Иван Рогач родился в Закарпатье в 1914 году. До Первой мировой войны этот регион входил в состав Австро-Венгрии, но после ее распада был передан Чехословакии и сразу же стал горячей точкой на карте послевоенной Европы.
Дело в том, что местное население разделилось на несколько фракций, каждая из которых в политических целях поддерживалась внешними силами.
Одни считали себя русинами и получали поддержку от, собственно, чешского правительства. Другие полагали, что они украинцы и получали помощь от коммунистов (Компартия Западной Украины оказывала большую поддержку украинскому движению). Третьи считали себя русскими и ориентировались на Венгрию, которая помогала им со своим расчетом. На Венгрию, естественно, ориентировалось и венгерское меньшинство.
Рогач считал себя украинцем. В семье были весьма сильны националистические настроения, активнее всего поддерживаемые матерью, которая была страстной поклонницей творчества Тараса Шевченко (отец был на заработках в Америке).
Однако в отличие от Волыни и Галиции, в Закарпатье позиции УВО и ОУН* не были настолько сильны. Борьба носила не террористический характер, а политический. В частности, активным политическим игроком в довоенной Чехословакии был будущий самопровозглашенный лидер Карпатской Украины Августин Волошин.
Незадолго до Второй Мировой войны чешское правительство все же дало региону давно обещанную автономию, и Волошин постепенно начал украинизацию края. Рогач, весьма активный деятель украинофильских кругов, стал его секретарем.
Однако украинская идиллия в Закарпатье была недолгой. В 1939 году немцы оккупировали Чехословакию. Волошин пытался провернуть политическую комбинацию и через немцев добиться независимости Карпатской Украины, которую он провозгласил после падения чехов. Но регион захватили венгры и включили его в состав своей страны.
Рогач перебрался во Львов и переориентировался на ОУН*, только не на фракцию молодого раскольника Степана Бандеры, а на представителя старшего поколения Андрея Мельника, объявившего себя единственным легитимным вождём украинской нации.
С началом войны с СССР Мельник направил Рогача в Киев в составе походной группы. У Мельника были неплохие связи с немцами, поэтому ему удалось устроить своих выдвиженцев на руководящих должностях на оккупированных территориях.
В Киеве Рогач был назначен редактором пропагандистской газеты «Украинское слово». Там же он повстречал и Владимира Багазия — бургомистра оккупированного города.
В отличие от Рогача Багазий был советским гражданином.
Родился в 1902 году в Подольской губернии, до войны жил в Киеве, был аспирантом в НИИ педагогики. Он не стал эвакуироваться из-за наступления немцев, а дождавшись их, объявил себя руководителем подпольной ячейки националистов. Немцам было все равно, однако прибывшие вскоре походные группы ОУН* заподозрили неладное, поскольку Багазия не знали. Однако постепенно между ними сложились достаточно тесные отношения, и они стали считать его за своего.
Поначалу Багазий был назначен немцами заместителем бургомистра Оглоблина-Мезько. Однако тот оказался сообразительным человеком, быстро смекнул, что немцы творят непотребства, а отвечать ему и уже через месяц отказался от высокой должности, передав ее Багазию.
В октябре 1941 года в Киеве по настоянию Мельника был создан полулегальный Украинский национальный совет. Предполагалось, что он станет аналогом учреждению с тем же названием, существовавшим в Галиции абсолютно легально. Расчет Мельника был на то, что под крылом немцев и при их поддержке можно будет решать свои политические задачи. Выходившую с одобрения немцев газету «Украинское слово» решили превратить в пропагандистский орган идей Мельника.
Главный редактор газеты Рогач первым делом повесил в рабочем кабинете портреты Гитлера и Петлюры, а вторым — развесил в редакции таблички: «говорить по-украински!» (значительная часть сотрудников газеты была набрана из советских украинцев, предпочитавших в общении русский язык).
Бывший преподаватель Киевского университета Лев Дудин (к слову, тоже сотрудничавший с немцами и при этом одновременно не переносивший и большевиков, и украинских националистов) оставил весьма яркие воспоминания о «закарпатском десанте» в Киев.
