Пропагандисты из Организации украинских националистов (ОУН*) в 1930-40-х годах, и их нынешние последователи в украинской власти представляют поляков Волыни как неких «колонистов», пришедших в этот регион вместе со Второй Речью Посполитой, после земельных реформ Юзефа Пилсудского. Но даже если «забыть», что Волынь Пилсудский получил по договору с Петлюрой, никуда не деться от того, что поляки жили здесь на протяжении столетий.
Правда, попадали они на Волынь по-разному.
К примеру, основатель волынской ветви рода Гермашевских, Винсент, родился в 1808 году в Мазовии. За участие в «Ноябрьском восстании» против России (1830-1831) был сослан в Сибирь, по возвращении из которой осел сначала в Малинске, а потом в селе Зирное рядом с городом Березное (ныне Ровенская область). Там Винсент женился на Вильгельмине Лисецкой, у семьи было девять детей, потомки которых также были многодетными. Так что вскоре фамилия Гермашевских стала весьма распространённой в городках и сёлах вокруг Березного, Малинска и Костополя. Занимались они в основном сельским хозяйством.
Хотя даже самые богатые Гермашевские не были помещиками, как об этом пишет русская Википедия, однако они, безусловно, входили в местную польскую элиту.
Так, дедушка будущего космонавта, Сильвестр Гермашевский, был близким другом местного магната, графа Эммануэля Малинского, и вместе с тем объехал полмира. Примечательно, что в имении у графа были не только автомобили последних марок, но и собственный самолёт марки Farman, единственный на всей Волыни.
У Сильвестра Гермашевского было двенадцать детей, из которых семь сыновей. Один из них, Антоний, стал чуть ли не главным на Волыни промоутером «ягеллонских идей» — то есть мирного существования поляков и украинцев на территории этого края.
В частности, в 1929-1936-м Антоний Гермашевский был главным редактором двуязычного журнала «Młoda Wieś — Молодое село», и тесно сотрудничал с Волынским воеводой Генриком Юзевским, который как раз в те годы осуществлял свою «Волынскую программу».
В марте 1941-м он был арестован НКВД и перевезён из Ровно на Лубянку, откуда его освободили летом того же года, после решения Сталина о создании в СССР польской армии. Антоний Гермашевский прошёл с армией Андерса весь её боевой путь, после чего остался в Лондоне, где был одним из учредителей Польско-украинского общества и до самой смерти в 1980-м готовил обзоры украинской прессы для польской эмиграции.
При этом самый младший брат Антония, Роман, остался верен занятию предков — быть хлеборобами. В селе Липники над рекой Случ, неподалёку от Березного, у него было около 25 гектаров земли, на которых в основном выращивали пшеницу. Роман Гермашевский с женой Камилой Белявской жили достаточно состоятельно, у них был большой новый дом, а в хозяйстве — трактор, что было редкостью на Волыни. В семье было семеро детей, внуки радовали дедушку Сильвестра, который жил с семьёй младшего сына и занимался пасекой.
Самым младшим в семье был Мирослав, который родился 15 сентября 1941 года, уже в условиях немецкой оккупации.
Правда, поначалу в достаточно глухом польском селе Липники особой разницы от смены власти не почувствовали — как и в сентябре 1939-го, когда край оказался в составе СССР. Однако в феврале 1943 года, после первого массового убийства боевиками бандеровской Украинской повстанческой армии (УПА*) мирных поляков из села Паросля Первая, по всей Волыни поползли тревожные слухи.
В Липниках был организован отряд самообороны из 21 мужчины, которые поначалу были вооружены палицами и вилами. Лишь через несколько недель им удалось достать десяток винтовок и один автомат.
В ночь с 18 на 19 марта польские патрульные обнаружили на улице Липников разведгруппу УПА из трёх вооружённых людей. Завязалась перестрелка, два непрошенных гостя сбежали, а третьего, Александра Малышко, удалось задержать. Он оказался не просто боевиком УПА*, но и дезертиром из рядов немецкой вспомогательной полиции. Поляки передали его немецким жандармам в Березном, которые дезертира повесили.
После этого в соседних украинских сёлах появились агитаторы УПА*, призывавшие «отомстить ляхам», и раздающие крестьянам огнестрельное оружие и боеприпасы к нему.
