В марте 2020 года Зеленский во время встречи с послами G7 в Полтавской области подчеркнул неизменность выбранного курса на реализацию правительством и Верховной Радой политики, "направленной на обеспечение благополучия, безопасности, защиты прав и свобод украинцев, а также на создание сильного правового государства, которое служит гражданину".
Но мне вспомнились другие его слова, во время поездки на линию соприкосновения в октябре 2019-го: «Наша Конституция говорит, что Украина независимое, суверенное, унитарное и демократическое государство. И если кто-то не согласен с этими словами и хочет этому возразить, то ему придется иметь дело с вами — с нашими защитниками».
На личном опыте знаю, что чуть ли не единственной крупной организацией, данным которой по Украине можно доверять, является Управление верховного комиссара ООН по правам человека (УВКПЧ). Наблюдатели организации регулярно бывают в тюрьмах, общаются с военными и гражданскими лицами с обеих сторон конфликта. Первый год Зеленского примерно совпадает с временным промежутком, который охватывают два последних отчета УВПКЧ, т.е. с середины августа 2019 года по середину февраля 2020-го.
Убийства, внесудебные казни и пытки «на территории, контролируемой правительством»
УВПКЧ пишет, что 11 июля 2019-го человек с инвалидностью приехал из Донецка к родственникам в контролируемое ВСУ село Константинопольское. Трое украинских военных схватили его, отвезли в лесопосадку, угрожали казнить. Затем пытали его в воинской части. Сообразив, наконец, что человек не имеет отношения к вооруженным группам ЛДНР, а за пытки придётся отвечать, они отвезли его в Марьинку, застрелили семью пулями в голову и в спину, а тело выбросили в канализационный отстойник.
16 сентября 2019 года человека, обвиняемого в участии в незаконных вооруженных формированиях, но освобожденного из-под стражи под домашний арест, неустановленные лица застрелили в его собственной квартире в Мариуполе после того, как на сайте «Миротворец» его назвали врагом Украины и опубликовали домашний адрес. Речь идет о 28-летнем уроженце Мариуполя Романе Джумаеве.
3 октября 2019-го участник вооруженных групп решил вернуться на Украину по программе «Тебя ждут дома». В СБУ подтвердили, что он может сделать это без последствий. Однако при переходе через КПВВ «Марьинка» его похитили неустановленные лица, потому что его фамилия указана на сайте «Миротворец». На неизвестном объекте всю ночь прикованного наручниками к перилам человека били в живот. 8 октября его доставили в Северодонецкое управление СБУ, допросили без адвоката, а 10 октября отправили в СИЗО. Прокурор сказал, что программой «Тебя ждут дома» он воспользоваться не может, а единственный шанс оказаться на свободе — подписать признание и ждать обмена. Человек отказался, и 11 декабря, по истечению срока меры пресечения, был освобождён из-под стражи. Подана жалоба в ГБР.
УВПКЧ опросило 75 участников т.н. обмена удерживаемыми лицами, пока они еще находились в украинских СИЗО.
«Эти 75 случаев демонстрируют устойчивую практику произвольных задержаний или процессуальных нарушений на начальных этапах содержания под стражей (54 случая). 28 задержанных сообщили, что в течение нескольких дней после задержания их содержали в неофициальных местах содержания под стражей без связи с внешним миром, например, в помещениях СБУ или неизвестных местах. Несколько опрошенных сообщили, что им отказывали в доступе к адвокату то тех, пока они не дадут «признательные показания», и заставляли подписать документы, которые свидетельствовали против них. 57 из 75 человек сообщили, что они подвергались пыткам или жестокому обращению, преимущественно со стороны сотрудников СБУ, для того, чтобы получить признание или получить информацию и/или наказать или запугать их. Применялись такие методы пыток и жестокого обращения как избиения, удушение, удары электрическим током, принудительное обнажение и насильственные действия в области половых органов, пытки положением, лишение воды, пищи, сна или доступа к туалету, изоляция, имитация казни, длительное применение наручников или покрытие головы мешком, а также угрозы дальнейшими пытками, сексуальным насилием, смертью или причинением вреда семье».
Обмен «удерживаемыми лицами»
«Процедура, согласно которой были освобождены лица, в отношении которых происходит судебное разбирательство, может негативно повлиять на их право на свободу, если они решат явиться в суд в дальнейшем». Ну конечно. 74 человека были освобождены из-под стражи под личное обязательство не покидать места жительства, а их перевезли на территорию ЛДНР, спровоцировав нарушение этого обязательства. Теперь, если обменянные решат вернуться и судиться дальше, их могут на совершенно законных основаниях задержать без возможности освобождения под залог.
