- Владимир, как вы считаете, все-таки что было раньше — мировой кризис, который начался с экономических факторов и усугубился пандемией, или все же пандемия, которая усугубила развитие экономического кризиса (например, резко снизилось из-за карантина потребление ГСМ)? Поясните свое мнение подробнее?
— Безусловно, сначала был мировой кризис. Он начался еще в 2008 году, если не раньше. А пандемия его только усилила, если не сказать — довела до логического конца. Ведь это кризис глобализации. В 2008 году проявился кризис глобальной финансовой системы, а сейчас глобализация трещит уже по всем параметрам.
- Экономический кризис, как правило, имеет своим продолжением вооруженный конфликт, который позволяет перераспределить ресурсы, изменить политическое и экономическое устройство мировой системы. Так было в начале 20 века, когда мировой кризис перешел в Первую мировую войну, завершившуюся Революцией и Гражданской войной в России и распадом нескольких империй — Австро-Венгерской, Османской и т.д.
Так было и в 30-е годы, когда Великая депрессия перешла во Вторую мировую войну и завершилась окончательным распадом колониальных империй — Франции, Великобритании, Португалии. Как вы полагаете, возможен ли подобный исход в виде вооруженного конфликта в результате нынешнего кризиса? Каким образом может измениться мир в результате нынешнего мирового кризиса, сопровождавшегося пандемией? Что может измениться в мировой политической системе?
— Да, по логике вещей подобного рода кризисы завершаются глобальными войнами. Однако даже перед Второй мировой войной в мире не было исчерпывающего осмысления границ физической реальности, в которой пребывает человек. Отсюда и сражения танковых армий, и тотальное уничтожение целых городов, и применение атомного оружия. Разве что с химическим немного притормозили, понимая его явную вредоносность для всех сторон конфликта.
В наше время границы реальности стали более ощутимыми, никто не собирается применять водородные бомбы, но в военных доктринах упор делается на высокоточное оружие. Более того, уже в наши дни появился термин «гибридная война» — т.е. это война неконвенциональными средствами, включающими IT-технологии. Поэтому с большой вероятностью можно сказать, что назревающий мировой конфликт будет иметь характер Первой мировой гибридной войны. Что, разумеется, не исключает возможности чисто вооруженных столкновений, но, скорее всего, в виде локальных акций ограниченного масштаба (уничтожение узлов вражеской инфраструктуры и т.п.).
Как изменится после этого мир — сказать сложно. По всей вероятности, мир не увидит какого-то единого победителя, который все подгребет под себя.
Скорее всего, мир разделится на ряд макрорегионов, в каждом из которых будет действовать своя локальная элита, причем сформированная специфическим образом. Это будет, в известном смысле, мир политического постмодерна, где возможно одновременное сосуществование самых разных укладов без интеграции последних в некий единый рынок — голубую мечту модернистов-глобализаторов, конец которой мы как раз наблюдаем сегодня.
- Если ничего не изменится, как утверждают некоторые эксперты, тогда почему они так считают, ведь экономика большинства развитых государств мира понесла колоссальные потери, измеряемые триллионами долларов, а падение производства продолжится по некоторым признакам до конца нынешнего и, возможно, середины следующего года? Каким образом мировая экономическая и политическая система будет выходить из кризиса? Почему на фоне этого кризиса США делают Китай виновником всех бед? Почему ЕС склоняется в ту же сторону, упрощая тем самым проблему?
— Надо отдавать себе отчет в том, что единая финансовая система, основанная на Бреттон-Вуде (доллар как резервная валюта) и Ямайке (система нефтедолларов), как и продвигающие ее международные институты, типа МВФ, вряд ли сохранятся в нынешнем виде после окончания текущего кризиса. Тем более учитывая взрывной рост влияния криптовалют, глобальное регулирование которых выглядит весьма проблематичным. Как мы уже сказали, добро пожаловать в мир постмодерна со всеми сопутствующими вызовами!
Что касается США и Китая, то позволю себе сослаться на мнение известного экономиста Андрея Илларионова (сотрудника вашингтонского Института Катона — крупнейшего либерального мозгового центра в США), который говорит об имеющей место в Америке гражданской войне (видимо, тоже гибридной), в которой внешним союзником Демпартии выступает Компартия Китая. Поэтому наезды США на Китай — это обратная сторона наезда администрации Трампа (и республиканского лобби в целом) на глубинное государство демократов. Что, разумеется, не аннулирует автономных интересов как американского, так и китайского политического истеблишмента, равно как и населения этих стран в целом.
Европа в настоящее время также находится в состоянии системного раскола. Ее элиты мечутся между интересами собственных стран, ЕС, лагерями гражданской войны в Америке и другими крупными игроками на международной геополитической сцене: Россией, Индией, Ираном, арабским миром и т.д. Британия — это вообще особое звено, его ресурс — Британское Содружество Наций (с населением более 2 миллиардов человек) и система финансовых офшоров, через которую проходит до 60% всех мировых денег.
Каковы будут последствия для мировой экономики и политики, результирующие из этих разновекторных тенденций, сегодня никто точно не скажет. А большинство прогнозов, которые высказывают аналитики, отражают, как правило, интересы заказчиков, занимающих ту или иную сторону в текущей гибридной войне.
