Александр Асафов о дефиците газа в Европе и о надежде на оспу обезьян

Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру.

— Во-первых, мы обозначаем, что мы прекрасно понимаем, кто занимает антироссийские позиции в том или ином направлении давления на Россию, мы подчеркиваем, что мы с этими странами будем взаимодействовать тоже в режиме возможного введения зеркальных, паритетных, или, наоборот, непаритетных, несимметричных ответов, как это говорили раньше.

И конечно, для этих стран возможность двустороннего сотрудничества существенно ограничивается, поскольку очевидно, что, выбрав свой путь и продолжая по нему идти, они, соответственно, показывают, что им Россия как партнер, как торговый партнер, не интересна, либо они находятся в заложниках американского общего антироссийского контекста.

Покуда эти страны не способны предпринимать суверенные решения, защищая свой политический, дипломатический и экономический, а также энергетический суверенитет, значит, Россия вольна реагировать на их действия согласно своей концепции национальной безопасности и согласно решению Министерства иностранных дел.

За получением статуса страны недружественной сразу не следует ничего. Но дело в том, что мы понимаем контекст той ситуации, в которой мы находимся. Для этого достаточно почитать телеграм-канал секретаря Совета безопасности Дмитрия Анатольевича Медведева, который четко формулирует, какие обстоятельства нас окружают. Поэтому очевидно, что следующий вызов, в котором столкнутся все европейские страны, часть которых входит в этот список — это вопросы энергетики.

И то, что сегодня они заявили о том, что они согласовали пятнадцатипроцентное снижение потребления к марту 2023 для ряда стран, особенно юга Европы, — это, фактически, приговор, о чем они и говорят.

Греция, Испания, Португалия говорят о том, что вы как угодно решайте подобные вопросы — мы так не можем, наша энергетическая система не позволяет ни переходить на альтернативные источники, ни быстро перестроиться на потребление газа, который взять неоткуда.

Включение той же самой Греции в этот список ограничивает ее возможность двусторонних отношений. Например, тех отношений, которые с высокой долей вероятности будут и уже есть у Венгрии, которая ввела чрезвычайное энергетическое положение и по этому вопросу вольна, как она считает, закупать у России газ в необходимых количествах.

Ситуацию осложняет также ремонт «Северного потока — 1», точнее, турбин, о которых тоже много сказано, и поэтому для этих стран с их такой позицией, — а там Словакия, насколько я помню, еще есть, это страны, которые участвуют в поставках оружия, — соответственно, это тоже демонстрация того, что с ними, возможно, будет. Поэтому ограничение такого сотрудничества — это самое первое, что для них наступит.

Что касается других обстоятельств, то, конечно, часто говорят: вот, санкционная война, а где наши действия, где наши удары, почему мы не наказываем страны Балтии, как их сейчас называют, почему мы не действуем решительно в отношении каких-либо еще стран.

Если внимательно посмотреть не только заголовки западной прессы, но и на фактические экономические цифры, мы видим, что и шестым санкционным пакетом страны Европы нанесли себе такой ущерб, который нам сложно перебить, сложно что-то придумать, чтобы нанести еще больший ущерб.

Поэтому мы видим, что седьмой пакет — имитационный, то есть он вводится для этого, чтобы, как они сами говорят, «подчеркнуть решимость, но реальные возможности действий исчерпаны». Это цитата европейских лидеров, что возможности исчерпаны.

Мы видим, что под видом санкций начинает появляться некоторые обстоятельства, которые говорят не о введении санкций, а об их смягчении. Например, разрешение поставки отдельных видов оборудования для авиационной отрасли. Мы с вами понимаем, что это значит. Это означает поставки авиадеталей, столь необходимых нам в будущем.

Поэтому в данном случае я думаю, что эти страны будут вести переговоры об исключении из списков недружественных стран. Конечно, никакой «нормативки» пока или протокола выхода из этого нет.

Я думаю, что Россия спокойно встретит их решимость и посмотрит за их действиями конструктивными в отношении России по движению к достижению каких-то договоренностей. Тогда, возможно, они из этого списка уйдут.

