Ключ позиции
В случае с конфликтом в Донбассе ясно, что таким ключом являлся вопрос субъектности ДНР и ЛНР как участников переговорного процесса. Речь шла не об их признании как государств (ведь и Россия их не признавала до 21 февраля), а исключительно о том, чтобы на переговорах они рассматривались как стороны урегулирования, выразители интересов соответствующих регионов. Так, собственно, следует из Минских соглашений, которые не открывают здесь Америки. Ведь подобный статус повстанцы имели и имеют место практически во всех известных международных конфликтах, которые пытались решить мирным путем. Так, Турецкая республика Северного Кипра не признана никем, за исключением Турции, но ее лидеры рассматриваются на переговорах как представители турецкой общины Кипра. Прямые переговоры властей с повстанцами имели место в последние десятилетия в Колумбии (с ФАРК), в Мексике (с САНО), в Мозамбике (с РЕНАМО), на Филиппинах (с НОФМ). Список можно продолжать долго. При этом факт военной поддержки повстанцев извне, который наблюдался во многих случаях, не становился основанием для отказа им в переговорной субъектности.
Но Украина, как известно, от нее отказывалась, более того, с момента завершения президентских выборов в США в 2020-м она перешла к такому подчеркнутому игнорированию представителей Донбасса в Минском процессе, какого и раньше никогда не наблюдалось.
А 17 февраля в первый день эскалации конфликта в Донбассе Зеленский на вопрос РБК-Украина о прямых переговорах сказал: «Это бессмысленно. Просто они ничего не решают. Зачем на это тратить время?.. Они фактически и юридически не субъект. Я президент Украины, почему я должен садиться с боевиками за стол переговоров?»
На что пошли сербы в 1914-м
Возьмем момент, который стал спусковым крючком для начала первой мировой — австро-венгерский ультиматум Сербии от 23 июля 1914 года, поводом к которому стало убийство в Сараево престолонаследника эрцгерцога Франца-Фердинанда, организованное сербскими националистами. Вот как выглядели ключевые требования этого документа:
1. Запретить издания, пропагандирующие ненависть к Австро-Венгрии и нарушение ее территориальной целостности.
2. Закрыть общество «Народная оборона» и все другие союзы и организации, ведущие пропаганду против Австро-Венгрии.
3. Исключить антиавстрийскую пропаганду из народного образования.
4. Уволить с военной и государственной службы всех офицеров и чиновников, которые занимаются антиавстрийской пропагандой.
5. Допустить к работе на территории Сербии государственные службы Австро-Венгерской империи для прекращения любой антиавстрийской деятельности.
6. Провести расследование против каждого из участников Сараевского убийства с участием в расследовании австрийского правительства.
7. Арестовать майора Воислава Танкосича и Милана Цигановича, причастных к Сараевскому убийству.
8. Принять эффективные меры для предотвращения контрабанды оружия и взрывчатки в Австрию, арестовать пограничников, которые помогли убийцам пересечь границу.
9. Дать объяснения насчёт враждебных к Австро-Венгрии высказываний сербских чиновников в период после убийства.
10. Без промедления информировать австрийское правительство о мерах, принятых согласно предыдущим пунктам».
Думаю, любой здравомыслящий человек скажет, что этот ультиматум несравненно унизительнее признания ДНР и ЛНР субъектом переговорного процесса. Более того, многие сочтут таким унижением даже не документ в совокупности, а любой из его пунктов. Между тем, на момент этого ультиматума положение Сербии принципиально отличалось от положения нынешней Украины. В Белграде рассчитывали, — и справедливо, — что Россия примет участие в войне на их стороне. Киеву же твердо дали понять, что ни одна страна Запада не будет воевать за Украину, и он может рассчитывать лишь на помощь вооружениями, — причем лишь легкими, — ибо ни танков, ни самолетов, ни артиллерии Запад и тогда не обещал и сейчас не обещает.
Тем не менее Сербия тогда согласилась выполнить 9 из 10 пунктов ультиматума, все, за исключением 6-го. И здесь был трезвый расчет — в Белграде понимали, что даже с российской помощью удержаться было бы крайне трудно. И оценка оказалась верной: в 1915 году территория Сербии оказалась полностью оккупированной. И, прояви Австро-Венгрия добрую волю, войны удалось бы избежать. Но Вене и стоящему за ней Берлину была непременно нужна война, ставшая для них роковой.
Координационный механизм как альтернатива спецоперации
Да, как принято говорить, всякое сравнение хромает. В данном случае ключевым различием может показаться то, что Украине никакой ультиматум не предъявлялся, по крайней мере до признания Россией ДНР и ЛНР, произошедшего вечером 21 февраля (есть неподтвержденная информация, что он имел место лишь поздно вечером 23 февраля). Однако, на мой взгляд, это различие не принципиально.
