10 июля 1765 г. считается днём рождения российского генерала грузинского происхождения Петра Багратиона, ставшего активным участником Дунайской политики Российской империи.
Крупные территориальные приобретения России как континентальной державы, как правило, определяются сочетанием военных побед с благоприятной международной обстановкой.
К примеру, поглощение Крымского ханства в 1783 г. стало возможным благодаря предшествовавшим триумфам Петра Румянцева и Алексея Орлова, а также революционными потрясениями во Франции и отвлечённостью Англии на борьбу с североамериканскими «сепаратистами». Присоединение Финляндии в 1809 г. достигалось победами над шведами, формальной поддержкой Наполеона (думавшего, что шведы окажутся посильнее) и занятостью Франции и Англии войной на Пиренеях.
В конце первого десятилетия XIX в. создались благоприятные возможности для овладения Россией Османской Бессарабией и принадлежавшими Стамбулу Дунайскими княжествами (Молдавией и Валахией). В условиях обострения отношений между Францией и Австрией обе державы искали поддержки Российской империи.
Благодаря этому Александр I добился от Наполеона в ходе Эрфуртского саммита осенью 1808 г. официального согласия на территориальное расширение России за счёт оспариваемых у турок европейских провинций.
Война Парижа и Вены шла с апреля по июль 1809 г. и отличалась большим упорством. В истории наполеоновских войн она стала одной из самых кровопролитных. Таким образом, тогда открылось «окно возможностей» для овладения Россией провинциями на Дунае.
Ранней весной 1809 г. российские войска провели очень результативную операцию в ходе русско-шведской войны за Финляндию. По замёрзшему Ботническому заливу они достигли территории «материковой» Швеции и перенесли туда боевые действия. Как тамошний король не упорствовал, но вынужден был согласиться с мирным договором на условиях передачи Петербургу всей Финляндии.
Одним из главных героев того похода стал князь и молодой генерал Пётр Багратион.
Он был единственным из трёх командиров армейских корпусов на Балтике, безропотно воспринявшим приказ о наступлении (120 вёрст) по тонкому мартовскому льду. «Прикажите — пойдём!» — ответил он на вопрос военного министра Аракчеева о готовности пойти на это опасное предприятие.
То была первая кампания, когда этот генерал командовал отдельным и крупным корпусом (17 тыс. человек). Само предприятие было хорошо организовано и прошло без серьёзных затруднений, поскольку противостоявшие Багратиону шведские войска на Аландских островах остались без командования и ретировались.
В июле 1809 г. решительный и очень энергичный Багратион был направлен на Дунай, где, во чтобы это не стало, требовалось переломить вялотекущую войну с Турцией. В Дунайской армии князь получил назначение на должность командира главного корпуса. Неофициально же он считался преемником престарелого главнокомандующего Прозоровского.
Вскоре после прибытия Багратиона на юг его непосредственный начальник скончался, и потомку грузинского царского рода пришлось впервые взять в свои руки командование целой армией.
Задача перед ним стояла архисложная. Император Александр I, по сути, требовал повторения блистательного успеха Румянцева — Задунайского 1774 г. Перейти Дунай, нанести решительное поражение более многочисленным силам османов и, тем самым, принудить их к миру и территориальным уступкам.
Между тем в Дунайской армии был большой некомплект кадров.
В условиях непривычного для русских климата в войсках свирепствовали болезни. По словам нового главнокомандующего в некоторых батальонах «имеется налицо здоровых не более как от 60 до 80 человек, а немалое число баталионов имеет едва комплектную роту».
В начале осенней кампании 1809 г. турки пришли в движение и попытались овладеть Бухарестом, однако были отброшены корпусом под командованием российского генерала Александра Ланжерона (будущего генерал-губернатора Новороссии, имя которого навсегда осталось в топонимике Одессы, для которой Ланжерон многое сделал — прим. ред.).
С главными силами армии Багратион направился к важной османской твердыне на правом берегу Дуная — Силистрии. По пути в бою при Рассавате был опрокинут сильный корпус Хазрев-паши.
Потери русских тогда составили всего 139 человек, в то время как противнику был нанесён урон в 4 тыс. человек. Багратион взял 27 вражеских знамён, это очень напоминало начало блистательной Румянцевской операции в Бессарабии 1770 г. Параллелей с деяниями Румянцева — Задунайского не стеснялся и сам Багратион.
