После оккупации немцами УССР ее территория была разделена на две части. Западные регионы, ранее входившие в состав Австро-Венгрии и Польши, были включены в состав т.н. генерал-губернаторства. Тогда как вся остальная территория УССР вошла в состав рейхскомиссариата Украина.
В генерал-губернаторстве украинцы были относительно привилегированной прослойкой. Во всяком случае, отношение к ним со стороны немецкой администрации было более позитивным, чем к полякам. В 1942 году губернатором дистрикта Галиция стал бывший австрийский адвокат, барон Отто фон Вехтер.
Вехтер слыл большим украинофилом, поддерживал тесные отношения с униатским митрополитом Шептицким, регулярно протестовал против немецких национальных «перегибов», критиковал положение дел в рейхскомиссариате Украина и т.д. Словом, его отношение к украинцам было более чем благожелательным.
В марте 1943 года, после тяжелого поражения немцев под Сталинградом, Вехтер выступил с инициативой сформировать из его подопечных дивизию. В Германии идею предварительно одобрили, и Вехтер пригласил на переговоры лидеров Украинского центрального комитета (УЦК), которые играли посредника между немецкой администрацией и широкими массами населения.
По итогам предварительных переговоров была сформирована Военная Управа. В неё вошли как гражданские представители УЦК, так и военные, преимущественно, с опытом службы в австро-венгерских войсках времён Первой мировой или Украинской галицкой армии времён Гражданской.
Возглавил Управу галицкий фольксдойче — Альфред Бизанц, имевший опыт службы и в Австро-Венгерской армии, и в УГА, и даже в войсках УНР и тесно сотрудничавший с Вехтером еще до затеи с набором добровольцев.
Лидеры галичан идею поддержали, но с несколькими условиями. Во-первых, не забыть униатских священников. В частях СС капелланов почти не было, их присутствие не приветствовалось, поэтому они настаивали на формировании дивизии в составе вермахта, где капелланы имелись. Во-вторых, повесить как можно больше флагов, гербов, нашивок и т.д., чтобы за много километров было видно, что дивизия национальная, украинская.
Немцы ходатайства выслушали и сделали, как всегда, по-своему.
Дивизию сделали эсесовской, но кое-какие послабления Вехтер выбить смог — капелланов им разрешили. Однако, что касается флагов, нашивок и прочей национальной атрибутики, даже Вехтер оказался бессилен. Немцы вовсе не планировали создавать национальную армию за свой счет, поэтому дивизия была максимально «деукраинизирована». На эмблеме вместо желанного тризуба разместили галицкого льва. В названии дивизии также не было никаких упоминаний Украины.
В мае — первой половине июня начался набор добровольцев. Это мероприятие пользовалось весьма большой популярностью, служить в дивизии изъявили желание порядка 84 тысяч человек, в несколько раз больше, чем требовалось. Одни шли туда по идеологическим соображениям, другие были мотивированы неплохим денежным довольствием.
Почти половину немцы сразу отсеяли, не доводя до медкомиссии. Из остальных отобрали около 11,5 тысяч, позднее в процессе подготовки их численность выросла до 17 с небольшим тысяч.
В середине июля во Львове состоялся торжественный парад, на котором выступили как руководители немецкой администрации, так и украинской. Прямо с парада дивизия уехала в учебку в Чехию.
Вплоть до последних дней войны во главе дивизии стояли немецкие или австрийские офицеры. Среди офицеров тон задавали фольксдойче и украинцы с опытом службы в Австро-Венгрии.
Но случались и исключения.
В частности, дивизионом тяжелой артиллерии командовал штурмбаннфюрер СС Николай Палиенко — киевлянин и бывший поручик Русской Императорской армии, в годы гражданской войны перешедший на сторону УНР. В звании гауптштурмфюрера в дивизии служил еще один киевлянин, бывший штабс-капитан императорской армии Борис Барвинский. Это же звание имел полтавчанин и бывший капитан императорской армии Аверкий Гончаренко, известный тем, что командовал украинскими силами в бою под Крутами в 1918 году.