Вспомним, какая была обстановка уже к середине февраля. Под муссирование слухов о российском вторжении большинство западных посольств сократило свой персонал и эвакуировалось из Киева во Львов, а западные авиакомпании прекратили летать на Украину, превратив ее фактически в бесполетную зону. И вот уже на этом фоне 17 февраля в Донбассе начинается самое серьезное за последние годы обострение в виде резкого увеличения обстрелов, хотя и без попыток изменить линию фронта. А принятое 18 февраля решение глав ДНР и ЛНР об эвакуации гражданского населения в Россию объективно создавало впечатление, что конфликт приобретет качественно иной характер.
И как на это реагирует официальный Киев? Да, он несколько раз предлагает провести внеочередное заседание Контактной группы, а также подгруппы по безопасности. Но республики Донбасса отказываются, поскольку не видят в этом предложении ничего, кроме пиара. Глава МИД ЛНР, ее полпред на переговорах Владислав Дейнего 18 февраля так пояснил их позицию: «Нет никаких признаков, что Украина готова предметно работать по какому-либо вопросу на треке безопасности, например, запустить уточнённый координационный механизм [по взаимодействию сторон конфликта за соблюдением перемирия], проект которого был предоставлен Республиками ещё в апреле 2021 года». Аналогично говорили и в Донецке.
Украинская делегация в контактной группе на своей странице в соцсетях не сообщала, что выдвигала тогда какие-то новые инициативы. Это подтверждает, что представители Донбасса все говорили правильно.
Вот ключевая развилка. Уверен, что если бы Киев согласился установить диалог с ДНР и ЛНР хотя бы для контроля за перемирием, то катастрофического сценария удалось бы избежать. Сейчас при желании можно прочитать слова Дейнего как ультиматум. Но объективно они не подпадают под это понятие, поскольку ультиматум говорит, что должно произойти, если требования не будут выполнены. А отсутствие формального ультиматума как раз можно считать обстоятельством, психологически облегчавшим положение украинского руководства. Ведь в такой ситуации подобный диалог можно подать как собственное желание добиться мира, а не как уступку давлению.
Молчание элиты
Конечно, на Украине немало найдется тех, кто считает и будет считать, что такой ход власти все равно ничего не изменил бы. Дескать, Москва все равно нашла бы повод… И хотя такое мнение, на мой взгляд, ошибочно, его нельзя опровергнуть с математической точностью, поскольку, как известно, история не имеет сослагательного наклонения.
Однако в нашей ситуации интересно не только то, что киевская власть и в последний момент не решилась пойти на диалог с Донецком и Луганском, но и то, что никто из украинских лидеров общественного мнения публично не сказал, что нужно пойти на этот шаг, ибо момент настал критический.
Возьмем такого, с одной стороны, не воинственного, а с другой стороны, и не слишком оппозиционного эксперта, как Андрей Ермолаев. Так, 5 марта он в своем аккаунте «Фейсбука»* высказался за украинский «Брестский мир» с нейтральным статусом страны и признанием независимости ДНР и ЛНР и российского статуса Крыма. Похожую позицию еще 28 февраля высказала Национальная платформа примирения и единства, связанная с Институтом политики во главе с Русланом Бортником (он перепостил это заявление в своем аккаунте в той же соцсети). Правда, относительно республик Донбасса аналогичная мысль была лишь в подтексте, зато содержалась идея «инициировать подписание Договора между Украиной и РФ «Об урегулировании» взамен утратившего силу «О дружбе, сотрудничестве и партнерстве», включающего в себя военные, политические, экономические и социальные направления, гуманитарные аспекты, представляющие взаимный интерес».
До последнего украинца
То, что ни один представитель украинской элиты не нашел тогда нужных слов, — это, конечно, диагноз всей этой социальной группе. Но не надо связывать такое ее состояние с тем, что она, дескать, провинциальна. Да, украинская элита действительно провинциальна, однако антонимом провинциальности у нас традиционно считается европейскость.
А как вела себя в этой ситуации Европа, точнее, весь западный мир? С одной стороны, они говорили о большой войне, с другой — не задавались публичными вопросами, а можно ли ее избежать, благодаря переходу Киева к гибкой позиции. То есть военный сценарий, по сути, программировался ими как неизбежный. Объективно подобным образом окончательно разрушался популярный в миролюбивой части украинского общества миф. Запад — пусть не слишком решительно — требует от Киева выполнения Минских соглашений, а Киев никак не хочет этого то ли из упоротости, то ли из страха перед радикалами. Но нет, на самом деле Европе и США не нужны Минские соглашения, ибо это автономия для русских Донбасса, им нужна война. И не страшно, если она будет до последнего украинца.
* Организация Meta — владелец Facebook и Instagram — признана экстремистской, ее деятельность запрещена в России