В понедельник, 1 августа, после проведения досмотра в Стамбуле, Чёрное море покинуло первое после 24 февраля украинское судно с 26 тыс. тонн ливанской кукурузы. В ближайшие две недели по зерновому коридору будут проходить ежедневно по три сухогруза. За это время стороны сделки должны выполнить взятые на себя в Стамбуле обязательства, в том числе разблокировать российский зерновой экспорт, попавший под ограничения в силу расширительного толкования антироссийских санкций.
Восстановление украинского зернового экспорта по морю является хорошим поводом, чтобы вновь разобраться в значимости украинского зерна для мирового рынка, а также выяснить, сколько зерна старого и нового урожая сможет экспортировать киевская власть, прежде чем поставит жителей подконтрольных ей регионов под угрозу голода.
Но прежде необходимо сделать небольшую вводную о роли Украины на мировом рынке зерновых.
За 30 лет независимости сельское хозяйство Украины серьёзно деградировало, потеряв доставшееся в наследство от УССР животноводство. Встроившись в мировой рынок, Украина вошла в мировой топ-5 производителей зерновых (10% мирового рынка зерна), а также возглавила мировой рейтинг стран-экспортёров подсолнечного масла (треть производства и половина экспорта).
На зерно и подсолнечное масло пришлось 80% аграрного экспорта Украины, который в 2021 году принёс Киеву 12,3 млрд долларов валютной выручки против 13,9 млрд долларов выручки металлургов. Одновременно зерновые и масличные позволили сформироваться на Украине целому классу латифундистов — крупных землевладельцев, — управляющих миллионами гектаров пашни, элеваторами, речным и железнодорожным транспортом, а также терминалами в морских портах.
Традиционным экспортными рынками для украинского зерна стали страны Африки и Ближнего Востока, а растительного масла — ЕС, который за счёт Украины обеспечивал до 45% свои потребностей в подсолнечном масле. Ряд европейских стран закупали украинской сельхозпродукцию на суммы свыше миллиарда евро ежегодно, например, в Нидерланды (1,7 млрд евро), Испания (1,1 млрд евро), Польша (1 млрд евро).
Теперь стоит разобраться с урожаем 2021 года и перспективным урожаем 2022 года.
Урожай 2021 года был рекордным и на 32,5% превысил показатели 2020 года. Одновременно рекордным был и вывоз зерновых в 2021—2022 маркетинговом году (в сельском хозяйстве начинается 1 июля) — было вывезено 48,7 млн тонн зерновых, что на 4 млн тонн больше, чем в позапрошлом маркетинговом году.
С учётом внутреннего потребления (8,5 млн тонн по пшенице, 3,6 млн тонн по ячменю и 8,5 млн тонн по кукурузе), на Украине должны были остаться 13,8 млн тонн переходящих остатков зерновых. Часть из них к началу СВО находилась в портах, — мощности единовременного хранения составляют 4,5 млн тонн зерновых, — часть на элеваторах и складах на всей территории страны, включая ту её часть, которая теперь контролируется Россией.
Таким образом, никаких 20 млн тонн зерновых, о которых говорили европейские и американские чиновники, на Украине не должно было остаться, речь идёт о куда меньшем, — 13,8 млн тонн, — но всё ещё статистически значимом объёме.
С прошлым урожаем разобрались, теперь пора прояснить ситуацию с грядущим. Урожай 2022 года ожидается в среднем на 50% хуже по всем категориям агропродукции, чем рекордный урожай 2021 года.
Причины прозаичны:
— потеря трети посевных площадей, включая элеваторы, масложировые комбинаты (только в ЛНР их три штуки);
— сложная посевная, отмеченная дефицитом ГСМ и удобрений (весной не внесено свыше 2 млн тонн азотных удобрений);
— мобилизация части сельскохозяйственных работников;
— боевые действия, приводящие к гибели посевов и урожая.
Как итог, по пшенице ожидается урожай в коридоре от 18 до 20 млн тонн против 32,4 млн тонн в прошлом году, по кукурузе есть риск недосчитаться 12,2 млн тонн.