Большую часть личного состава дивизии составляли галичане-грекокатолики. Но имелись и православные украинцы. Для них были предусмотрены православные капелланы.
Что касается боевого опыта, то еще в начале 1944 года несколько полицейских частей, включенных позднее (в середине 1944 года) их в состав «Галичины» участвовали в антипартизанских операциях в районе Замостья.
Первым же полноценным боевым крещением и фактически последним моментом существования дивизии в первоначальном составе стали бои под Бродами в июле 1944 года. Дивизию перебросили на подмогу к немецким частям, где она угодила в котел, приготовленный войсками 1-го Украинского фронта.
Вырваться из окружения удалось не более чем трем тысячам галичан. Остальные погибли в боях, попали в плен или же ушли в подполье, наладив контакты с УПА*.
Хотя немцы в целом положительно отзывались о дивизии, отмечая незначительное число случаев дезертирства, боевая история части на этом фактически закончилась. В последующем переформированную дивизию привлекали в основном к полицейским миссиям.
Осенью 1944 года дивизия была пополнена и переведена в Словакию. Зимой 1945 года галичане были переброшены для борьбы с партизанами Тито в Югославии. Весной 1945 они были возвращены на фронт и принимали совместно с немцами участие в боях на австрийском направлении.
К этому времени облик дивизии существенно изменился.
Если в 1943 году немцы устроили тщательный отбор (что было нетрудно в условиях, когда на одно место было 6-7 заявлений добровольцев), то в 1945 году в дивизию пихали всех подряд. К ней присоединили несколько полков украинских полицейских-шуцманов, на пополнение присылали пленных красноармейцев и даже остарбайтеров. Всё это привело к резкому росту дезертирства.
В последние дни войны все украинские части были объединены в т.н. Украинскую национальную армию, но это был скорее символический жест, который ни на что не мог повлиять. В начале мая галичане сдались англичанам.
Примерно тысяча военнослужащих решила вернуться в СССР. В основном из числа пленных красноармейцев и остарбайтеров. Прочие остались в западных странах. Несмотря на то, что формально они считались в большинстве своем советскими гражданами, их не выдали в СССР.
Американцы не признавали присоединения Западной Украины в 1939 году, под их влиянием не торопились с выдачей и англичане. Свое слово сказал и Ватикан, недовольный упразднением грекокатолической церкви в СССР.
В конце концов большая часть выживших «дивизийников» перебралась в Канаду.
Вопрос о причастности «Галичины» к военным преступлениям вызывал ожесточенные споры начиная с конца 40-х.
Первоначально дивизия готовилась как фронтовая, но несколько подразделений второго формирования дивизии участвовали в антипартизанских акциях, которые неизменно сопровождались насилием против мирного населения (в частности, в середине 1944 года в дивизию включили ряд полицейских батальонов).
Также предполагается, что некоторые подразделения первого формирования могли привлекаться для оказания поддержки во время полицейских операций. Кроме того, с осени 1944 года дивизия, по сути, превратилась в полицейскую и использовалась в основном против партизанских соединений.
Наибольшие споры вызывает бойня в Гуте Пеняцкой — польском селе, которое было уничтожено в феврале 1944 года. Многие исследователи считают, что преступление было совершено украинскими полицейскими батальонами при поддержке одного из подразделений «Галичины». Другие указывают, что 4-й полицейский полк, бойцы которого, несомненно, причастны к этому военному преступлению, был включен в дивизию только после ее разгрома под Бродами.
В целом, известность Галичины на постсоветском пространстве объясняется скорее политическими моментами. Реальная роль этой части в войне была не самой значительной. Как боевая единица они практически прекратили существование после первой же серьезной операции. Что касается насилия над мирным населением, то здесь вне конкуренции будет УПА.