Международное право, юридические документы и признание РФ в лице Владимира Путина независимости Донбасса означают, что после вхождения в состав России статус республик останется. Вопрос в том, какой договор будет фактически подписан между Донбассом и Москвой. Безусловно, что при нашей разрухе населению республик будет выгодно передать максимальное количество полномочий в центр, уверен один из основателей ДНР Андрей Пургин
Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру
- Андрей Евгеньевич, мы с вами ранее обсуждали, что референдум проводить очень желательно, но после того, как будет освобождена вся территория Донбасса и будут решены все вопросы с безопасностью. Насколько правильно было проводить его именно сейчас?
- К большому сожалению, референдум из волеизъявления народа превратился в политико-административную спецоперацию. Это подрывает его легитимность в глазах населения. Да, было бы лучше, если бы он был объявлен и подготовлен заранее, чтобы была проведена работа с людьми и они бы ощутили свою сопричастность. Но референдум из выбора народа превратился в простое юридическое событие. Короче говоря, имеем то, что имеем.
- А может быть, было правильно, что его провели сейчас, потому что людям нужны гарантии, что Россия их не бросит.
- Гарантии для кого? Тем дончанам, которые восемь лет провели под обстрелами и не уехали до сих пор, ничего доказывать не надо. Они сами готовы показать всему миру, чего они хотят. Безусловно, что референдум – это положительный момент. Люди действительно голосуют. Они довольны, хотя и омрачены обстрелами, трупами и политическими интригами.
Для них это как глоток свежего воздуха. Для Донецка – это эмоционально заряженное событие. Хотя его и не сравнить с 2014 года, когда сами жители Донбасса организовали референдум. Повторюсь, это важно для населения, которое живет под снарядами, в лишениях и в условиях гуманитарной катастрофы. Но это событие носит юридический и административно-политический характер. По-настоящему оценить его можно будет только в будущем.
- Люди понимают, что со вступлением в состав России их проблемы автоматически не решатся?
- Безусловно. Они понимают, что предстоит долгий путь. К тому же, бесконечные намеки на сохранение республик ставят под большой вопрос, каков будет статус Донбасса в РФ. Будет ли это нечто близкое к конфедеративным отношениям, учитывая, что некоторые субъекты федерации имеют большее количество прав, чем остальные? Пока ничего непонятно.
- Вы бы лично какое хотели административно-территориальное устройство Донбасса?
- Мы столкнулись с тем, что и в случае с Крымом, и в случае с Донбассом был советский вариант 1924 года, когда независимые государства ДНР и ЛНР были признаны Москвой. Это в любом случае договорная основа. Суверенитет, который мы выбрали и завоевали, мы передаем России. Тут не может быть статуса области.
Международное право, юридические документы и признание РФ в лице Путина нашей независимости приводят к тому, что статус республик останется. Вопрос в том, какой договор будет фактически подписан между Донбассом и Москвой. Будет ли он в пользу местной элиты с максимальными полномочиями, или он передаст больше полномочий федеральному центру. Безусловно, что при нашей разрухе населению республик будет выгодно передать максимальное количество полномочий в центр.
- Путин ранее говорил, что после вхождения Донбасса в состав России военнослужащие Народной милиции получат тот же статус, что и ВС РФ. Как быть с тем, что в ДНР и ЛНР объявлена тотальная мобилизация, а в России – частичная. Будут ли кого-то отпускать домой, а кого-то переводить на контракт?
- Вы упомянули только один юридический казус, связанный со вхождением Донбасса в российское правовое поле, а их миллион. Начиная от того, что здесь забирают в армию до 55 лет, и заканчивая тем, что тут нет военного положения.
Мы об этом можем говорить весь день. Нужно просто посмотреть, с какой скоростью республики перейдут в российское правовое поле. Должен быть переход от местного законодательства, которое формировалось в случайном порядке за эти восемь лет, причем луганское законодательство формировалось отдельно от донецкого.
Сейчас это как Мексика и Австралия – две разные вещи. Например, у нас нет таможни, но растаможка продолжается. У нас по-прежнему нет совместных баз. Это две разные планеты, живущие по разным законам. Повторюсь, как только республики полностью перейдут в российское правовое поле, все будет понятно.