Сейчас, конечно, к этому можно относиться легкомысленно, к этому можно относиться гиперсерьезно, но это для нашей внешней политики важный маркер. И этот маркер показывает, что ни в каких экономических союзах мы с этими странами сотрудничать не будем. Они остаются в своем понятном мире, том мире, где логику диктует Вашингтон. Но это в том числе их выбор, даже если он обусловлен страхом.

— Я, честно говоря, не думаю, что Газпрому есть задача кого-то давить. Газпром – компания, которая осуществляет коммерческую деятельность в непростых политических обстоятельствах. Газпром заявлял о том, что благодаря — если это слово здесь употребимо — этому самому давлению, этим решениям в отношении трубопроводного газа, Газпром переориентировался и на другие рынки, и в том числе на внутреннее потребление.

Поэтому здесь задача обеспечить европейского потребителя не паритетна. Здесь есть только одно соображение прибыли. Газпром, как компания, если получает прибыль, соответственно, он эти поставки осуществляет. Если прибыли не видно или она меньше, чем поставки тем странам, которые с нами сотрудничают без каких-либо рестрикций и ограничений, то, соответственно, приоритет тогда отдается им. И здесь я бы не говорил, что Газпром используется как политический инструмент. Наши оппоненты так говорят, но по факту мы видим, что такого нет.

Газпром говорит: если вы, Германия, хотите получать газ, наверное, вам стоит соблюсти договоренности и договориться с вашим техническим партнером Канадой о том, что турбина должна была вернуться. И «Сименс», и Германия действительно начинают это выполнять.

Газпром говорит: согласно вашей нормативной документации, как поставщика оборудования, вторую турбину, а вскоре еще две, надо отправлять на ремонт. Поэтому техническое снижение будет, мы вас предупредили, опять же, согласно всем договоренностям.

Это вызывает панику на рынке. Это вызывает панику в прессе. И это показывает, что, декларируя отказ от российского газа, страны Европы сами попадают в ловушку. Они эти заявления делают в надежде, что этого не случится никогда.

Буквально полгода или год назад, чуть больше, чем полгода, все эти страны рассказывали нам с вами о том, что вследствие глобального потепления мы все скоро откажемся вообще от углеводородов, поскольку это очень вредно и ведет к гибели планеты буквально минут через тридцать, если мы не откажемся.

Тем не менее обстоятельства изменились, все как-то забыли, что был какой-то углеродный налог, какая-то Грета Тунберг выступала. Повестка изменилась, и теперь очевидно, что те, кто говорил, что эти самые требования по зеленой энергетике, по соблюдению этих уровней углерода — да, это еще один был инструмент шантажа России и вообще всех поставщиков углерода.

Это не сработало, это закончилось. Ни норвежский, ни катарский, ни американский сжиженный газ никак не заместит трубопроводный газпромовский газ. А его нет, по нему снижение в подземных хранилищах 42% всего лишь, это недостаточные темпы пополнения.

Мы видим, как сегодня опять цена выросла. Звучат, конечно, политические решения: ограничить стоимость газа «вручную», принудительно. Это тоже приведет к исчезновению газа с рынка. Зачем нам продавать по невыгодной цене, когда мы можем продать с дисконтом, но нашим партнерам, и все равно цена будет прибыльная.

Поэтому, конечно, здесь они не знают, как с этим быть. Они понимают, что ситуация будет тяжелая, что это приведет к социальной напряженности, потому что мы видим в той же самой Греции заявления людей, которые говорят, что «мы уже не можем платить больше». Мы видим похожие проблемы и в странах Европы. Конечно, пик этих проблем придется на осень, на подготовку к отопительному сезону.

В данном случае я не знаю, на что надеются элиты — на завершение конфликта на каких-то условиях? Возможно, на новую волну оспы обезьян или какого-нибудь еще очередного штамма ковида, следующего «кентавра» или «ниндзя» еще придумали. Или надежда на какие-то внешние обстоятельства, которые резко поменяют повестку. В нашем случае, несмотря на эти все агрессивные вербальные интервенции в сторону России, решения по энергетике нет. Есть только тупик, в который они загнали себя сами.

