28 октября 2020, 17:26
Андрей Суздальцев: кто онПолитолог, специалист по российско-белорусским отношениям- Андрей Иванович, прошло 100 дней с начала специальной военной операции. Насколько лично ваши ожидания совпали с тем, что мы увидели в реальности?
— Я не могу сказать, что у меня были определенные ожидания и внутренний график спецоперации. Дело в том, что мы до сих пор не знаем состав нашей группировки, которая работает на востоке и Юго-Востоке Украины, ее оснащенность техникой и даже имена командующих, которые ведут солдат в бой.
Мы видим уже не два этапа, а несколько этапов спецоперации. Меняется тактика. Сейчас ощущается, что это другой вид боевых действий по сравнению с теми, которые Россия вела в Чечне или в Сирии. Идет полевая война с применением новейших средств разведки и доставки (дроны), работают спутники. Хотя, внешне многие нюансы этой операции напоминают 1940-е годы (артиллерийская и танковая война).
Есть еще очень важный фактор, который нельзя упускать. Российская армия контролирует небо, а это обесценивает все поставки западного оружия. Курс по перемалыванию кадровой армии и техники правильный.
Мы сейчас наблюдаем активное формирование под Николаевом новой украинской армии, куда как раз переводят опытных бойцов и офицеров из группировки, которая находится на западе Донецкой области. Там остается территориальная оборона.
Отрадно сказать, что наши военнослужащие и командиры получают опыт на поле боя. Боевые действия ведутся очень профессионально с минимальными потерями среди гражданского населения и гражданской инфраструктуры, которая потом понадобится проживающему там народу.
- Как ситуация будет развиваться дальше?
— Я не думаю, что нас ждут радужные перспективы. Видимо, украинская армия попытается оттянуть российские войска от Донбасса. Скорее всего, это будет на границе с Херсонской областью. Потому что в разгроме донбасской группировки мы не сомневаемся. Думаю, в течение июня это произойдет. Так что противник попытается раздергать российские войска по разным направлениям на украинской территории, чтобы не дать нам продвигаться дальше на запад.
Большой проблемой станут американские РСЗО, которые сейчас поступают на вооружение украинской армии. По первичной информации, они пойдут в Сумскую область на границу с Россией, где российских войск нет. Судя по всему, готовность этих комплексов к бою будет в конце июня. Эту проблему надо решать. Мы надеемся, что наши войска не допустят обстрелов наших городов такой опасной техникой, которую сейчас США передают в руки ВСУ.
Вообще поставки Западом более опасного оружия для ВСУ отметает все ранее высказывающиеся прогнозы, что российские войска ограничатся Левобережьем с городами-миллионниками и Николаевской с Одесской областью с выходом к Приднестровью, не нарушая суверенитета Молдовы. Об этом надо забыть. Потому что поставки высокоточной и дальнобойной американской техники не оставляют для российской армии другого выхода, кроме как брать под контроль всю украинскую территорию. Только это обеспечит безопасность российских городов и снимет угрозу вторжения польской армии.
Понятно, что есть масса проблем, связанных с переговорами с киевским правительством, которое недееспособно и недоговороспособно. Нам придется брать под контроль всю Украину. Да, мы не можем предугадать решение нашего военно-политического руководства, но это не наш выбор. Потому что передача ВСУ высокоточного оружия не оставляет никаких надежд на сохранение украинской государственности.
- Мы готовы к тому, что для установления контроля над всей Украиной может потребоваться 5-10 лет?
— Нет. В идеале, нам надо выйти на оперативный простор к июлю-августу, закончив выход к западным границам Украины к октябрю. С этим не будет больших проблем, потому что сейчас осталось две главных группировки ВСУ: старая группировка на западе Донецкой области и формирующаяся сейчас группировка в Николаевской области. На остальной территории Украины находятся тербаты, которые после ликвидации кадрового состава ВСУ останутся без прикрытия. Поэтому, если нам будет сопутствовать удача, мы достигнем этих целей к середине осени.
- Мы вообще могли рассчитывать, что Украина развалится сама собой, и что можно будет обойтись без кровопролития?
— Такие прогнозы были изначально. Мы рассчитывали, что командование ВСУ проявит зрелость и не будет отправлять на убой свои кадровые части и тербаты. Территориальная оборона — это в основном семейные мужчины, которых по сути толкают к самоубийству. Сейчас бесполезно рассчитывать, что в украинском руководстве или в регионах начнутся внутренние проблемы.
Киевский режим — террористический. Он решает проблемы с кадрами и внутренней оппозиции террористическими методами (людей просто убивают). Учитывая, что коррупция является скелетом современной Украины, власть формируется на основе мафиозных правил криминальных группировок, а такие группировки имеют серьезный инстинкт самосохранения и реагируют на любую опасность их распада внутри себя.
Скорее всего, с успехом нашей операции украинское правительство уйдет в эмиграцию, сняв с себя всякие перспективы контактов с ним, а сейчас они от контактов отказываются сами. Им придется воевать с Москвой до последнего.
- Сохраняется ли еще опасность, что Польша или Румыния прямо сейчас вторгнется на Западную Украину и будет напрямую с нами воевать?
