Об этом он сказал в интервью Украине.ру.
— Нужно сразу определиться — заявления о Крыме украинских майданщиков обсуждать бессмысленно. Эти люди в лучшем случае в последний раз были на полуострове ранней весной 2014 года. А сегодня тиражируют враньё, адресованное внутренней аудитории. Главная цель — чтобы другие регионы Украины не повторили опыт Крыма по воссоединению с Россией. Это я понял еще в мае 2014 года, когда вернулся из Киева на Родину и сравнил реальную ситуацию с репортажами украинского ТВ о пустых полках в магазинах, «надвигающемся голоде» и обещаниях, что «через полгода крымчане будут проситься обратно на Украину».
Что касается несвободы. Нужно понимать, что её уровень ещё в украинские времена различался на уровне Киева и провинций. Это в Киеве, заручившись поддержкой покровителей, Черновол могла прыгать через забор президентских резиденций. В Крыму материалы о захвате киевскими чиновниками побережья на ЮБК оборачивались настойчивыми звонками из СБУ. А после репортажа об охране Януковича, не пускавшей верующих в храм на Херсонесе на Пасху, у журналистов горели машины.
Что касается нынешней «несвободы». Заметьте — в Крыму не убивали журналистов, как (убили в Киеве. — Ред.) Олеся Бузину. Не бросали за решетку, как Василия Муравицкого. С деятелями, которые оправдывали теракт меджлисовцев по подрыву ЛЭП, поступили гораздо гуманнее. Условный срок и возможность выезда в любимый Бандерштат. Где издалека вместе с остальными бывшими земляками они уже в открытую делятся фантазиями и о грядущем захвате Крыма, и о диверсиях, и об ужесточениях блокады.
— Блокада — это еще одно подтверждение озвученного выше тезиса о том, что для Киева главной задачей было не удержать Крым, а напротив, максимально отсечь его от регионов Украины, которые мог бы вдохновить успешный пример полуострова по воссоединению с Россией.
Ведь если рассуждать чисто теоретически, то в интересах Украины было бы, наоборот, удерживать крымчан в своей орбите — сохранять совместный бизнес, перемещение людей, работу мобильных операторов. Но такая логика сработала бы, если бы Украина могла победить в условиях честной конкуренции — показать свои успехи после Евромайдана. На деле же именно по инициативе Киева сначала было прекращено железнодорожное сообщение, а затем и торговля, украинские сотовые операторы не нашли возможность организовать роуминг в Крыму, свернули деятельность филиалы «Новой почты» и т.п.
Конечно, утверждения о том, что блокада для Крыма нипочем — это бравада. Простые примеры: из-за санкций в Крым не заходят крупные торговые сети, нет конкуренции, а потому высокие цены. Здесь нет официальных автосалонов, поэтому владельцы иномарок ездят в Краснодар для прохождения планового техобслуживания. Местные спортивные команды лишены возможности участвовать в крупных соревнованиях. Из Крыма невозможно улететь напрямую за границу — например, чтобы добраться в соседнюю Турцию, нужно сначала лететь в Москву или Ростов. До пандемии, чтобы открыть визу в ЕС, крымчанам предлагалось воспользоваться услугами фирм, которые обещали «решить вопрос» за дополнительные 700 евро.
Крымским морякам трудно уйти в рейс с российскими документами — приходится делать украинские в Херсоне. Более того, как мы знаем из рапортов СБУ, украинские безвизовые паспорта любят получать не только простые смертные, но и крымские чиновники, которые упорно пересекают границу, даже зная об угрозе ареста.
Но в целом, если говорить о блокаде, то, разрушив связи, Киев сам приблизил момент отдаления полуострова. Я вижу падение интереса к происходящему на Украине — если в первые годы у крымчан «болело» по поводу происходящего там, то сейчас все меньше желающих читать о том, как ежедневно украинцы «пробивают» новое дно. В Крыму уже своя повестка и свои заботы.
- Но вы по работе вынуждены внимательно следить за украинскими СМИ, к тому же вы хорошо знаете украинских журналистов, много лет работали в Киеве. Как изменились медиа и журналисты Украины за эти годы?
— Что повестки стали разными, было очевидно еще к концу весны 2014 года. Медиа в Киеве (да и до сих пор по инерции) тогда фантазировали насчет того, что вскоре пример неких постмайданных успехов Украины заставит крымчан раскаяться и вернуться. В Крыму же вопрос итогов референдума считался решенным, и уже вовсю, например, обсуждалось строительство дорожных развязок, которое стало возможным после выделения средств из российского бюджета.
Кстати, украинские телеканалы достаточно долго еще имели массовое присутствие в базовых пакетах кабельного ТВ в Крыму. Тогда крымчане с усмешкой наблюдали за сообщениями о «начинающемся голоде и пустых полках супермаркетов» — ничего общего с действительностью это не имело.