По подсчётам Украинской зерновой ассоциации, которая объединяет 90% украинских с/х производителей, на экспорт уйдут по 10 млн тонн пшеницы и кукурузы, а также немногим больше 2 млн тонн ячменя. Если из прогнозируемого урожая вычесть объёмы внутреннего потребления за прошлый год, то экспортный потенциал снизится ещё сильнее и составит 2,3 млн тонн по пшенице, 1 млн тонн по ячменю и 9,3 млн тонн по кукурузе. Однако проблема такого подхода состоит в сложностях с подсчётом фактического потребления, объёмы которого не могли не измениться в силу фактора беженцев, потери части территорий вместе с их населением, а также закрытия части сельхозорганизаций.
Если сложить переходящие остатки от прошлого урожая и потенциальный агроэкспорт по оценке УЗА, то вывезти Киев сможет:
— 15,16 млн тонн пшеницы;
— 2,65 млн тонн ячменя;
— 17,97 млн тонн кукурузы.
Но если исходить из логики приоритетности гарантированного обеспечения потребностей внутреннего рынка, то возможный экспорт сократится до 7,46 млн тонн пшеницы, 1,65 млн тонн ячменя и 17,27 млн тонн кукурузы. С начала нового маркетингового года на экспорт уже ушли 1,61 млн тонн зерновых и зернобобовых.
Впрочем, Киеву очень нужны деньги, что и обуславливает заведомо нереалистичные прогнозы, которые озвучил советник президента Зеленского Олег Устенко, отрапортовавший о 20 млн тонн переходящих остатков и 40 млн тонн грядущего экспорта по зерновым. 60 млн тонн зерновых Устенко оценил в 10 млрд долларов.
Теперь важно понять, насколько быстро можно вывезти зерновые с Украины. Рассуждать о масличных смысла нет: из-за потери части посевных площадей (сконцентрированы преимущественно на Юго-Востоке) и масложировых комбинатов подсолнечник в ЕС вывозят в виде семечки по ж/д.
До вступления в силу зерновой сделки урожай вывозили автотранспортом и железной дорогой. Активность Deutsche Bahn по созданию зернового коридора споткнулась о пропускную способность железнодорожной сети. Поэтому в мае Украина экспортировала 1,1 млн тонн зерна, что вполне укладывается в 700–800 тыс. тонн по ж/д и примерно 300 тыс. тонн автотранспортом. До 45% экспорта зерна автотранспортом шло в направлении румынского порта Констанца, но тот, в связи с началом уборочной кампании, переключился на перевалку собственного зерна и урожая с Балкан.
Порты с февраля при экспорте задействованы не были, хотя позволяют вывезти порядка 4,5—5 млн тонн зерновых. По условиям зерновой сделки экспорт допускается из трёх черноморских портов — Одессы и её двух городов-спутников Ильичёвска (он же Черноморск) и Южного. Их примерные единовременные мощности хранения — 2,3 млн тонн.
Во всех украинских портах (включая те, что Киев не контролирует) находятся 68 кораблей с 1,2 млн тонн груза, из которого 2/3 приходится на продовольствие. А в трёх интересующих нас портах уже погружены 480 тыс. тонн продукции АПК.
Важнейший логистический вопрос — доставка зерна в порты и его вывоз оттуда. Беглый анализ показывает, что узким местом, — при условии работы портовой инфраструктуры на полную мощность, — будет доставка зерна в порты. Пример: Ильичёвский зерновой терминал с 257 тыс. тонн мощностей единовременного хранения, он может принять 5 тыс. тонн зерна в сутки автотранспортом и 12 тыс. тонн в сутки по ж/д. Мощность погрузки на судно — до 48 тыс. тонн в сутки.
Следовательно, главный вопрос — закупка зерна у его производителей, на которые влияют цены. Биржевые цены в этом случае не всегда могут быть показателем. Куда важнее цены, по которым зерно закупают у независимых производителей — мелких фермеров и крестьян-пайщиков, чьи земельные наделы находятся в аренде у фермеров и латифундистов.