«…И в прежние с турками войны, как то под водительством генерал-фельдмаршала графа Румянцева — Задунайского, армия российская, бывшая за Дунаем в гораздо большей силе, нежели я, не имевшая в тылу столь сильных крепостей в руках неприятельских, каковы Измаил и Браилов…, не делали столь скорых и поспешных движений, каковы ныне произведены…»
За ту победу Багратион удостоился высшей награды Российской империи — ордена Андрея Первозванного.
Тем не менее, возвышать себя над славой «учителя Суворова» (коим по праву считается Румянцев) было весьма неосмотрительно со стороны пылкого князя. Тем более, что главенствующую в государственной иерархии должность канцлера занимал сын прославленного полководца — Николай Румянцев, ближайший сподвижник императора Александра I.
Совсем скоро князю предстояло столкнуться с ним по службе, поскольку в качестве главнокомандующего воюющей армии Багратион получил полномочия на ведение переговоров о мире.
В сентябре 1809 г. русские овладели Измаилом. В те дни, когда это произошло, начиналась осада гораздо более сильной Силистрии (гарнизон — 11 тыс. человек). Она затягивалась из-за задержки с прибытием осадной артиллерии. Тем временем турки подтянули к близлежащему селению Татарица 20-тысячный корпус.
Учитывая опыт предыдущих провальных для себя полевых сражений с русскими, османы не стали атаковать, а приступили к возведению земляных укреплений. Багратион же недооценил военное искусство противника.
Имея под Татарицей лишь 4,5 тыс. пехотинцев (примерно столько же оставались блокировать Силистрию), ранним утром 22 октября князь двинул их на противника. Багратион действовал в полном соответствии с тактическими приёмами Румянцева: в атаку шли шесть сомкнутых каре, между которыми располагалась кавалерия. Однако турки оказывали очень упорное сопротивление. Русским удалось захватить центральные оборонительные позиции врага, но через несколько часов после начала битвы от Рущука стал прибывать свежий албанский корпус. Его вступление в бой позволило османам отбить утраченные позиции.
Несмотря на то, что на поле боя удалось захватить 16 вражеских знамён и 200 пленных, Багратион вынужден был скомандовать прекратить атаки.
Ночь главнокомандующий провёл вместе со своими солдатами, в поле. На следующий день он попытался демонстративным отступлением выманить турок из их укреплённого лагеря. Тем более, что к ним на помощь прибыл уже и сам великий визирь Юсуф-паша. Однако и на сей раз османы не стали искать счастья в открытом полевом сражении, а предпочли методично заниматься земляными работами.
В условиях, когда русские войска под Силистрией оказались под угрозой блокирования превосходящими турецкими силами, продолжать её осаду было бесперспективно. Багратион отвёл свои полки от крепости. Визирь вскоре ответил тем же: османские войска ушли к Шумле, где были распущены на зимние квартиры.
Таким образом «окно возможностей» для нанесения сокрушительного удара по Османской империи и принуждению её к миру в 1909 г. использовано не было.
Военные историки возлагают не малую часть вины за это на самого Багратиона. Ведь взяв на вооружение тактику великого полководца Румянцева, он не стал применять его стратегию, а именно сосредоточение в направлении главного удара максимальных сил.
Вместо того Багратион распылял весьма ограниченные людские ресурсы своей армии по второстепенным направлениям.
К примеру, во время судьбоносного сражения под Татарицей у Базарджика в Болгарии действовал отдельный корпус Каменского. На этом направлении турки располагали гораздо более ограниченными силами. Имей Багратион «под рукой» и этот корпус 22 октября, сражение могло пойти по более благоприятному для русских сценарию.
Тем не менее, октябрьские события за Дунаем в Петербурге были восприняты весьма сдержанно. Каких-либо оргвыводов сразу после битвы под Татарицей не последовало. Тем более, что в конце 1809 г. русским войскам удалось взять османскую крепость Браилов, ключи от которой были преподнесены императору.
Категорическое возражение Александра I вызвали предложения Багратиона на кампанию следующего года. Генерал хотел готовить её в относительно безопасных Молдавии и Валахии, для чего считал необходимым вернуть войска на левый берег Дуная. Император же требовал оставаться на правобережье и ранней весной без проволочки возобновить боевые действия.
«Я требую, чтобы отложить намерение ваше к переходу за Дунай. Употребите вы все и самые крайние усилия держаться в стране, вами занимаемой, и если невозможно идти далее или вызвать визиря на генеральную баталию, то удерживать по крайней мере ваше положение, отражая все покушения неприятеля» — говорилось в рескрипте императора на имя Багратиона.
Александра I беспокоило то, что переход войск за Дунай осложнит решение вопроса о спорных провинциях. Реально же возобновить военные действия, по его мнению, тогда можно будет лишь в июле.