Если не изменяет память, украинские каналы убрали из базовых пакетов кабельного ТВ в Крыму после того, как они начали оправдывать террористические действия с блокадой и подрывом ЛЭП, питающих полуостров. Терпеть этого было уже нельзя.
Надо признать, что некоторые украинские пропагандисты все же извлекли некоторые уроки. Да, анонсированный Зеленским канал «Дом» действует топорно — похоже, там просто «пилят» бюджет. А вот проекты, курируемые американцами, более изящно бьют по болевым точкам, используя конфликты с застройкой, коррупционные скандалы, расслоение на бедных и богатых.
Видна недружественная активность в социальных сетях, где заранее украинцами были запущены «паблики», замаскированные под городские, и там при помощи вбросов ботами провоцируется недовольство.
Недооценивать угрозу деструктивного влияния было бы ошибкой, особенно в предвыборный год, а также учитывая специфику ситуации Крыма.
Да, Россия вкладывает в восстановление полуострова после Украины колоссальные средства. Это не только мост, «Таврида», аэропорт и электростанции. В моем родном Севастополе строятся школы и детсады, чинятся дороги, вновь разбиваются скверы, устанавливается освещение там, где этого не делалось, наверное, уже лет 30 минимум.
Но есть и примеры хищений, и сомнительных результатов тендеров, и отсутствия достойной работы для местных, при завозе низкооплачеваемых гастарбайтеров из других регионов.
Есть ретроградские настроения, раздражение «понаехавшими» (а население стремительно растет), недовольство разрушением старых экономических связей (в том числе и коррупционных схем) у части местных коммерсантов, потерей доступа к бюджетным потокам, которые теперь контролируют приезжие команды управленцев.
Всё это может использоваться недругами России.
К слову, часть крымских экспертов, критикующих деятельность местных чиновников, уже объявили об отказе давать интервью структурам «Радио Свобода» и прочих антироссийских СМИ, которые используют их высказывания в подрывной деятельности.
Что касается украинских журналистов. Антироссийский консенсус в «медиа-спильноте» (медиасообществе. — Ред.) давно сложился, тут, наверное, обсуждать особо нечего. А исключения из правил лучше не называть из соображений безопасности людей, оставшихся там.
Главный вывод из истории с Евромайданом лично для меня — развенчание мифа о «независимой журналистике», «журналистских стандартах», авторитете «медиаэкспертов».
Когда-то мы наивно верили в справедливые порывы движения «Стоп цензуре» и восхищались смелыми вопросами «борцов за правду» на пресс-конференциях Януковича.
Но где оказались все эти люди в момент и после событий 2014 года? Среди тех, кто разжигал конфликт, натравливал, а затем одобрял карательную операцию, цензуру, репрессии и убийства несогласных?
Все разговоры о «стандартах» и «свободе слова» оказались технологией, которую применяют только тогда, когда выгодно. Мы рассчитывали играть в шахматы, но наши оппоненты начали рубиться в «Чапаева». И лично для меня на первых порах было трудно осознать, что отвечать им придется той же монетой, и уже без всяких сантиментов.
Конечно, особый интерес представляют и мои бывшие земляки, оставшиеся работать в Киеве, где к 2014 году у них уже сложилась карьера и было сытнее.
Демонстративно не поддержав выбор крымчан (хотя настроения на своей бывшей Родине им были прекрасно известны), они одобрили блокаду и подрыв линий электропередач, а сами отдали своих детей в украинские школы и смирились с запретом русского языка в работе.
Я думаю, что они прекрасно понимают, что нынешней Украине нечего предложить русскому большинству Крыма — ни в плане гуманитарных свобод, ни экономически — в сравнении с масштабами российских вливаний.
Тем не менее, во многом благодаря именно этим бывшим крымчанам поддерживается истерия с требованиями ужесточения санкций, дальнейшего перекрытия воды и т.п.
- Какие ожидания от грядущего 2021-го?
— Кризис вокруг Украины продолжается уже седьмой год. Она не развалилась, не отсечена от выхода к морю, а, наоборот, устоялась в новых реалиях — даже противники переворота давно осознали, что нынешний режим надолго. Самое скверное, что из школ и вузов вышло уже несколько выпусков молодых людей, обработанных антироссийской пропагандой. И число их с каждым годом растет.
А какие цели у России в отношении Украины? Консервация нынешнего состояния в надежде, что «само переварится», или «прозреют и вернутся»? Мне кажется, что это очень маловероятный сценарий — ему не даст реализоваться Запад, — и примером тому является Грузия, которую некоторые ошибочно еще недавно считали «выздоравливающей». Погромы в Тбилиси под предлогом занятия кресла спикера депутатом Гавриловым эти иллюзии быстро развеяли.
Не верю я и в сомнительную ставку на весьма странную «оппозицию» в Верховной Раде, по спискам которой мандаты депутатов получают бывшие боевики АТО или кураторы «оранжевой революции».
Так что, надеюсь, в 2021 году наши цели будут сформулированы. И тогда уже можно будет общими усилиями приближать их реализацию.