В поселке Безыменном Донецкой народной республики (ДНР) стоит группа людей, ждут, когда их пригласят в палатку для проверки документов. Они все беженцы из Мариуполя.
«Что происходит в Мариуполе?» — спрашиваю у них.
«***** (ужас. — Ред.)», — полноватый мужчина говорит это резко, так, что все оборачиваются на него. — Мы с женой хотели дойти до военных, дэнээровских, которые стояли у нас в селе, в Виноградном. Когда мы к ним пошли, по нам запустили мину, восемьдесят вторую, была бы сто двадцатая, нас бы не было», — его история побега из города в Донецкую народную республику (ДНР) типична — пришлось идти под огнем.
Мужчина обвиняет украинских военных в том, что те открывают огонь по мирным жителям и их домам: «С кем я эвакуировался, они наглядно убедились, что они (украинские силовики. — Ред.) стреляли сами по своим же зданиям. Или им ничего не остается делать, кроме как уничтожать все на своем пути. Мирных не выпускают никого».
Рядом двое небритых мужчин — братья — стоят у палатки, стараются не привлекать к себе внимания, просят не фотографировать — а то мало ли что придумают украинские силовики. Они совершили практически невероятное — вышли из Мариуполя из-за линии фронта, вернулись туда за семьями и вышли еще раз.
«Какой зеленый коридор?— вскидывается один из них. — Никто ничего не знает. Нет ни света, ни воды, ни связи».
Об эвакуации на подконтрольную Киеву территорию они слышали, но от знакомых, а не от властей. «И вывозят, говорили, что за деньги — за пять тысяч евро». На вопрос, кто требует деньги с беженцев, один из братьев делает выразительное лицо — дескать, понятно кто. «Те, кто выпускает людей, те и снимают [деньги].»
«Нам дали коридор, ну как дали, военные [ДНР] просто кричали: ребята, сюда! В среднем километров пять бежали с детьми с сумками», — описывает один из мужчин свой второй поход из-за линии фронта.
В соседнем Пионерском люди жалуются, что им почти не достается гуманитарной помощи — нет ни света, ни воды, ни денег — всё осталось на гривневых карточных счетах, уже не снимешь.
«У нас ничего нет, жрать хотим», — откровенно говорит мужчина с велосипедом, он общается на улице с группой женщин, в отсутствие новостей и тепла дома люди предпочитают быть на улице — так больше вероятности, что не пропустишь что-то важное. Например, подвоз продуктов. «Хлеб вчера дали по два батона на двор, водички дали. Закончилось все, спички, соль, чай греем на улице на костре. Там дали макароны в Виноградном, а нас пропустили», — жалуются жители. Единственное, что сейчас можно увезти с собой на память из курортного Пионерского — собаку или кота, шутят местные жители. «Вам не надо, скоро будем их есть», — юмор становится мрачнее. В разговоре все смотрят на запад, на Мариуполь — там, где идет бой, у всех родственники, дети. А еще и работа — металлургические предприятия: «Азовсталь», Завод имени Ильича.
Собравшиеся на улице спорят — остановили ли производство. Если погасили доменные печи, то будет ли работа?— люди становятся хмурыми, говоря об этом, будущее страшит всех. У многих на карточках, в гривнах осталась вся зарплата.
В подвале двухэтажке в Сопино ютятся те, чьи дома были уничтожены по время боев. Лариса, пенсионерка, показывает свой любимый дом и плачет — в крыше зияют огромные дыры, стены треснули. «Я должна была 28-го февраля ехать поездом в Киев, у меня билет на руках, дочка — хорошая у меня дочка — должна была отправить меня в Египет самолетом, подарок на день рождения, а вот я сижу тут в подвале… Так и прошел праздник, отметили, как могли», — рыдает она.
Успокаивается, показывает поделки — фляжки, рамки, картинки — это ее хобби. Теперь все коллекции усеяны толстым слоем пыли. Лариса, несмотря на то, что сама живет в нечеловеческих условиях — в сыром подвале, ходит кормить с ложечки соседей — пожилых лежачих супругов. У них перед началом боевых действий умерла дочь, старики окончательно впали в прострацию после обрушившихся бед.
Александр Кофман, председатель Общественной палаты ДНР, разгрузил в Сопино «Газель» с гуманитарной помощью. На сообщения о том, что в соседнем Пионерском люди бедствуют реагирует остро: «Там есть кому позвонить? Им же выдавали пару сим-карт, завтра же позвоню в Сопино, пусть поделятся, они получили достаточно».
«Когда все наладится, когда все наладится… Когда в поселке будет администрация. МЧС уже приезжала в Пионерский, провело обследование, что нужно, чтобы восстановить свет, — продолжает Кофман. — Мешает то, что там еще могут работать блуждающие минометы, хоть украинские войска и отогнали далеко, есть вероятность, что какая-то группа приедет, отстреляется и уедет».
После того, как люди получат свет и воду, можно будет говорить о восстановлении домов. «Есть два варианта — либо глава района выдает стройматериалы, это самый быстрый способ, стройматериалов у нас в избытке, либо жители ждут очереди, чтобы пришли рабочие бригады. Да, я знаю, что там много пенсионеров, которые сами не смогут стройкой заниматься… Но им в чем-то повезло, глава администрации Новоазовского района Олег Моргун имеет огромный опыт восстановления разрушенного, причем в кратчайшие сроки», — решительно говорит председатель Общественной палаты.
Про настроения людей в освобожденных района говорить рано, считает Кофман. «Есть такая пирамида Маслоу (список жизненных потребностей. — Ред.) — вот сначала накормим людей, вернем нормальные условия, потом будем интересоваться остальным. Кто-то ждал нас с радостью, кто-то — не знает, чего от нас ждать. Не понимает, что мы не бандиты из нацбатов, а нормальные люди. Мне приходилось переубеждать жителей в том, что их поселок обстреляли сбежавшие националисты. Мне в Сопино тоже пытались говорить, дескать, тут российские самолеты летали, бомбу сбросили. Я их переубеждал, объяснял, что это было украинские самолеты — они ударили после того, как украинские силы сбежали и решили, что мы входим в поселок» — говорит он.
Данных о том, что Завод имени Ильича в Мариуполе сильно пострадал нет, поэтому предприятие могут вскоре запустить, надеется Кофман.