В ночь с 25 на 26 марта 1943 года Липники окружил отряд УПА* под командованием Ивана Литвинчука («Дубового»).
Прокурор Института национальной памяти Польши Пётр Зайонц и известный польский историк Гжегож Мотыка считают, что Иван Литвинчук наряду с Дмитрием Клячкивским и Всилием Ивахивым приняли решение о начале Волынской резни. При этом именно подчинённые Литвинчуку отряды первыми начали уничтожение мирных поляков в крае. В частности, в апреле 1943-го он лично принял участие в убийстве от 500 до 800 людей в польском селе Яновая Долина.
Липники сначала обстреляли зажигательными пулями из пулемёта, установленного на ветряной мельнице рядом с селом. После этого с криками «Смерть полякам!» и «Резать ляхов!» в село вошли колонны боевиков УПА* с огнестрельным оружием, а также группы крестьян из соседних украинских сёл, которые начали систематически поджигать дома и хозяйственные постройки. Всего на тот момент в Липниках находилось почти 700 людей — кроме постоянных жителей, это были беженцы из других польских сёл, а также 10 евреев, которых прятали поляки.
Поскольку люди ожидали нападения, то спали одетыми и заранее собрали необходимые вещи. Поэтому, как только началась стрельба, они бросились наутёк, и под прикрытием самообороны из Липников удалось бежать почти пятистам людям, которые укрылись в Зирном и Березном. Около сотни поляков, которые спрятались в дренажной канаве, были окружены и в убиты при помощи холодного оружия и сельскохозяйственных орудий. Несколько десятков поляков были застрелены в своих домах и дворах, а всего в Липниках погибли 182 человека, в том числе 4 еврея.
После ухода УПА* оставшиеся в живых поляки вернулись в сожжённые Линики, собрали тела погибших и похоронили их в братской могиле рядом со зданием Народного дома. Раненые были доставлены в больницу в Березном, некоторые там скончались. Кстати, позже значительная часть беженцев из Липник была вывезена на принудительные работы в Германию. После войны останки из братской могилы в Липниках были перенесены на православное кладбище в селе Белка, а часть погибших — захоронена в Березном.
В тот день погибли 18 членов семей Гермашевских и Белявских, в том числе 90-летний Сильвестр Гермашевский. А вот полуторагодовалому Мирославу удалось выжить. Вот как он сам рассказывал о тех событиях, о которых узнал со слов мамы и также выжившего старшего брата Владислава, которому тогда было 15 лет.
«Когда началась резня, отец велел маме взять меня с собой и убегать в ночь, а сам с винтовкой побежал защищать село. Маму догнал один из бандитов и выстрелил с близкого расстояния, целясь в голову. Пуля соскользнула по черепу, мама без сознания упала на поле. Её так оставили, а я скатился в замёрзшую борозду. Когда мама пришла в сознание, она была в шоке. Забыла обо мне, добралась до соседнего села. Там знакомые украинки перевязали её, накормили и спрятали. Когда сообразила, что потеряла ребёнка, её не пустили — было слишком опасно. Утром меня, замерзающего, в поле отыскал отец. Подоил заблудившуюся корову, на пепелище искупал меня в тёплом молоке. Так он меня спас».
Однако спасти себя Роман Гермашевский не смог. Опять предоставлю слово его сыну.
«Мы сбежали в соседнее село. Летом отец с двумя братьями мамы поехал на свою землю, чтобы накосить немного сена. Из пшеничного поля в него выстрелил уповец, попал в область сердца. Папа умер через несколько дней в больнице в Березном. Мы стали наполовину сиротами» — рассказывал позже в интервью польским журналистам Мирослав Гермашевский.
Стоит отметить, что всем его братьям и сёстрам удалось спастись в резне в Липинках.
В 1945 году выжившие члены семьи Гермашевских, как и почти 800 тысяч поляков Волыни и Галичины, уехали в Польшу. Камила Гермашевская с семью детьми в товарном вагоне прибыла в городок Волув севернее Вроцлава. Несколько дней семья жила прямо на вокзале, позже получила от властей небольшую квартиру на окраине. Однако в подобных стартовых условиях, практически без гроша в кармане, Камила Гермашевская не опустила рук. Трое её сыновей стали военными пилотами, один — полковником, а двое — генералами ВВС Польши. Среди них — первый и до сих пор единственный польский космонавт Мирослав Гермашевский, который никогда не забывал о подвиге своей матери, спасшей его от бандеровцев.
