Одним из признаков манкуртизации населения является утрата им исторической памяти. Важнейшим в этом отношении является вопрос полноправного использования родного языка. Недаром постмайданная власть уделяет огромное значение не экономике, а дискриминации родного языка половины жителей страны.
Когда-то давно я страшно удивился, случайно наткнувшись в интернете стихи рано ушедшего из жизни украинского поэта Олеся Степаненко, который со всей страстью поэтического гнева обрушился на автора этих строк:
І, посміхаючись єхидно
Тарасовим нащадкам, — нам
Історію розкаже нашу
Руськоязичний Кеворкян.
Летом 1919 года харьковская газета «Новая Россия» с иронией комментировала нелепые потуги уничтожить в Харькове русский язык: «Русский язык сразу из общерусского, всем равнодоступного и родного, обратился в "язык национального меньшинства", и Харьковская городская дума, имевшая в своем составе самостоятельную украинскую фракцию в составе двух членов, робко ходатайствовала перед украинскими властями о том, чтобы приказы и объявления печатались, кроме украинского, еще и на языках национальных меньшинств, в том числе на русском. Все это было не только нелепо, но и в основе своей фальшиво и неискренно. Жизнь оказалась сильнее партийного доктринерства, и не характерно ли, что после новой победы самостийников в лице Петлюры и памятного Харькову атамана Балабачана новые власти, несмотря на свой совершенно необузданный шовинизм, вынуждены были обращаться к населению на двух языках — на украинском, чтобы манифестировать украинскую национальную идею, и на русском, чтобы быть понятыми населением. Как тяжелый сон, прошло это время попрания общерусской национальной идеи и идеи государственного единства».
К сожалению, авторы харьковской газеты несколько поторопились: вскоре большевистские украинизаторы вроде чекиста Николая Скрыпника и социалиста Александра Шумского (а также яростного украинизатора Лазаря Кагановича) обрушились на Харьков всей мощью социалистического государства. Принудительная и репрессивная украинизация — одно из самых ярких проявлений советского тоталитаризма в 20-е годы прошлого века.
Однако, жалуется Креминь, «к сожалению, язык обучения и общения в учебных заведениях не изменился». То есть шкодливые школьники почему-то не выполняют министерских циркуляров и предпочитают общаться между собой на своём родном языке — ах, какая досада! Да и в учреждениях внешкольного образования (музыкальных школах, детско-юношеских спортивных школах, кружках) педагоги отдают предпочтение русскому языку, с гневом отметил «шпрехенфюрер».
Разумеется, в этом виноваты внутренние враги. Заместитель секретаря СНБО Сергей Кривонос конкретизирует: «На протяжении войны часть из них [представителей русских культурологических организаций] была убрана, но влияние продолжается, и это очень часто такие "невинные" организации на уровне сторонников русской литературы, памяти каких-то русских писателей…»
Поиски «пятой колонны» в виде почитателей русских писателей — это не абсурд, но закономерное воплощение в жизнь идеологической доктрины бандеровщины, которая стала повседневностью постмайданной Украины.
«Коллеги подготовили информацию по поводу того, насколько является распространённым украинский язык в социальных сетях. Мы можем видеть, что процент всех постов, публикуемых с территории Украины, лишь 16% на украинском языке, а 84% публикуются на русском языке, — сообщил на пресс-конференции в Киеве руководитель аналитического отдела Центра контент-анализа Сергей Стуканов. — При этом охват украиноязычных постов и того меньше, потому что русскоязычные достигают большего количества контактов, поэтому украиноязычные посты охватывают только 7% просмотров».
Только в четырёх областях Украины более 50% публикаций в социальных сетях происходят на украинском языке.