- Как вы оцениваете мировую международную систему, призванную не допустить конфликтов, не только военных, но и политических, социальных, — ЕС, ООН, ВОЗ — в преодолении кризиса и пандемии? Она справляется со своими задачами? Или вся эта система требует переустройства? Если да, каким вам видится это переустройство?
— Безусловно, переустройство международной системы требуется, но в чью пользу — это большой вопрос. В настоящее время у нас нет ни адекватной статистики заболеваемости, ни четких концепций относительно природы самого коронавируса и первоначального эпицентра его распространения. Ясно одно: этот «козырь» каждый стремится разыграть по-своему. Разумеется, рано или поздно вирус сойдет на нет, острота вопроса будет снята. Но страх перед новыми эпидемиями аналогичного масштаба, со всеми последствиями, останется как минимум в подкорке живущего сегодня поколения.
В связи с этим мне на память приходят эпизоды из древней истории, когда отдельное племя убивало всех пришельцев без разбору, а в случае войны полностью уничтожало не только враждебную популяцию, но и ее скот, и даже сельскохозяйственные угодья. Откуда такая жестокость? Думаю, не только из-за дремучести непросветленного сознания, но и в силу инстинктивного страха перед заражением болезнетворными и смертоносными вирусами, отождествляемыми со злыми духами «инородцев».
Такие формы архаичной гигиены вполне могут проявиться и в наше время, только уже в качестве различных психозов на почве технофобии или, напротив, технофилии: вакцины, вышки высокочастотной передачи, чипы, нанороботы, генетическое оружие, искусственный интеллект и т.д.
Соответственно, следует ожидать появления неких закрытых групп, в рамках которых будут распространяться «эксклюзивные» средства защиты от враждебных влияний окружающей среды. Именно такие группы, имеющие локальные особенности, и придут на смену глобальным институтам общественного регулирования. Разумеется, не за один день, но именно такова психологическая тенденция. Дело — за автономными инвестиционными ресурсами, свободными от диктата мировых финансовых структур эпохи модерна.
- Как утверждают некоторые эксперты, в результате пандемии и последовавшего за ней карантина оказалась деформирована либеральная система устройства мира — мир без границ, транснациональный капитализм, либеральные ценности, позволяющие людям почти беспрепятственно перемещаться по миру для жизни и работы, оказалось возможным вмешательство государства в личную жизнь граждан с ограничением личных свобод — например, у миллионов людей была ограничена свобода передвижения, более того, миллионы потеряли работу, средства к существованию. Что может прийти на смену либеральной модели мироустройства? Или все останется по-старому? Почему?
— Современная либеральная система мироустройства основана на приоритетах финансового капитализма (идеология неолиберализма), для которого центральную роль играет институт офшоров («центры секретной юрисдикции», как их называют инсайдеры). Но таким либеральный мир был не всегда.
«Капитализм тоже был когда-то прогрессивным, пока не пришли плохие парни и не забрали все деньги себе!» —остроумно заметил американский писатель Курт Воннегут. Воннегут имел в виду, конечно, индустриальный капитализм, апологетом которого выступает сегодня Дональд Трамп.
Получается, когда ресурсы финансового капитализма исчерпаны, мир стремится вернуться к стандартам капитализма индустриального со свойственным последнему протекционизмом и изоляционизмом, а это, в свою очередь, предполагает запрет на свободную циркуляцию не только денег, товаров и услуг, но и рабочей силы.
Но индустриальный капитализм — это тоже либеральная модель «капитализма в отдельно взятой стране». Возможны ли какие-либо иные посткризисные модели? Да, возможны. Например, социализм в отдельно взятой стране, или же взятый в отдельной стране консерватизм — экономика с упором на землю как «консервативный» фактор производства (в противовес социальному «труду» и либеральному «капиталу»).
Вместе с тем, учитывая научно-технический прогресс, включая инновации в общественной мысли, можно предположить, что в отдельных макрорегионах сложатся какие-нибудь новые политэкономические формации, связанные с «недрами» или «предпринимательскими способностями» как новыми факторами производства, не учтенными Адамом Смитом и Карлом Марксом и выходящими за рамки созданных этими авторами политических философий — либерализма (капитализма) и социализма (лейборизма).
- Все-таки как мировой кризис и пандемия отразятся на социальной и политической истории человечества?
— Как говорят сегодня многие, мир уже никогда не будет прежним. Прежде всего в силу того, что люди будут опасаться близких физических контактов, постараются избегать мероприятий с участием больших толп. Само по себе присутствие в крупных торговых точках, концертных залах, аэропортах, на вокзалах и стадионах станет для многих проблематичным. Это же касается жизни в мегаполисах как таковых, в особенности в районах многоэтажной застройки. Уже сегодня раздаются призывы вернуться к земле, на собственные участки, в личные дома.
Дальнейший логический шаг — переход к максимальной хозяйственной автаркии: как отдельных домохозяйств, так и региональных экономик в целом. При техническом решении вопроса с независимыми источниками энергии «из воздуха», такая перспектива выглядит вполне реальной и даже продуктивной: от экстенсивного типа экономической активности к интенсивному! Это можно сравнить с историческим переходом человека от охоты и собирательства к животноводству и земледелию. Тут самое главное — смена экзистенциальных приоритетов. Из открытого моря, в котором объявились крупные опасные хищники, лодки мелких производителей вернутся в тихие гавани. Ну а потом, возможно, в этих фьордах заведутся новые викинги…