29 июня 1400 года фактически началось правление господаря Молдавии, сумевшего реализовать заветное геополитическое стремление молдаван — сделать свою страну морской державой. Речь идёт о правителе, вошедшем в историю под именем Александр I Добрый.
Считается, что именно при нём Молдавское княжество достигло самых широких границ: на севере оно упиралось в Карпатские горы, на юге — в Чёрное море, на западе соседствовало с Трансильванией, а на востоке опоясывалось Днестром.
Хотя, собственно молдавским в этническом плане его можно считать лишь относительно.
К примеру, область Поморье (по-гречески Параталасия) с центром в городе Белгороде (в устье Днестра) имела разноплеменный состав: тюрки, греки, волохи, армяне, славяне, генуэзцы. При этом, ключевую роль в городской политике и экономике играли потомки выходцев из Эллады и Апеннин.
Полиэтничным был и центр Нижнего Подунавья — город Килия. Кстати нынешний одноимённый город на юге Бессарабии строго говоря является Новой Килиёй, поскольку начал строиться уже во второй половине XV в. на левом берегу одноимённого Дунайского гирла, неподалёку от старого города-крепости, располагавшегося на острове.
На севере же Пруто-Днестровского междуречья со времени расцвета Галицко-Волынского княжества преобладали русины.
Белгород (по-татарски — Аккерман, что значит Белая крепость) и Килия, подчинённые Александром Добрым в 1402 и 1426-1427 годах, соответственно, являлись самыми древними городами под эгидой молдавского князя. К тому же только они характеризовались торгово-ремесленным составом населения. В начале XV в. 5-тысячная молдавская столица Сучава имела преимущественно аграрный облик и была в 2 — 1,5 раза меньше, чем каждый из этих приморских центров.
Получается, что отсталая в социально-экономическом плане периферия присоединила гораздо более развитые полисы. Это очень напоминает ситуацию в Великом княжестве Литовском, где литовские племена во главе с энергичными правителями подчинили себе западные и южные земли Древней Руси вместе с Киевом, Черниговом, Полоцком, Переяславом.
Не обошлось в обоих случаях без геополитических катастроф.
В случае с Литвой и Русью ключевое значение имело монгольское вторжение ослабившее русские земли. Подчинение Бессарабии Молдавией стало возможным благодаря османской экспансии в Черноморском регионе. Ведь она подорвала здесь генуэзское влияние.
Ещё одной параллелью между Великим княжеством Литовским и Молдавией являлось ведение официального документооборота на церковно-славянском языке.
Очевидно, что менее экономически развитый политический центр в обоих случаях не мог успешно управлять более модерновыми провинциями лишь за счёт силового превосходства. Для стабильного функционирования этих государственных систем центр должен был поделиться властными полномочиями, согласиться на их широкую автономию передовых городов.
Александр Добрый также, как и ряд его литовских коллег, проявил себя как весьма прагматичный политик. Так Белгород самостоятельно осуществлял эмиссию денег с изображением господарского герба.
В Белгороде, как и в Килие господарь сохранил генуэзскую систему самоуправления. Заметим, что в Литовском княжестве также действовал консервативный правовой принцип: «Старины не рушаем, новины не вводим».
В соответствии с генуэзской моделью население, видимо, делилось на три слоя: «горожане», «жители» и «трудящиеся». Первую категорию составляли купцы, судовладельцы, банкиры и крупные владельцы недвижимости. Вторую — мелкие рыночные лавочники, ремесленники и самостоятельные рыбаки. Третью — городской плебс, основная масса жителей.
Городской совет формировался за счет представителей первого сословия. Также учитывался этно-конфессиональный принцип, обеспечивалось представительство основных общин.
Основная часть старой знати города принадлежала к греческой общине. Греками, скорее всего, были и белгородские епископы, назначаемые Константинопольским патриархом. Немногочисленной, но очень влиятельной группой населения были генуэзцы. Это определялось богатством итальянских купцов.
Городской совет, возглавляемый на генуэзский манер консулом, осуществлял не только внутреннее самоуправление общины, но функции самостоятельного государственного образования: от заключения торговых соглашений до утверждения военно-политических акций.
Интересы господаря в Поморье и Подунавье представлял назначаемый им пыркалаб (наместник, кастеллан), в его ведении находился гарнизон и административно-судебные функции. Во второй половине XV века в Белгород (как и в Килию) назначались сразу два пыркалаба, что, видимо, определялось вольным и окраинным статусом муниципия, необходимостью особого внимания к здешним делам.