Рогача он считал главным русофобом Киева:
«Навстречу мне поднялся из-за редакторского стола маленький человек лет тридцати на вид в пиджаке и брюках, заправленных в сапоги (так почему-то одевались все приехавшие с немцами украинцы). Это был редактор газеты Иван Рогач, в прошлом секретарь словацкого деятеля Волошина, а в то время, о котором я пишу, глава всех украинских экстремистов в Киеве и один из самых влиятельных людей на Украине (если, конечно, не принимать во внимание немцев).
Он был чрезвычайно любезен и даже как-то непривычно для нас, советских людей, подчеркнуто предупредителен, и не верилось, что этот маленький, любезный человечек может пропускать и благословлять весь тот поток грязной клеветы, который переполнял страницы его газеты. А между тем газета писала возмутительные и гнусные вещи.
Почти каждый номер и, во всяком случае, каждая передовая статья, принадлежавшая нередко перу самого Рогача, были наполнены оскорблениями и циничной руганью по адресу русского народа, его языка, истории, культуры и великих людей его прошлого. Основной мишенью этого, с позволения сказать, органа печати были такие священные для каждого русского человека имена и личности, как Пётр I, Пушкин, Суворов и Толстой.
Газета так беззастенчиво ставила все исторические факты вверх ногами, что при чтении ее невольно возникала мысль, что либо редактор ее сошел с ума, либо все читатели этой газеты всю свою жизнь были идиотами и не умели отличать черного от белого. Но редактор этой газеты был человеком отнюдь не сумасшедшим, а, как показали последующие события, весьма практичным и оборотистым. Единственно, в каком пункте он, как и все его коллеги, страдал некоторыми навязчивыми идеями, это в своей неистребимой ненависти ко всему, что носит название русский.
Все эти литературные упражнения не имели бы значения, если бы они не происходили в обстановке 1941 года и не сопровождались на практике самым откровенным антирусским террором. Вся беда была в том, что господа вроде Рогача и его коллег стремились проводить свои бредовые идеи по искоренению русского влияния и изгнания русских с Украины на практике и притом, главным образом, террористическим путем.
В ноябре и начале декабря эти новые незаконные хозяева города окончательно распоясались, чувствуя свою полную безнаказанность. Они поселились в шикарных квартирах в лучших домах центральной части города, начали вести самую широкую жизнь, с постоянными пьяными оргиями и всяческими подчеркиваниями своего привилегированного положения.
Почти ежедневно возникали какие-то новые акционерные общества, капиталы которых составлялись из бывшего советского государственного имущества, а акционерами были все одни и те же лица, а именно небольшая компания, прибывшая вместе с Рогачем из Закарпатской Украины и из Галиции».
Интересно, что Багазия Дудин характеризовал гораздо более положительно. Он считал его «неплохим и честным» человеком, который попал под пагубное влияние Рогача и его мельниковского десанта.
Однако длилось всё это недолго. Немцы очень сильно не любили, когда кто-то у них за спиной пытался играть в свои игры, а именно этим и занялись мельниковцы во главе с Рогачом и Багазием.
Конечно, ни о какой серьезной подпольной борьбе с немцами речь не шла, это были типичные эмигрантские междусобойчики с созданием виртуальных правительств и распределением виртуальных министерских портфелей. Кроме того, пользуясь тем, что никто из немцев газету не читает, так как не знает украинского языка, они периодически начали помещать тексты про независимую Украину и национальное возрождение, не слишком согласовывающиеся с немецкой политикой.
Немцы, при условии хорошего настроения, может быть и не обратили бы на это внимания (например, редактора ровенской «Волыни» Самчука тоже арестовывали за самодеятельность, но быстро отпустили), однако ответственный персонал начал еще и подворовывать.
Дудин вспоминал:
«Особенное впечатление произвел на немцев тот факт, что у Рогача в момент ареста было обнаружено на квартире более двухсот тысяч рублей советскими деньгами, а у Багазия и прочих большие запасы продовольствия, вина и разных товаров».
Всего через несколько месяцев всю группу Рогача, а заодно с ними и Багазия сняли с постов и арестовали. 21 февраля 1942 года они были расстреляны.
* организация, запрещенная в Российской Федерации