На сегодня его статус регулируется Минскими соглашениями, которые я, с первого дня их существования, называл и называю безальтернативными но нереализуемыми. Безальтернативность их заключается в том, что иного варианта остановить военные действия и запустить, при участии международных посредников, переговоры об условиях прекращения гражданской войны на Украине не было.
Таким образом, Минск, если не решал, то замораживал целый комплекс проблемных для России вопросов, однозначно решить которые в свою пользу Москва в 2014-15 годах не могла.
Нереализуемы же они были не только потому, что население ДНР/ЛНР в подавляющем своём большинстве не желало возвращаться в состав Украины, но и Киев на деле не желал реинтеграции Донбасса. Для украинского руководства вопрос о вхождении республик Донбасса в состав Украины без всяких условий, на прежних основаниях, имеет принципиальное значение. Пришедшая в результате государственного переворота власть держится исключительно на силовом ресурсе. Террор, а больше угроза террора, против инакомыслящих — вот основная опора власти Киева. Иметь целый регион (миллионы людей) пользующийся особыми правами, имеющий свои силовые структуры и, таким образом, выпадающий из общей системы украинской террористической государственности, для нынешних властей смерти подобно. И не важно как зовут президента и какая партия имеет большинство в парламенте. Система не допускает прихода к власти альтернативных сил. Даже нынешняя официальная оппозиция действует не против системы, а в рамках системы.
Понятно, что если одни не хотят возвращаться, а другие не желают возвращать, то Донбасс на Украину вернуть невозможно. Но Донбасс не может существовать и самостоятельно (тем более, в текущих границах республик). Следовательно, единственный выход — интеграция региона в состав России.
Собственно, со второй половины 2015 года мы наблюдаем последовательные шаги, направленные на интеграцию Донбасса де факто (без закрепления этого статуса де юре). Первой вынужденно была интегрирована финансовая система, поскольку Украина прекратила банковское обслуживание ДНР/ЛНР и не осталось варианта, кроме их интеграции в рублёвую зону.
Почти в унисон с финансовой шла и экономическая интеграция. Часть предприятий, контролировавшихся Ринатом Ахметовым в 2014-16 годах реализовывали свою продукцию на мировых рынках, поскольку их центральные офисы формально находились в Киеве и там же платились налоги. Но большая часть промышленности ДНР/ЛНР оказалась в блокаде. Выход на мировой рынок был возможен только через Россию, что потребовало согласования правил работы путём вписывания в российскую экономическую реальность. После распространения, в результате очередной вспышки междоусобной борьбы на Украине, блокады на ахметовские предприятия, на них была введена администрация республик и они также пошли по пути экономической интеграции с Россией.
Каждый из этих шагов делал возвращение Донбасса в состав Украины всё более нереальным. Прошу обратить внимание, что словосочетание «менее реальным» в данном случае не подходит, так как реинтеграция Донбасса была изначально абсолютно нереальным делом. Так что в данном случае не степень реальности уменьшалась, а степень нереальности росла.
Некоторое время о дальнейшей судьбе региона можно было не задумываться. Минские соглашения выполнили свою функцию подморозки ситуации и было ясно, что в течение нескольких лет существенных изменений в статусе региона не произойдёт.
Однако на данный момент геополитическая ситуация претерпела серьёзнейшие изменения. На Западе произошёл катастрофический раскол между правыми консерваторами и леволиберальными глобалистами, который в США достиг уже грани гражданской войны, а в Европе раскалывает ЕС на консервативные и леволиберальные страны. Этот раскол резко сократил внимание Запада к Украине и его заинтересованность втягиваться в решение местных проблем. Не то, чтобы Запад решил окончательно бросить Украину на произвол судьбы. Но она потеряла статус приоритетного партнёра, сменив ранг прямого протектората США на протекторат Польши, которая сама является протекторатом США, то есть перешла в статус вассалов второго (а скорее даже третьего) ранга. Ведущие страны Запада, прежде чем возвращаться к Украине, пытаются решить свои внутренние проблемы.
Факт заключается в том, что установившийся в 2014 году квазидемократический, а на деле террористический (прикрывающийся демократическим фасадом) режим в Киеве в нынешней ситуации долго протянуть не может. Всё, что может прийти на смену нынешней организации украинской власти, либо утратит международную легитимность, либо управляемость страной, за пределами правительственного квартала в Киеве, либо и то, и другое одновременно. Из Минских соглашений Украина может выйти сама (используя эту тему в рамках внутриполитической борьбы), но могут они быть дезавуированы и тремя другими участниками Нормандского формата, которые в последние 3 года всего раз встречались на высшем уровне (посмотреть на новоизбранного президента Зеленского). Это является свидетельством того, что не только Россия, но и Франция с Германией понимают полную бесперспективность дальнейших переговоров. Значит рано или поздно придётся документально зафиксировать исчерпание Минска.
Всё это поднимает вопрос о будущем Украины. Вернее территорий до сих пор формально входящих в её состав. Это вопрос сложный и только конкретная ситуация, сложившаяся в мире к тому моменту, как он станет неотложным, продиктует параметры его решения. Но эта же ситуация открывает возможность решения вопроса о Донбассе. Если Минские соглашения прекращают действовать, политическая система Украины деградирует, а население Донбасса постепенно поголовно становится гражданами России, то становится невозможным терпеть не только продолжение обстрелов ДНР/ЛНР, но и простое проживание миллионов граждан РФ, на собственных землях, но вне российских границ.