После начатой боевиками Украинской повстанческой армии (УПА*) резни поляков на Волыни, пик которой пришелся на июль 1943 года, украинские националисты начали массовые убийства польского населения бывшей Восточной Галичины (ныне Львовская, Ивано-Франковская и Тернопольская области).
Первые атаки на польские сёла в этом регионе состоялись ещё в октябре 1943 года, а их усиление произошло весной 1944-го — так, только в городке Подкамень было убито от 400 до 600 поляков. А ещё в феврале 1944 года отряды УПА вместе с 4-м полицейским полком СС, сформированном из украинских добровольцев, которым не хватило места в рядах дивизии СС «Галичина», вырезали польское село Гута Пеняцкая. Тогда погибли от 600 до 1200 поляков.
К концу июня 1944 года антипольские действия охватили всю территорию Восточной Галиции.
10 июля 1944-го года командующий УПА в этом районе Василий Сидор «Шелест» приказал продолжить кровавое «умиротворение» польских деревень «до тех пор, пока последний поляк не будет уничтожен на этих землях». Хотя формально Сидор запретил убивать женщин, детей и стариков, но на практике поляков уничтожали независимо от возраста и пола.
Когда фронт прокатился по территории бывшего Тернопольского воеводства, украинские националисты убедились, что Москва не намерена поддерживать их борьбу за «свободную Украину». Однако советские власти, взявшие в июле 1944-го под контроль всю территорию Восточной Галиции, в первую очередь ликвидировали польское вооружённое подполье и отряды самообороны.
Именно поэтому руководство УПА* решило попробовать достигнуть согласия с поляками. В начале сентября 1944 года командование украинских националистов в регионе отдало приказ о прекращении атак на польские села.
Однако к концу осени ситуация изменилась, поскольку украинские националисты решили воспользоваться беззащитностью польских поселений Восточной Галичины. Ведь кроме разгрома польского подполья, многих польских мужчин призвали в Красную Армию или Войско Польское в её составе.
Только за ноябрь 1944-го боевики УПА* 23 раза атаковали польские сёла, а в декабре — уже 55 раз. Поляки не ожидали нападений со стороны украинцев, особенно в период Рождества и Нового года. Однако бандеровцы решили использовать именно это время для кровавой расправы со своими соседями.
Стоит отметить, что в селе Игровица, находившемся менее чем в 20 километрах от Тернополя, на протяжении сотен лет жили поляки и русины-украинцы, которые даже в годы войны продолжали вместе отмечать религиозные праздники. Вот как вспоминал об этом один из бывших жителей этих земель:
«В селе Рождество праздновали дважды: один раз по григорианскому календарю, а второй раз — по юлианскому, то есть на 13 дней позже. Так происходило веками из уважения к нашим соседям-русинам. Последние приходил в наши костёлы на "польские праздники", а мы к ним — на их "русинские праздники". Во время этих вторых праздников мой отец водил меня в греко-католическую церковь. Службы были многочасовые, но пение было настолько восхитительным, что время пролетало незаметно».
Но эти времена ушли в прошлое.
17 декабря 1944 года в самом центре Игровицы, возле здания Народного дома, часть которого использовалась для хранения зерна, были застрелены два поляка, это зерно охраняющие.
«Поляки только сейчас по-настоящему осознали свою беззащитность, безвыходность своего положения и опасность со стороны украинских бандитов. Однако ни одна из польских семей не покинула село. Все надеялись, что как-то переживут, что „как-нибудь будет", что Бог поможет и т. д. Страх покинуть дома зимой и отправиться в разрушенный Тарнополь оказался сильнее голоса здравого смысла» — писал позже свидетель описываемых событий Ян Бяловонс, автор публикации «Кровавый Сочельник в Игровице в 1944 году».
После нападения 17 декабря в Игровищу было отправлено отделение истребительного батальона НКВД, командование которого находилось в селе Великий Глубочёк. Лейтенант Демьяненко, сержант Семёнов и восемь бойцов (в основном из местного населения) организовали патрулирование села и округи, а штаб отделения разместился в Народном доме.
Под утро 24 декабря 1944 года, когда католики готовились отмечать Сочельник (канун Рождества), патруль под командованием сержанта Семёнова попал в засаду боевиков УПА*. Сержант был ранен и, чтобы не попасть в плен, застрелился. Одного из бойцов, Казимира Литвина, бандеровцы захватили и отрубили пленному голову. Двум другим, Казимиру Наконечному и Владиславу Литвину, удалось убежать, и они отправились за подмогой в Великий Глубочёк.
А через несколько часов в Игровицу с нескольких сторон вошли боевики куреня УПА* «Бурлаки» (командующий — Владимир Якубовский «Бондаренко»), конкретно — сотня под началом Ивана «Чёрного» Семчишина. Вместе с ними были «секирники» — вооружённые топорами, косами и другими сельхозорудиями украинские крестьяне, как из самой Игровицы, так и из окружающих сёл.