Однако Багратион всё же начал переводить некоторые воинские части на левый берег. В своём письме императору сообщая об этом он указывал на невозможность нахождения своей армии на разорённом войной территории: «ни единого обывателя, нет ни жилища, ни пристанища, нет ни одного способа к получению хотя малейшей части из самых первых потребностей к физическому существованию людей и скота».
Турки же получали снабжение из глубины Балканского полуострова, кроме того, под их контролем находились крупные и неразорённые городские центры с большими запасами провианта и фуража.
Тем не менее, сам главнокомандующий вместе с основными силами продолжал оставаться на правом берегу Дуная.
Ситуация очень ухудшилась, когда наступила обычная для тех краёв зимняя распутица. Она ещё больше затруднила снабжение войск по растянутым коммуникациям. Пришлось урезать нормы выдачи продовольствия людям и овса лошадям. Солдаты и офицеры мёрзли в землянках и камышовых шалашах. Багратион заявлял, что измученное такой зимовкой войско едва ли будет способно одолеть к весне отдохнувших и пополнивших свои ряды турок.
В итоге, в Петербурге возобладало мнение об отводе войск. Сначала Багратиона поддержал военный министр Аракчеев, а за тем и канцлер Румянцев.
В январе 1810 г. подразделения русской армии заняли уже привычные для них квартиры в Молдавии и Валахии, а главнокомандующий вместе со своим штабом расположился в Бухаресте. В этот период Багратион занялся разработкой новой кампании против армии визиря. Накапливались припасы, исправлялись дороги, готовились средства для максимально быстрой переправы через Дунай.
По замыслу главкома силам Дунайской армии предстояло в составе трёх корпусов одновременно форсировать крупнейшую реку Европы в разных местах. Главный удар нацеливался на Шумлу, два фланговых должны были дезориентировать вражескую систему обороны. Основная цель состояла в том, чтобы навязать туркам генеральное сражение.
Военные историки дают высокую оценку этому плану наступательной войны. Однако реализовать его грузинский князь не смог.
Александр I был разочарован итогами кампании 1809 г., кроме того в начале 1810 г. пост военного министра покинул покровитель Багратиона — Аракчеев. Эту должность занял Барклай де Толли, с которым у князя были весьма сложные отношения.
В этих условиях разыгралась интрига, которая и стоила Багратиону должности главнокомандующего.
Уже упоминавшийся канцлер Румянцев, состоявший в личной переписке с Багратионом, после известий об отводе войск отправил тому книгу об успешных действиях на Дунае в 1770-х годах фельдмаршала Румянцева. Также письмо содержало брошюру — критическое мнение датчанина Гибша о битве при Татарицах.
Князь посчитал, что этот шаг является сигналом об изменении к нему отношения на политическом Олимпе. Он написал прошение императору об отставке с занимаемой должности под предлогом ухудшившегося здоровья. Это был своеобразный запрос «о доверии» со стороны государя.
Ответ на данный запрос был дан лишь накануне начала новой военной кампании — в марте 1810 г.
Багратион был отставлен и отправлен в четырёхмесячный отпуск для излечения. Должность главнокомандующего сперва занял принципиальный соперник грузинского князя Николай Каменский (Второй). Того же позднее сменил прославленный Михаил Кутузов.
При последующих после Багратиона главнокомандующих Дунайской армии русские смогли сломить сопротивление турок на севере Балкан. Однако достигнуто это было в гораздо менее выгодных для России международных условиях. Наполеон теперь сам готовился к войне с Россией и вынуждал османов не соглашаться на территориальные уступки в пользу русских.
Само же сопоставление действий Петра Багратиона и Петра Румянцева на Дунае видится не вполне корректным и навеянным острой конкуренцией среди российских военачальников Александровской эпохи.
Румянцев имел на Дунае четыре года, чтобы приноровиться к противнику, спланировать свои действия, подобрать под них исполнителей, добиться необходимой организации войск. В распоряжении Багратиона было лишь полгода. Боевые действия он вёл, основываясь на той базе, которую сформировал его предшественник. Собственную стратегию войны с османами князь воплотить не смог.
Тем не менее, история всё расставила по своим местам.
Отечественную Войну 1812 г. Пётр Багратион встретил командующим 2-й Западной армией. Вопреки всем стараниям французов князь сумел её сохранить и с боями вывести на соединение с войсками Барклая де Толли. Благодаря этому Россия получила шанс на победу над наполеоновской армией «Объединённой Европы», а сам Багратион получил смертельную рану при Бородино и вошёл в пантеон героев Первой Отечественной войны.