О компенсации во вторник, 12 октября, заговорила глава украинской делегации в международном арбитраже, созданном при посредничестве Постоянной палаты третейского суда в Гааге, директор департамента международного права МИД Украины Оксана Золотарева. Но сначала она подчеркнула, что дело о керченской провокации находится в компетенции арбитражного трибунала.
«В компетенцию трибунала входит рассмотрение этого серьезного нарушения и привлечение России к ответственности… Украина просит суд как можно скорее перейти к рассмотрению дела по существу», — указала Золотарёва.
Что же до компенсации, то ее, по словам украинской чиновницы, должны получить украинские военнослужащие.
«В течение девяти с половиной месяцев они были лишены свободы, оторваны от семей <…> Россия обращалась с ними как с преступниками», — заявила Золотарёва.
Что касается величины компенсации, то о ней чиновница умолчала.
Она обвинила Россию в нарушении «фундаментальных основ иммунитета военных кораблей».
«Мы защищаем не только Украину, но и соблюдение международных правил на море», — подчеркнула чиновница.
Между тем Россия настаивает, что украинские требования выходят за рамки юрисдикции международного арбитража. И для такого утверждения есть все основания.
Дело в юрисдикции?
В понедельник, 11 октября, на слушаниях выступала российская делегация. Во время своего выступления посол по особым поручениям МИД РФ Дмитрий Лобач заявил, что требования Украины выходят за рамки юрисдикции международного арбитража.
«Инициированное Украиной разбирательство касается вооруженного столкновения между военными Украины и России, поэтому не может рассматриваться в Арбитражном трибунале», — отметил дипломат.
Он также указал на то, что иск Украины «основывается на принципе иммунитета военных кораблей в территориальных водах — вопросе, который не регулируется Конвенцией ООН по морскому праву», которая лежит в основе нынешнего разбирательства в Гааге.
Лобач напомнил, что на двух украинских бронекатерах «Никополь» и «Бердянск», а также на буксире «Яны Капу» находились военные, выполнявшие приказ. Кроме того, на судах находилось и вооружение.
«Когда они были обнаружены российскими военными и проинформированы о запрете на вхождение в российские территориальные воды, то продолжили движение», — рассказал Лобач.
Кроме того, дипломат напомнил, что в 2019 году моряков и технику вернули Украине.
«Таким образом, это разбирательство не входит в компетенцию этого трибунала», — подытожил Лобач.
Помимо «военной» составляющей, к Украине были и процедурные вопросы. Так, напомнил российский дипломат, Украина «не прибегла к прямому обмену мнений как способу решения разногласий». А ведь это является обязательным требованием перед созданием международного арбитража.
В общем, Украина еще до процесса сделала все от нее зависящее, чтобы максимально усложнить самой себе процесс.
Внезапная зрада
Не все украинские юристы рады настойчивости украинских дипломатов в Гааге. Некоторые и вовсе предупреждают: настаивая на рассмотрении дела в арбитражном трибунале при Постоянной палате третейского суда, Украина рискует поставить под угрозу одну из ключевых своих идеологем.
Речь о «войне с Россией».
Так, 11 октября директор Украинского института морского права и безопасности Богдан Устименко в эфире «Радио НВ» заявил: рассмотрение дела в Гааге в нынешнем формате может навредить интересам Украины.
«Международное право делится на право войны и право мира. Украина в своем иске фактически применила право мира. Она создала международный арбитраж и обратилась с нормами Конвенции ООН по морскому праву — праву мира. В то же время мы все понимаем, что это был акт агрессии. Нужно было применять право войны. И там не предусмотрено создание арбитража, рассматривающего мирные правоотношения сторон», — заявил Устименко.
По его словам, в противном случае даже в случае выигрыша в арбитраже Украина по сути проиграет.
«Если мы выиграем, то фактом выигрыша мы фактически отрицаем состояние войны, которое есть между Украиной и Российской Федерацией. Поэтому я бы был очень осторожен с результатами рассмотрения этого дела», — отметил Устименко.
А ведь ранее украинские политики, прикрываясь словами о войне с Россией, настаивали на репарациях и компенсациях. Соответствующие требования есть даже в Стратегии внешнеполитической деятельности Украины до 2024 года. Этот документ в июне был согласован украинским правительством.
«Очевидными условиями пересмотра отношений с Российской Федерацией и перехода от конфронтации к мирному сосуществованию должны быть прекращение РФ агрессии против Украины и возвращение временно оккупированных территорий, осуществление компенсации и других форм репараций за ущерб, причиненный Украине вследствие временной оккупации территорий», — указывается в нем.
Но еще до этого различные украинские учреждения и организации попытались подсчитать размер гипотетических репараций.
«Мы определили нижнюю оценку потерь региона (подконтрольных Украине Луганской и Донецкой областей. — Ред.) вследствие агрессии [России] в размере более $50 млрд за 2014-2018 годы, или $13,5 млрд только лишь в 2018 году», — утверждали авторы опубликованного в феврале 2021 года исследования украинского Центра экономической стратегии.
Это исследование проводилось в рамках проекта, финансируемого посольством Великобритании на Украине.
Однако позиция Украины в нынешнем арбитраже противоречит всему тому, что ранее заявляли украинские политики и прозападные эксперты.
Но даже если Украина и решится «обменять» гипотетические миллиарды на гораздо меньшую компенсацию украинским военным, Россия вряд ли будет выполнять решение арбитража.
Впрочем, даже моральное удовлетворение Украина может получить нескоро: по словам того же Устименко, дело могут рассматривать от трех до семи лет.