Ворвавшись в село, бандеровцы сначала атаковали Народный дом, в котором находилась застава истребительного батальона, но захватить здание так и не удалось.
Тогда нападавшие разделились на группы, и принялись орудовать в польских домах. По воспоминаниям Яна Бяловонса, атакующие хорошо знали топографию села, и в первую очередь убивали поляков, стоявших на патриотических позициях. При этом одним из первых был убит католический священник Станислав Щепанкевич, которого зарубили вместе с матерью, родными братьями и сестрами. Незадолго до гибели он поднял тревогу, позвонив в колокол, и благодаря этому некоторым полякам Игровицы удалось бежать.
В результате резни были убиты целые семьи, сидевшие за праздничными столами в канун Рождества. Их имущество и скот были разграблены, а дома и фермы сожжены. Лишь немногие жители сумели вовремя бежать, некоторые прятались на чердаках или в подвалах — поэтому погибли в огне.
Особую жестокость проявлял житель Игровицы Василий Видловский, хорошо знавший своих польских соседей. По словам Яна Бяловонса, в перерыве между убийствами он написал на стене одного из домов лозунг «Смерть предателям и Сталину» на украинском языке, что должно было запугать уже местное украинское население.
Однако не у всех украинцев в этот день исчезла совесть. Галина Конопка-Бяловонс вспоминала:
«Наша соседка-украинка Анна Голык пришла к нам в канун Рождества. Когда мы сели за стол, то внезапно услышали выстрелы и увидели зарево костров. Я взяла скатерть с едой, и мы убежали к своим соседям».
Почти десяток поляков спасли также украинские семьи Котунь и Тютюннык.
На следующий день выжившие поляки вернулись в село, собрали тела жертв и на санях отвезли их на местное кладбище. Список убитых был составлен Игнацием Наконечным и Гжегожем Блашкевичем во время захоронения тел, его заверил бывший игровицкий священник о. Валериан Дзюниковский. Согласно ему, 24 декабря 1944 года в Игровице было убито 77 человек и 4 человека еще до трагического Сочельника. При этом позже в селе было убито ещё 8 поляков и выходцев из смешанных польско-украинских семей — то есть общее число жертв бандеровцев составило 89 человек.
По официальным данным НКВД, жертвами трагедии 24 декабря 1944-го стали 67 человек, в том числе девять детей.
После нападения боевиков УПА* на Игровицу советские власти не проводили никакого расследования, в результате чего местные украинцы, замешанные в убийствах, чувствовали себя безнаказанными. Нет также объяснения тому, почему в село не прибыло подкрепление из Великого Глубочка, где базировался истребительный батальон.
А ответственный за резню в Игровице курень «Бурлаки» до конца 1944 года совершил ещё одну расправу над поляками. В ночь с 28 на 29 декабря в селе Лозовая, также неподалёку от Тернополя, от рук бандеровцев погиб 131 поляк. В документах УПА* это преступление именуется «ликвидацией польско-большевистского центра».
Память жертв резни в Игровице удалось почтить лишь в 2008 году, когда на кладбище этого села был установлен памятник с фамилиями 89 поляков, убитых в 1944-1945 годах. На памятнике, изготовление и установку которого оплатило правительство Польши, есть надписи на польском и украинском языках, которые символически отличаются. В польской версии указано, что поляки были «убиты», в украинской — «трагически погибли»…
В последние дни эта история получила неожиданное продолжение.
Дело в том, что киевские власти решили разместить в селе Великий Глубочёк подразделение территориальной обороны из 120 человек, причём в том же помещении, где в середине 1940-х базировался истребительный батальон НКВД. Однако подавляющее большинство жителей села выступили решительно против этого.
Лилия Лаврив, депутат Билецкой общины, куда входит Великий Глубочёк, заявила «Общественному телевидению»:
«У нас много патриотов, и все понимают, что такое патриотизм и что такое военные действия. И в душе все готовы приобщиться. Но когда речь идет о ежедневной безопасности наших детей — а мы понимаем, что это будет первая точка, куда могут ударить в случае каких-либо военных действий, — то это создает опасность для жителей».
После встречи с жителями Великого Глубочка исполняющий обязанности командира 105-й бригады территориальной обороны Евгений Фоменко сказал: «Скажу честно, не очень у меня приятные впечатления от отношения к военным на восьмом году войны».
Примечательно, что журналисты киевского телеканала нашли только одного человека, публично поддержавшего размещение в селе вооружённого формирования, и фамилия у него оказалась польская — Чавага.
* организация, запрещенная в Российской Федерации