Александр Добрый относился к автономии причерноморских городов подчёркнуто уважительно. Греческие источники сохранили рассказ о переносе останков великомученика Иоанна Нового из Белгорода в Сучаву. Это действо в начале правления господаря совершилось только после того как «тамошние [белгородские] начальники дали позволение на это».
Подтверждением исключительного положения Поморья и Подунавья в составе княжества являлось то, что при разделе государства при преемниках Доброго на Верхнюю и Нижнюю Молдавию приморские регионы не входили ни в одну из них, а стояли особняком.
Обратимся теперь к тому, во имя чего молдавский господарь Александр I шёл на автономизацию значительной части своего княжества.
Установив контроль над приморскими городами, правитель небольшого государства, зажатого между сильными соседями (Венгрией, Польшей, Литвой) становился распорядителем центральной и южной части «Молдавского» торгового пути.
Этот путь существовал с XIV в. и соединял Краков, через Галицию, Покутье, Сучаву и Яссы с Чёрным морем. Через Каменец он имел ответвление на Киев. Централизация управления землями, через которые пролегал маршрут, повышение степени его безопасности, существенно усилили его конкурентоспособность по сравнению к альтернативным торговым артериям. Основной альтернативой был более древний «Татарский» путь, шедший опять же из Кракова и Львова по Днестру.
Кроме того, не вложив ни одного гроша (первые молдавские монеты носили название «гроши») в кораблестроение, Сучава получала вместе с портовыми городами и торговый флот. Посредствам него транзитные грузы из Польши, Литвы, татарских владений (преимущественно хлеб, мёд, воск, невольники) отправлялись в Кафу и Константинополь. В обратном направлении шли восточные товары: в основном шелк, пряности, цитрусовые, предметы роскоши.
В 30-50-е годы XV века этот торговый путь приносил баснословные средства казне княжества: ежегодные поступления составляли 50 тысяч золотых дукатов при численности населения Молдавии всего 180 тысяч человек. Это ощутимо ускоряло темпы социально-экономического развития княжества, становления его государственных и общественных институтов.
Торговый путь способствовал модернизации экономической инфраструктуры: дорог, торговых факторий, постоялых дворов. В начале XV в. Молдова всё активнее переходит от обеспечения транзитной торговли к поставкам собственной продукции по этому пути. Торговля скотом, рыбой, продуктами животноводства и пчеловодства становятся основной статьей доходов для молдавских господарей.
Спустя столетие на этом фундаменте сформировалась масштабная ярмарочная торговля, которая благодаря «Молдавскому» пути стала очень привлекательной для купцов из соседних стран.
Значительная часть прибылей от «Молдавского» маршрута давала торговля «живим товаром». Его поставщиками были преимущественно татары, приводившие невольников в Белгород. Их (в основном русских и тюрок) в галерах по 30 или 60 человек по цене от 30 до 150 дукатов развозили по всей Европе и Северной Африке. Цены на рабов быстро росли: если в 1367 г. стоимость русинок, проданных в Милан, составляла 23-40 дукатов, то в 1429 г. в Венецию их продавали уже 87 дукатов.
Таким образом, работорговля в средневековый период в приморских городах Бессарабии процветала задолго до начала турецкого владычества.
«Молдавский» торговый путь был основным драйвером экономического развития Молдавского княжества вплоть до того, как в 1484 г. Османская Порта не захватила Белгород и Килию. После этого молдавский товарооборот стал падать, а сама торговля приобрела по этому маршруту османско-польский характер (с большим дефицитом торгового баланса для поляков).
Кроме того, возраставшая напряжённость между Стамбулом и Краковом, междоусобицы в Молдавском княжестве, татарские набеги, казачьи походы XVI — XVII веков привели к тому, что основной маршрут торговли между югом и севером сместился на запад в Трансильванию.
Независимое Молдавское княжество, как и Великое Княжество Литовское, пало под ударами более мощных и более монолитных империй. Однако мечта о Молдове в границах Александра Доброго осталась.
Поразительно, но после возражения Молдавской государственности политические этилы Кишинёва лишь один раз вспомнили об опыте своего великого господаря, да и то под внешним давлением. Речь идёт о предоставлении автономного статуса Гагаузии в 1994 г.
Гораздо более востребованы ими жесткие централизованные модели (по примеру всё тех же империй).
Однако, в условиях бессарабской полиэтничности унитарность работает на раскол общества. Так было в начале 1918 г., когда преимущественно славянские регионы юга и севера Бессарабии посчитали противоестественным оставаться в «государстве молдавского народа», эта же ситуация повторилась в 1990 г., когда на почве рымынизации Молдовы самоопределилось Приднестровье.