Даже под жесточайшим мовным контролем Нацсовета по телевидению и радиовещанию реально зависящие от своего зрителя телекомпании стараются найти общий язык со своими телезрителями. Согласно результатам мониторинга, 46% времени телепрограмм на рейтинговых телеканалах идет на русском языке (41% на украинском и 13% на русском и украинском). Декларирующее свою исключительную украиномовность книжные магазины разоряются, «патриотические фильмы» проваливаются в прокате, а исповедующие радикально-националистические взгляды партии проигрывают на выборах. И тем не менее националисты — с упорством, достойным лучшего применения, — продолжают лезть на кактус.
В частности, в рамках продолжающейся украинизации высшего образования ликвидировано изучение русского языка иностранными студентами. При этом русский язык реально является языком международного общения, потому иностранные студенты массово потянулись с Украины туда, где при лучшем уровне образования (украинские «реформы» сильно отразились на высшей школе) не будут компостировать мозги излишним мовоязом.
Но хунвейбины не комплексуют, ибо что у них есть, кроме казенного «патриотизма» и борьбы с неугодными? Не мозги же, в самом деле! Огромный размах приняло национал-стукачество и борьба за мовную чистоту — как и положено при всяком насильственном внедрении чего-либо. Из последних резонансных случаев: профессор Национального технического университета «Днепровская политехника» Валерий Громов отказался преподавать на украинском языке и уволился по собственному желанию.
«Два языка — одна нация, один язык — руины, а не Украина», — афористично ответил профессор Громов на жалобу присутствовавшей на лекции студентки-«патриотки». «В поддержку украинского языка, кроме дочери, выступил только ее одногруппник. Все остальные промолчали», — с горечью констатировала мать молодой «активистки». И это тоже показательно.
Во время третьего тура Второй лиги футбольного чемпионата Украины игра между командами «Никополь» и новосозданным харьковским «Металлом» закончилась очередным мовным скандалом. Трансляция, которая происходила на клубном YouTube-канале ФК «Металл», сопровождалась русскоязычным комментарием известного футбольного блогера Андрея Колесника. Данный факт вызвал очередное бурление в «патриотическом» болоте. В частности, харьковский журналист Дмитрий Шевченко остро осудил действия футбольного клуба.
«Позор дня во Второй лиге: ФК «Металл» нанял русскоязычного комментатора», — написал журналист в Facebook. И немедленно получил отповедь от сотрудника ФК «Металл» Сергея Вакуленко: «Дмитрий, заткнись и прыгай в вышиванке. Язык ему костью в горле, не будь последним муд..ом в Украине». Логично.
«Это земля не Украины, это русская земля! Украина воюет, только не с Россией, а с вашими бандерами, и у вас гражданская война. Вы наглые, вы разбой учинили, у меня родственники живут в Мариуполе — они видели это собственными глазами. Вы людей обираете, обгаживаете, убиваете. Вы настоящие убийцы, — не убоявшись снимающих ее на камеру националистов, сказала женщина. — Четырнадцать тысяч людей убили вы, Украина. Сами своих убиваете. Сами гадите, сами делаете, сами наживаетесь. Вы занимаетесь настоящим разбоем».
Вообще, обычные граждане куда смелее засунувшей язык русскоязычной интеллигенции. Возможно, секрет этой трусости в том, что русская интеллигенция сама смирилась с клеймом «русскоязычной», перестала быть русской? Мы слишком воспитанны, законопослушны и пасуем перед наглостью, хамством, бесконечными оскорблениями. И может, из аморфных «русскоязычных» надо превращаться обратно в русских — освоителей Новороссии и Донбасса, строителей Одессы и Николаева, жителей университетских Киева и Харькова?
Как показала практика, эвфемизм «русскоязычный» не даёт льгот даже русскоговорящим фанатам майдана: с лета следующего года каждый претендент на должность в органах майданной власти или местного самоуправления обязан сдавать экзамен по мове. Ну и пусть с ним: нехай назначают себе управителей не по уровню профессиональной компетенции, а по владению «абеткой» — всё равно государство летит в пропасть.
Вопрос, наверное, в другом и более важном. Готов ли человек ради чужих «идеалов майдана» предать самого себя?