«Во время моего полёта в космосе была организована радиобеседа с мамой. Когда она сказала, что я герой, прервал её и поправил: «Мама, это ты герой!» — вспоминал позже Гермашевский. — Тот разговор был выпущен в эфир полностью один-единственный раз. Потом, когда кто-то в Главном политическом управлении Войска Польского сообразил, о чём в нём идёт речь, этот фрагмент всегда вырезали…»
После восьмидневного космического полёта летом 1978 года Мирослав Гермашевский с женой и дочерью посетил места, где когда-то родился. Кладбище в Березном оказалось заброшенным, и он не нашёл могилы отца. На место, где когда-то было село Липники, можно было добраться только на грузовике. Там было обычное поле, а курган, насыпанный в 1945-м на месте бывшей братской могилы 182 человек, давно сравняли с землёй, потому что он мешал сельхозработам. «Мне стало больно!» — рассказывал он позже журналистам.
Единственный польский космонавт часто вспоминает свои ощущения в момент пролета над Волынью на советской орбитальной станции «Салют-6»: «Я тогда внутренне сказал ИМ — посмотрите, кто я и где я. Вы хотели отправить меня на небо, как ангелочка, — но я попал туда на других крыльях!» Но тогда он даже подумать не мог, что в независимой Украине убийцы его родных станут национальными героями.
«Меня беспокоит отношение украинских властей к ОУН-УПА… Война — ужасная вещь, но в каждой войне есть свои цивилизованные способы её ведения. Я принимаю во внимание, что Вторая мировая война показала множество примеров того, как люди отклонялись от этих принципов.
Однако украинские националисты были ниже всех стандартов в своем поведении, намного хуже немцев. Они проявляли беспрецедентную жестокость в массовом масштабе, ведь мы [мирне поляки] не представляли физической угрозы. Мы были опасны только из-за нашей польской национальности. Мой 90-летний дедушка и мой двоюродный брат, которому было несколько месяцев, умерли. Людей жестоко убивали, стараясь причинить как можно больше страданий…
Можно ли называть таких людей солдатами? Они бандиты, и это позор, что им ставят памятники, как и тем, кто действительно воевал с немцами! — говорил генерал Гермашевский в 2008 году. — У меня нет предубеждений против украинцев. Среди них у меня много друзей, в том числе среди космонавтов. Однако меня беспокоит тенденция к реабилитации «героев» ОУН*-УПА*».
Эти слова были сказаны после того, как в январе 2007 года на месте гибели Ивана Литвинчука в бою з подразделением МГБ, рядом с селом Золочивка на Волыни, был установлен памятник «героям Украины».
Конечно, ещё несколько лет назад на Волыни устанавливали и другие памятники.
Так, 23 июня 2013 года по инициативе бургомистра города Волув Дариуша Хмуры, которую поддержал мэр Березного Александр Пилипака, в парке культуры и отдыха Березного был открыт лапидариум — памятный знак на месте бывшего польского кладбища (оно находилось там с 1765 года до советских времен, именно там был похоронен Роман Гермашевский). На лапидариуме размещена надпись на украинском и польском языках: «Родных людей не забудем. Останутся в наших сердцах и памяти. Земляки», и на его открытие в Березное приезжал не только консул Польши из Луцка, но и лично генерал Гермашевский.
Тогда многие и в Польше, и на Украине рассчитывали, что это станет очередным шагом на пути польско-украинского примирения.
Однако на Украине случился «майдан», после чего в 2015 году был принят закон и героизации ОУН*-УПА*. А в августе 2019-года Золочивский сельсовет единогласно решил присвоить средней школе этого населённого пункта имя «последнего командира УПА*-Север» Ивана Литвинчука.
Больше Мирослав Гермашевский на Украину не приезжал, и тёплых слов в адрес украинцев в его публичных выступлениях становиться всё меньше. Однако о том, что его отца и родных убили боевики ОУН*-УПА*, польский космонавт говорит при первой возможности.
* организация запрещенная в Российской Федерации