Если в феврале-марте за тонну пшеницы в Бессарабии (юг Одесской области) давали 7,5 тыс. гривен, то к маю-июню цены рухнули в три раза — до 2,5 тыс. гривен. Затем, — в преддверии зерновой сделки, — цены подросли до 3,5—3,8 тыс. гривен за тонну. После её заключения ожидаемая цена увеличилась до 4,5—5,5 тыс. гривен за тонну, однако являются ли сделки по данной цене массовыми — неясно. При этом биржевые цены пусть и растеряли свой первоначальный рост, снизившись с пиковых 450 до примерно 350 долларов за тонну, но уж точно не в три раза, как в период с апреля по начало июня. Ко 2 августа цены на продовольственную пшеницу в дунайских портах подросли до 170—190 долларов за тонну (6,6—7,4 тыс. гривен), а на фуражную — до 125—150 долларов за тонну (4,8—5,8 тыс. гривен).
Если в прошлые годы пайщик мог выбрать между натуральной и денежной формой оплаты со стороны арендатора, то в этом году никакого выбора нет: оплата только в натуральной форме. Естественно, что в таких условиях мелкие производители и пайщики предпочитают придержать зерно, осознавая, что на рынке правят бал перекупщики.
Изложенное выше неизбежно поставит перед Россией вопрос о реагировании на изменения, происходящие на украинском аграрном рынке.
Очевидно, что жизнеспособность зерновой сделки зависит от выполнения всеми её сторонами, включая тех, чьи подписи на документах отсутствуют. МИД РФ напомнил США и ЕС о необходимости снятия ограничений на экспорт российского зерна. Именно от США и ЕС зависит дальнейшая судьба сделки. Позиция Киева в данном случае особого значения не имеет — он объект политики, а не субъект.
Тем не менее Киев наверняка продолжит в ручном режиме регулировать объём вывоза зерна, так как его цель — максимизация прибыли за счёт большой разницы между закупочными и биржевыми ценами на зерно. Часть из этой прибыли достаётся Зеленскому и его ближайшему окружению.
Скорее всего, жертвой нового передела зернового рынка стал владелец агрохолдинга «Нибулон» (земельный банк 82,5 тыс. га, 81 судно, терминалы и порты, в т. ч. Николаевский) Алексей Водатурский. Зерновой рынок сейчас является единственным стабильным источником валютной выручки, поэтому соблазн максимизировать свою прибыль от его передела высок как никогда. Но Водатурский каким-то образом странно погиб несколько дней назад. Что очень выгодно в этой ситуации Киеву.
Украинские фермеры и пайщики в таком случае оказываются между молотом и наковальней: им необходимы деньги (в том числе оборотные средства), которые они могут получить лишь продав зерно. Однако продавать они его будут в крайнем случае, ожидая роста цен. И даже рост цен не гарантирует дохода: девальвация гривны на 25% автоматически приводит к такому же удорожанию топлива, удобрений и запчастей, «съедая» рост закупочных цен. Таким образом, независимо от сделки, тысячи сельхозпроизводителей разорятся, попутно обогатив латифундистов с собственными элеваторами и морскими терминалами. В случае длительного нежелания фермеров продавать зерно не стоит исключать его силового изъятия (продразвёрстки).
Ещё одной пострадавшей стороной станут граждане Украины: киевской власти слишком нужны деньги, и она крайне зависима от западных кураторов, да и сама никогда не отличалась человеколюбием, чтобы ограничить с/х экспорт в интересах обеспечения потребностей внутреннего рынка. А значит есть ненулевые риски дефицита зерновых и кукурузы, что автоматом ударит по потребительскому рынку и животноводству, снизив доступность продуктов питания.
Крупные латифундисты являются одной из опор постмайданного режима, как, например, погибший Водатурский, активно поддерживавший Петра Порошенко и ВСУ. Следовательно, при освобождении новых регионов, их активы, включая оформленные на подставных лиц, должны быть обращены в государственную собственность.
Поддержка, в свою очередь, должна быть оказана мелким фермерам, у которых уже к концу этого года будут особые счёты как с киевской властью, так и с агробаронами. С учётом того, что российские хозяйства только в ЛНР убрали 100 тыс. га брошенных полей, а только Крым передал аграриям освобождённых регионов 85 единиц сельхозтехники, уже к концу уборочной кампании у России будет накоплен солидный опыт по поддержке фермеров. А значит интеграция постукраинского аграрного сектора в российский рынок будет проходить легче и сопровождаться меньшими издержками.