- Некоторое время назад говорили о конфликте между дончанами и мариупольцами относительно того, кто больше пострадал от войны. Может ли это стать серьезной политической проблемой?
- Я не вижу в этом никакой политической проблемы. Политическая проблема состоит в том, что Донецк и Мариуполь должны были максимально вовлечь в открытое политическое и гражданское обсуждение, а только потом провести референдум.
И Донецк, и Мариуполь должны были получить единую платформу для проживания в единой республике. К сожалению, все оказалось скомкано и этого не произошло. Понимаете, у Славянска, Краматорска, Донецка и Макеевки должно быть что-то общее, кроме 2014 года. Пока мы этого не имеем.
Самое легкое, что можно было придумать – провести референдум после освобождения Донецкой области после долгой подготовки и обсуждения с привлечением народных масс, чтобы сформировать наше общее будущее. Поэтому я и говорю о юридическом и политико-административном характере сегодняшнего референдума. Он не народный.
- Я прошелся по самому центру Донецка. Город кажется опустевшим, даже особо и поговорить не с кем. Это всегда так?
- Донецк действительно опустел. Центральные районы серьезно обстреливаются. Очень много людей уехало, мобилизация. Плюс, к большому сожалению, восемь лет комендантского часа и жизни на войне сформировали определенный режим. Дончане просто разучились гулять и отдыхать. Тут больше нет тусовок. Дончане даже боятся ходить на рынки из-за обстрелов. Поэтому референдум для Донецка – это глоток свежего воздуха в беспросветном настоящем.
- Поясните, пожалуйста, в формате ликбеза, почему в Донецке нет воды?
- Это очень долгий разговор. Это прямая ответственность местной власти. За восемь лет вы можете найти десятки интервью, где они рассказывали, что "Украина никогда не отключит нас от воды". Вот и произошло то, о чем догадывались 80% населения ДНР. Украина не просто отключила нас от воды.
Взорваны водохранилища, взорваны водонапорные, взорваны насосные. Причем взорвана одна из насосных, где сначала собирался двигатель, а потом вокруг него строилось здание. Можете понять размеры этих сооружений.
Получается, что нас разогнали, а потом стукнули лбом в стену. Мы лишились канала и мы оказались к этому не готовы от слова "совсем". Пока мы живем по принципу: "умри ты сегодня, а я – завтра". Мы выкачиваем свои бессточные водохранилища, провоцируя множество мелких экологических катастроф на своей территории, чтобы еще какое-то время пожить с водой.
Это комплексный вопрос. Он решается большим количеством денег и привлечением огромного интеллектуального ресурса, желательно, российского. Думаю, что этот вопрос будет решаться в течение двух-трех лет.
Донбасс действительно остался без воды. Он должен быть сегментирован. Даже если предположить, что мы выйдем на Северский Донец, то придется решить кучу мелочей. Плюс, сам этот канал не весь в бетоне. Первые его два подъема – это глинобитный замок, который пересох, треснул и оплыл. Там и так потери были очень большие. А для этого нужно вложить огромное количество денег. Я думаю, что когда московские специалисты увидели нашу насосную станцию, они фотографировались и чувствовали себя как в сталинскую эпоху. То же самое касается канализаций.
За все годы независимости Украины в эту сферу не вкладывались никакие деньги. Донбасская региональная элита бесконечно пыталась кого-то привлечь к решению этих монументальных вопросов. Я даже помню, как при подписании с Ростовом договора о "Еврорегионе Донбасс" была попытка пропихнуть в разделе "Культура" пункт, что Донецк и Ростов (имелось в виду, что именно Ростов) должны найти порядка 2 млрд долларов, чтобы прочистить Северский Донец от заиливания.
То есть эти проблемы копились еще с советских времен, а в период войны они стали кричащими. Потери донецкого водоканала доходили до 60%. Вы в канал заливаете воду, но он просачивается и затапливает деревни ниже.