Поэтому, возвращаясь к вашему вопросу, я думаю, что обстоятельства их додавят, а вовсе не Газпром, который будет осуществлять свои функции как компании-поставщика.

— Если употреблять термин «война» в его первичном значении, то там всегда есть две страны, которые наносят или попытки наносить равноценные удары для того, чтобы нанести максимальный ущерб. В данном случае у России нет задач наносить кому-нибудь ущерб. Есть задача обеспечить свой энергетический, технологический, политический и другой суверенитет. Именно в этой логике Россия действует со всеми своими контрагентами, оппонентами, союзниками и противниками.

И конечно, Европа, которая находится в заложниках, фактически, американских поручений по давлению на Россию, вводит санкции, обсуждает их, но у нее нет опций их отменить. Если мы посмотрим на состав санкционных пакетов Запада, то мы с вами с удивлением увидим, что часть санкций по золоту отменена, что обсуждается отмена санкций для закупки продовольствия, что отменены санкции на удобрения и на часть продуктов питания… А у европейцев даже возможности это обсуждать нет.

Поэтому европейцы здесь чемпионы поневоле, поскольку американцы готовы давить на Россию до последнего евроцентра в экономике, например, Германии или Литвы.

И страны Европы начинают балансировать, начинают искать лазейки, обходные пути, какие-то еще обстоятельства для того, чтобы формально санкции декларировать, но на самом деле их не соблюдать. Мы видим, что европейские поставщики, несмотря на возмущение ряда европейских лидеров самой концепции параллельного импорта, эти самые европейские поставщики охотно включаются в эти цепочки. Это факт, потому что товары продолжаются поставляться.

Мы видим, что при достаточно громких заявлениях о том, что никогда ни одна компания Европы не будет платить в рублях ни за что, мы видим, что большое количество компаний, десятки компаний уже достаточное продолжительное время работают и платят в рублях, причем не только за продукты энергетики — не только за газ, нефть и т. д.

Задача Европы, с одной стороны, сохранять этот медийный шум, а с другой стороны, искать пути по налаживании новых связей через прокси-варианты, через сопредельные страны, для того чтобы как-то снизить ущерб своим экономикам.

Что касается России — она занимается своими задачами, развивает новые направления. Мы видим, что происходит на площадке БРИКС. В этом смысле у нас горизонт значительно шире, чем западный мир. В конце концов, страны, в которых проживает шесть седьмых населения Земли, никаких санкций не вводили. Наша задача — пользоваться этими возможностями, которые открывают новые виды сотрудничества.

Часто говорят, что Китай не спешит с нами работать. Он работает, но не в полную силу, мог бы больше. Вот Бразилия, она же в БРИКС, но почему мы до сих пор не видим на своих аэродромах гражданских «Эмбрайеров», например. Думаю, все это вопрос достаточно длительного выстраивания. По Китаю нужно дождаться ХХ съезда КПК в октябре, где будут приняты новые магистральные решения.

И конечно, наши европейские коллеги, в первую очередь из Великобритании, которые вводят уже отдельные, уже абсолютно идеологически мотивированные санкции. Я бы сказал, это санкции ненависти, это не санкции экономики. Это санкции идеологической неприязни. Они то же самое заявляют и пытаются сделать в отношении Китая.

Тони Блэр, бывший премьер, несколько дней назад говорил, что надо Китай наказать за то, что он не хочет ссориться с Россией. И один из претендентов на пост премьер-министра Лиз Трасс говорит то же о России, о Китае, это основная часть ее содержательной повестки.

Я не думаю, что дальнейшие рестрикции, хоть чем-нибудь обоснованные, будут эффективны, потому что, действительно, арсенал исчерпан. Британия будет и дальше вводить санкции ненависти, идеологически мотивированные.

— Я не думаю в категориях «лучше-хуже», поскольку позиция истеблишмента британского однозначна. Они (претенденты. — Ред.) оба настроены антироссийски. Хотя, конечно, господин Сунак, обладающий финансовыми компетенциями, больше будет настроен на спасение экономики.