— Румыния не готовится воевать, у нее нет такой возможности. Польша готовится. Это не значит, что она зайдет на Западную Украину, потому что это дорогая тема. Но они укрепляют свою армию. По сравнению с Россией эта армия небольшая, но она больше белорусской в 2,5 раза. Она неплохо обучена, построена по дивизионному принципу, оснащена техникой, в том числе советской, которая неплохо проявляет себя в ходе российско-украинского конфликта. Осваивают поляки и современную западную технику.
Да, численность польской армии меньше, чем у ВСУ, но она боеспособнее и мотивированнее. Ей ненависть к России прививают с детского сада. Это славянская армия. Это говорит о том, что она будет драться в другом состоянии. Польский солдат — храбрый солдат. Мы помним его по Второй мировой войне, когда Польша была союзником СССР. Другое дело, что Польша традиционно проигрывала не на поле боя, а в штабах. Потому что очень высокий уровень самомнения со времен средневековья приводил польскую армию к катастрофе.
Я также не согласен со странным мнением, что боестолкновение Польши с российской армией автоматически приведет к войне между Россией и НАТО. На территории Польши — возможно, но в случае с территорией Украины это сложнее. Я напомню 1982 год, когда Великобритания вела свою войну с Аргентиной из-за Фолклендских островов. И Польша тоже может начать спецоперацию на Украине, не привлекая поддержку НАТО. Мы прекрасно понимаем, что Польшу могут обеспечить всем необходимым, чтобы она могла заменить разгромленные ВСУ.
Правда, есть один нюанс. В случае полной кадровой ликвидации ВСУ, перехода Украины на мобилизационный резерв и бегства украинского правительства в эмиграцию, Зеленский может попросить Варшаву о помощи. Это будет формальный повод. Хотя и без него было сделано немало, чтобы слить Украину и Польшу в некое союзное государство при явном доминировании Польши и польских граждан, которые получат на Украине статус средневековой шляхты — полная безнаказанность и доступ ко всему. Если Рада примет этот закон, Украина станет колонией.
- Как сложится судьба украинских беженцев, которые уехали в Европу?
— Я с сожалением смотрю видео с неадекватным поведением украинских беженцев в странах Евросоюза. В семье не без урода. Основная часть выехавших людей — это цивилизованные и образованные люди, хоть и с негативным отношением к России. Обратите внимание, что они говорят на русском языке.
Украинская миграция началась с первых дней спецоперации. Она носит своеобразный характер. Жители городов Левобережья — это люди, которые спасались от войны. Им удалось закрепиться на Западной Украине. Но там у них сложные отношения с местными, потому что они друг друга не понимают. Это два разных народа в одной стране.
Много людей уехали из Киева. Киевляне бежали не только от войны, но и от мародеров. Однако, большая часть Западной Украины и Киева бежали в Европу на постоянное место жительства. Это мигранты. Они воспользовались случаем и под маской беженцев хотят остаться на хороших условиях на Западе. У них были европейские каникулы. Они ни за что не платили, жили в гостиницах и на квартирах, а сейчас им придется возвращаться.
Я уверен, что большая часть из них вернется. Потому что работать они там не будут. Те, кто может работать, и так ездили на работу в Польшу и другие страны. Выехали в основном молодые женщины с детьми, и делать там им нечего. Мужчин выпускали плохо из-за мобилизации.
Их возвращение уже началось. Кто-то еще попытается помотаться по Европе (из Болгарии в Румынию, из Румынии в Чехию, а чехи уже не берут). Кто-то попытается добраться до Германии, Франции и стран Бенилюкса (потому что там теплее), но эти страны тоже вводят ограничения. Миграционный удар для Европы был сильный, но ЕС, сохраняя пиетет, попытается их выдавить обратно.
В какой-то степени помогает тактика российских войск. Мы видим очень ограниченные боевые действия на небольших участках фронта (Донбасс и граница Херсона).
- Как после спецоперации сложится судьба постсоветского пространства? Удастся ли нам решить проблемы с русофобией и иждивенчеством этих стран?
— Мы твердо уверены, что Россия решит украинскую проблему, а это в корне изменит ситуацию на постсоветском пространстве. Наши соседи и партнеры убедятся, что Запад не является землей обетованной и не станет поддерживать эти страны в конфликте с Россией. Да, провоцировать он будет, но реальной поддержки не окажет. Так что им придется не копать рвы с крокодилами, а искать конструктивного сотрудничества с Россией. Это касается и Грузии, и Прибалтики.
Если Россия решит украинскую проблему, это закроет вопрос с безответственным использованием НАТО постсоветского пространства как инструмент. Отношения Нур-Султана, Ташкента, Душанбе, Ашхабада и Бишкека поменяется.
Уже кое-что меняется. Я хотел бы обратить внимание, насколько осторожно и хитро ведут свою политику президент и премьер Молдовы. Да, мы не доверяем Кишиневу, но эти две женщины ищут возможности выживания Молдовы в этих сложных условиях. Они пытаются выработать свой курс в отношениях с Россией. Он недружественный, но мы можем вести диалог.