейчас уже делить нечего и тягаться славой незачем. Они уже давно там, где суетное им ни к чему. И им не важно, кто и какие пасьянсы раскладывает на их могилах и какие пляски отбивают вокруг них. Это живым должно быть не все равно. Потому что историческая справедливость на Украине сегодня «восстановлена» так, что не только мертвые, но и живые сраму больше не имут.
Второй — командир взвода младший лейтенант 20-летний Михаил Котельников — попал в днепровско-киевское месиво сразу после офицерской школы. И стал Героем Советского Союза в 20 лет, еще в октябре 1943-го за бои на Лютежском плацдарме, когда со своим взводом под огнем врага первым переправился через Днепр и ворвался в первые траншеи гитлеровцев. А потом, после ранения комроты, принял командование ротой на себя и продолжал выполнять бой за расширение плацдарма. Для других, чтобы другие могли выжить. Уже 29 октября 43-го Михаил, повторяю, стал Героем Советского Союза, а 6 ноября он уже погиб в Святошино. Русский — за «мать городов русских». А с ним тысячи представителей других национальностей, которые не делили победу по пятой графе...
В 20 лет Героем Советского Союза стала и Феодора Пушина, военфельдшер 520-го стрелкового полка 167-й Сумской Краснознаменной стрелковой дивизии 38-я армии 1-го Украинского фронта. И я не зря перечислил все эти названия — они, как видите, сплошь украинские. Хотя родилась Феодора (друзья на фронте звали ее Феней или Фаиной) в Удмуртии, была девятым ребенком в многодетной крестьянской семье. Перед войной в 1939 году закончила фельдшерскую школу и до мобилизации в 1942 году работала по специальности. До боев за Киев Феодора уже отличилась на поле брани. В марте 1943 года ее наградили медалью «За боевые заслуги», а в уже в апреле — орденом Красной Звезды за то, что она вывела 45 раненых бойцов из-под артиллерийско-минометного огня.
В ноябре полк, где служила Феодора, попал под Киев. 1 ноября она отпраздновала свое 20-летие и написала сестре Анне: «Октябрьский праздник мы хотим провести в Киеве. Город обязательно освободим от немецких захватчиков...»
Походный военно-полевой госпиталь разместили почти на передовой в Святошино, потому что бои были тяжелые, страшные и упорные, а раненые поступали в огромном количестве. Госпиталь был переполнен, когда утром, 6 ноября, над ним появились немецкие самолеты, бомбившие наступающие части Красной армии. Одна из бомба попала в госпиталь и подожгла ее. Феодора бросилась в огонь выводить, спасать раненных. Из пылающего здания она вынесла тридцать тяжелораненых и, когда бросилась за последним, дом начал рушиться. Она даже не заметила, когда на ней загорелась одежда и услышала только страшный треск. Командир ее санитарной роты смог вынести Феодору из-под обломков и пламени в бессознательном состоянии, с сильным повреждением головы и со сплошными ожогами. Она сумела открыть глаза, пошевелить губами и скончалась на руках у бойцов. А Киев в тот же день был окончательно освобожден...
У себя на родине, в России, всем трем «святошинским» Героям Советского Союза установлены памятники и памятные доски, за которым ухаживают земляки. И слава богу, что и в Святошино, хочется в это верить, к ним ходят благодарные потомки. Хоть и редкие.
Как в тот день в 2015-м, когда на кладбище подвезло еще и двум котам, которым достался сухой корм, который на всякий случай всегда носила с собой одна моя добрая знакомая. «А они с этого и живут. Люди приходят к могилам родных и подкармливают их», — сказала мне и киевская старушка, помогавшая нам убирать за могилами. «А вы часто тут убираете?» — поинтересовался я. «Да убираем же... А что? Ведь они тут лежат...», — ответила она, не зная, как продолжить.
Маленькое дело, великое по сути, не всегда удачно облекается в слова. А они действительно там лежат. И легли 79 лет назад, чтобы мы были живы сегодня. И пока мы живы, они там и будут лежать. В будущем. Вот вам и связь поколений без всякого пафоса и надрыва. Поколений нормальных людей, я имею в виду, конечно...
P. S. А совсем недавно правящие в Киеве неонацисты переименовали улицу Феодоры Пушиной в улицу Ореста Васкула, члена ОУН-УПА, бойца дивизии СС «Галичина», террориста и подпольщика. И здесь, как мне кажется, ни добавлять что-либо, ни комментировать не надо. Это нынешней власти приговор.