Министерство обороны России объявило, что "в связи с созданием угрозы окружения союзные войска были отведены из населенного пункта Красный Лиман на более выгодные рубежи". Потеря города, освобожденного еще в мае, да и само отступление после подписания актов о включении Донецкой республики в состав страны, было воспринято многими как, пусть и тактическое, но поражение. Корреспондент Украины.ру вспоминал, как это виделось из самого Красного Лимана
Дорога на Красный Лиман в самом конце сентября была безрадостной, как и разговор с военным в самом городе. "Думаю, день-два…", — тусклым тоном отозвался офицер на незаданный вопрос. "День-два — что?", — безжалостно давили журналисты. "И все. Если подойдут резервы, то за неделю положение выправится. Если нет…", — военный по привычке не произносить вслух лишнего, фраз не заканчивал — дескать, сами понимаете.
Все все понимали, во время любой войны одни и те же города, и села по нескольку раз могли переходить из рук в руки. Но надеялись, что в канун признаний территории бывшей Донецкой области частью России или сразу после всех торжественных мероприятий город не сдадут. Хотя то, что положение серьезное, было ясно — рядом не было тикток-бойцов, только усталые элэнэровские "мобилизанты", которые за несколько месяцев из гражданских стали профессиональными военными. Где-то рядом бой вели российские части — луганчане на пальцах и довольно доходчиво объясняли обстановку вокруг города — а еще и так слышалось, кто и где "стоит".
И происходящее на подступах к городу, отличалось от показанного на некоторых картах в сети. Не то, что это было удивительно. Цитирование отдельных ведомственных сводок перестало вызывать злой смех у журналистов еще в марте-апреле в Мариуполе.
Репортеры, они только и были посредниками между двумя мирами — медиасферой, где были натужно-бодрые слова про "украинских националистов" и реальностью, где противника называли "украми", "укропами" или "свиньями", и враг оправдывал такие прозвища своим дурным нравом и зачастую скотским поведением. Но воевавшие в городе Святой Марии морские пехотинцы и бойцы донецких полков к словам с экрана относились зачастую безразлично, их интересовали реальные настроения людей: "Понимают ли там нас? Знают ли, за что воюем?"
Местное население, вообще, было отрезано от любых новостей, для него слова с экрана было абстракцией, не имеющей отношения к обгорелым домам и "стрелкотне" поблизости. Можно было бы привыкнуть к тому, что брифинги и боевая обстановка не всегда имеют отношения друг к другу, но хотелось найти на картах хоть какое-то объяснение тому, что творилось — ВСУ упорно пытались обойти Красный Лиман.
Не искали уже никаких объяснений только краснолиманцы, они и не надеялись к концу сентября, что город удастся удержать. Люди в городе не читали сводок, не знали, что происходит на стратегическом уровне, они просто поворачивались спиной к камере. Звуки идущего рядом боя были единственным, чем можно было верить.
И то, что отступление из города было тактическим, мало кого утешало. Неважно, на сколько зашла Украина, важно было, что вернулись бы те, кто ассоциировался, например, с "Правым сектором" (организация признана террористической/экстремистской и запрещена в России). Дом главного местного "правосека" показывали, приговаривая: "Видите стройматериалы перед забором? Это он сволок со всего поселка. Что-то строить собрался. Хотя был небедным человеком. Кафе, кажется у него было".
И уже внутренне готовясь к тому, что вскоре в город вернутся такие же рачительные как "правосек" вээсушники, люди пробегали мимо сомнительной "достопримечательности" — мало ли кто потом и что скажет. По полям вокруг Красного Лимана валялись трупы бойцов "збройных сыл", так говорили военные, и кто-то из очевидцев подтверждал, что тел много, украинские подразделения захлебывались кровью. Тем злее они будут отрываться на "сепарах", которые не уехали на запад, делали вывод те же очевидцы.
Чуда, действительно, не произошло. "Из-за угрозы окружения союзные войска оставили Красный Лиман и отошли на более выгодные рубежи (…) Несмотря на понесенные потери, имея значительное превосходство в силах и средствах, противник ввел резервы и продолжил наступление на данном направлении", — говорилось в сводке Министерства обороны России. Пояснений — почему возникла угроза окружения, и откуда у противника до сих пор превосходство в силах и средствах — не было. Как их не было (или было исчезающе мало, а те, что были, были невнятны) и в связи с "перегруппировкой" в Харьковской области.
И вышло так, что после подписания 30 сентября актов о включении Донецкой республики в состав России, впервые с 7 ноября 1944 года, когда территория Советского Союза была полностью очищена от вермахта, враг взял наш город.
И, как и в случае с отступлением в Харьковской области, смысл события ускользнул от участников. В Сватово — городе, расположенном недалеко от Красного Лимана, уже на границе с Харьковской областью — бойцы Росгвардии дали потрепать немного щенка Изюмчика, вывезенного откуда-то из-под города с вкусным (хотя кому как) названием. Кто-то привез из-под Изюма и странные воспоминания. "Мы собирались наступать на Славянск. Уже нависали над ним. И тут приказ — разворачиваемся и топаем назад. Наверное, какие-то высшие соображения были, штаб видит всю картину все же, но для нас это было неожиданно", — флегматично сообщал боец ЛНР.
Напомнил, что не надо унывать, что ситуация в боевых действиях меняется часто и оперативная обстановка диктует разные решения. Но что же произошло тогда по всему фронту — ему хотелось знать. И ответа на этот вопрос пока ни у кого нет. Это ведь война.