Наши власти восемь лет закрывали глаза на эту монументальную проблему. Не было сделано даже элементарных вещей. Например, на территории котельных можно было забуривать скважины и ставить небольшие станции водоподготовки. Потому что вода в Донбассе из наших скважин плохая.
У нас есть Кипучая Криница, которая при советской власти давала еще Сталино 25 тысяч кубов качественной воды из подземных источников. Но она сейчас почему-то быстро стала частной и там сейчас строится завод по продаже нам воды на ближайшие 25 лет. С лицензией на ее продажу проблем нет. Она есть только у одной единственной фирмы. Привет антимонопольному законодательству, которого у нас нет. Эти проблемы колоссальные.
Дело в том, что до постройки водоканала было очень много локальных сооружений. Те, кто живет в поселках, помнят конец советских времен, когда на каждой улице разбирали красные водонапорные башни. Была проведена малая мелиорация и большие исследования всех подземных вод.
Потом постройка водоканала "Северский Донец-Донбасс" решила 90% проблем, потому что вода загонялась на 300 метров и разгонялась до Мариуполя и Красноармейска. Но так как это была одна из первых строек СССР, то были нюансы, как тот же глинобитный замок, который не должен быть сухим и недолговечен. Это не бетонные каналы в Крыму.
Донбасс должен признаться самому себе, что он не получит в кране питьевую воду. Когда в доме, где вы живете, ее дадут, вы еще посмотрите, какого цвета жидкость потечет у вас из крана. Доводить наши воды до питьевого состояния очень часто не имеет смысла. Поэтому на Кипучей Кринице и строится завод. Они понимают, что проблему не решить еще лет 50, и на этой проблеме будут зарабатывать их внуки.
- Я был в Лисичанске. Там люди говорят, что прежде всего нужно запустить свет в несколько шахт, чтобы город мог добывать уголь и начать восстанавливать сам себя. В случае с Донецкой областью это возможно?
- Нет. У нас тоже огромное количество шахт затоплено. За последние два года по реструктуризации было закрыто 57 шахт. Это большая проблема с тем, что это делается без плана. У нас нет нормальной гидрологии. Некоторые шахты в принципе восстановлению не подлежат. Они затоплены до такого состояния, что восстанавливать их в принципе невозможно. Надо признать, что в Донбассе уголь закончился. Украина сознательно затопила шахты в том же Угледаре. Их восстановить нельзя. Можно ли на их месте построить новые – большой вопрос.
- Нужно ли будет вывозить людей, если мы не сможем быстро решить проблемы с отопительным сезоном и экономикой?
- А как вы их вывезете? Местные власти и так максимально способствуют отъезду людей. Например, работники исполкомов в Кировском районе каждую встречу с гражданами на их территории начинают с предложением внести их в списки на отъезд. Кто хотел и мог – уже уехали. Те, кто остался, готовятся к зимовке.
В том, что отопительный сезон в ДНР будет не весь и начнется с опозданием, не сомневается никто, кроме людей во властных кабинетах. С другой стороны, донецкие сети в нормальном состоянии. Все страшилки, что мы сгорим, если у нас будут работать электроприборы, не состоятельны.
Проблема состоит в том, что даже если где-то взять воду, подать в отопительную систему, а у вас нет воды, чтобы смыть унитаз, то она будет бесконечно сливаться из батарей. Это означает постоянную докачку. Именно Донецку для запуска системы нужно единоразово 250 тысяч тонн, а у нас на всю республику подается 70 тысяч в сутки. То есть эти 250 тысяч нужно накопить, подать, а потом еще постоянно докачивать воду в систему, потому что эта вода будет использоваться многими для личной гигиены.
В некоторых районах за последние две-три недели ситуация стала лучше. Надо постучать по дереву. По крайней мере, понятен график и местами улучшилось давление. Возможно, российские специалисты поменяли какие-то задвижки. Там, где раньше добивало до второго этажа, добивает до пятого. То есть вам уже не надо спускаться в подвал с ведрами. Есть районы, где подача воды идет положенные два-три часа, а не 10-15 минут. Хотя еще раньше там три недели с открытым краном ждали воды и риском затопить соседей. Потому что вы вообще не знали, когда придет эта вода.