Вопрос в том, что они свою экономику решили спасать по американскому образцу, раздувая военный бюджет, вкладывая туда деньги, размещая госзаказ. Стандартная схема для США пополнения своей экономики деньгами, невзирая на инфляцию. И в этом ключе, поскольку причина пополнять военный бюджет у них ровно одна, я думаю, что тут не стоит говорить о том, что Трасс или Сунак для нас будут более комфортными.

Позиция Британии однозначно антироссийская, на протяжении не то что десятилетий — столетий. Если посмотреть контекст проявления неприязни в медийном поле, по запрету наших СМИ — «РТС», «Спутник», по объявлению санкций по незначительным поводам, по режиссированию ситуаций вокруг предполагаемого отравления Скрипалей... Мы, очевидно, увидим, что Британия достаточно четко соблюдает этот антироссийский трек и является его если не создателем, то модератором совершенно точно.

Поэтому нам не очень важно, кто будет этот антироссийски трек модерировать дальше, какая фигура. Мы, я думаю, не рассматриваем вообще какого-то ослабления давления. Оно будет только нарастать.

Но тут же вопрос в том, что Британия для нас не является каким-то ключевым партнером ни в чем. А со странами Европы, к которым Британия достаточно давно не относится, я думаю, мы будем налаживать паритетные двусторонние взаимоотношения, как, например, с Венгрией.

Поэтому здесь британские санкции, любые британские действия, декларации не очень важны, поскольку как мы знаем, почему они это делают. Ведь они, в отличие американцев, не хотят войти на рынок углеводородов, не хотят выкинуть Газпром с рынка. Их цель другая, им нужен внешний объект для того, чтобы как-то справлять с проблемами внутри.

Проблем внутри, которые, в том числе, привели к отставке Джонсона, достаточно много. Это и двузначная инфляция по фунту, которой не было десятилетия, потому что там стандартная инфляция от полутора до пяти (процентов. — Ред.). Пять — это была катастрофа. Полтора процента — средний уровень. Сейчас, по-моему, уже превысила 17%.

Эта ситуация будет продолжаться. Уже есть разговор о рецессии, это лишь один из факторов. Другой фактор — желание Шотландии совершить выход, вернуться в лоно Евросоюза. Выход из Королевства, выход из-под короны, это ситуация идеологическая.

Также стоит посмотреть на Северную Ирландию, где в парламенте выиграла «Шинн Фейн», организация, лидер которой долгое время был табуированной личностью, — Джерри Адамс, голос которого нельзя было по телевизору транслировать, его всегда диктор начитывал. В глазах Короны Джерри Адамс — это спикер террористов, спикер организации, которая уже не существует, «Ирландская республиканская армия». И эти люди взяли большинство в парламенте.

Поэтому внутренних проблем там хватает, и стандартная попытка уйти от них во внешнюю повестку предпринимается. Насколько она будет эффективной? Ну вот Джонсону не помогло. Посмотрим, что будет с британской политикой дальше, поскольку очевидно, сами британцы пишут, что есть существенные проблемы с Короной. Это не вопрос Принца Чарльза, и т.д. Это вопрос самой институции.

Как они будут ее спасать? Очевидно, будут пытаться за наш счет, потому что на кого-то надо переваливать ответственность за все политические, экономические, миграционные и прочие провалы.

— Я не думаю, что речь идет о войне. Я не вижу готовности ни с точки зрения вооружения, хотя это тоже… Я не вижу готовности настолько ставить свой миропорядок под угрозу чужими руками, на чужой территории, большим количеством прокси-конфликтов — малых, больших и т. д., для того чтобы, соответственно, отвлечь оппонента и заставить его вести много-много кампаний на истощение. Тем самым проводить политическую, экономическую и идеологическую политику для того, чтобы удержать первенство. Если не говорить уже о планете, хотя бы говорить о континенте. Но мне кажется, что эти планы весьма нереалистичны.