Картина маслом. Человека по тем или иным обстоятельствам освобождает суд. Он свободен, может идти домой. Но под зданием суда стоит микроавтобус, и серые люди в серых куртках увозят свободного человека на обмен. Граждан Украины на граждан Украины. По какому закону? Смех сквозь слезы заключается в том, что некоторые из таких людей (особенно подписавшие самооговор и получившие приговор «по отсиженному») отказываются меняться прямо на линии соприкосновения или через некоторое время возвращаются домой с территории ЛДНР.
А как надо понимать действия судей? Вы же годами держали людей под стражей, отказывая адвокатам в ходатайствах об изменении меры пресечения на более мягкую, потому что это «опасные террористы», а теперь просто взяли и отпустили всех скопом под личное обязательство. В судебных постановлениях нет ни слова о том, что люди освобождаются для обмена (поскольку нет никакой законной процедуры для этого), их освободили исключительно по украинскому УПК.
Значит, и раньше закон позволял это сделать, не так ли?
Чисто эмоционально я не могу плохо относиться к обменам, поскольку знаю, как страдают невиновные люди в тюрьмах, и это единственный шанс для них вырваться из ада. Но в то же время я прекрасно понимаю, что это гнилая и незаконная практика — хватать граждан Украины по часто сфабрикованным обвинениям, а затем на годы затягивая рассмотрение дела и используя различные методы давления, вынуждать их, будто заложников, соглашаться на обмен.
Лично знаю людей, которые просидели несколько лет по тюрьмам без единого шанса на справедливое рассмотрение дела и подписали самооговор ради обмена — единственной возможности получить свободу. Я знаю человека, которого освободили под домашний арест, но сотрудники известных органов угрожали семье, и он был вынужден подписать документы на обмен. Я знаю освобожденных из-под стражи людей, на которых так давила «общественность», что они не могли нормально жить и работать на Украине, поэтому тоже решили меняться. Я знаю давно освобожденных из-под стражи, которым до сих пор звонят следователи СБУ и предлагают обмен. Не говоря уже о том, что половина обменянных — обычные уголовники, которые вообще не имели отношения к конфликту. Зато людям, которые реально хотели поменяться, отказывали со словами: «Надо кого-то оставить на следующий раз».
Уголовные преследования по политическим мотивам
По данным УВКПЧ с 16 августа 2019 года по 15 февраля 2020 года суды первой инстанции вынесли 150 приговоров в отношении лиц в уголовных производствах, связанных с конфликтом. 4 были оправданы, остальные — признаны виновными (38 по соглашению о признании вины, 5 заочно).
В 3-х делах «судьи безосновательно не рассматривали по существу уголовные производства и проводили заседания только раз в два месяца с целью продления содержания обвиняемых под стражей». Прокуроры регулярно не являются на заседания, не вовремя подают доказательства, не приводят свидетелей. В итоге в 32 делах обвиняемые провели в СИЗО более 3-х лет.
Поскольку почти все, в пользу кого мы при поддержке депутатов Европарламента и Бундестага писали открытое письмо президенту в 2019 году, так или иначе оказались на свободе (по крайней мере не в СИЗО), может создастся впечатление, что эпизоды, о которых говорят в ООН — рудимент репрессий предыдущей власти. Но это не так.
Во-первых, большая часть политзаключенных «порошенковской волны» были освобождены в период «междуцарствия» — между выборами президента и Верховной Рады, когда принимающие решения лица еще не понимали точно, куда подует ветер. Остальные за редкими исключениями обменяны, что называть прекращением преследований нельзя.
Во-вторых, появилась новая волна. В публичном отчете СБУ за 2019 год сказано, что более сотни лиц сообщено о подозрении, за терроризм и диверсии осуждено 27 лиц, за госизмену и шпионаж — 31 лицо. Всего по уголовным производствам, открытым по материалам подразделений защиты нацбезопасности и борьбы с терроризмом, в прошлом году вступило в законную силу 195 приговоров судов. В этом году открыты уголовные производства против 16 «интернет-агитаторов» в Киеве, Одессе, Днепре, Львове, Херсоне, Полтаве, Кропивницком, Конотопе, Ивано-Франковске и Хмельницком, которые якобы по заказу российских спецслужб «распространяли фейки про карантинные ограничения, инспирировали протесты, призывали к изменению границ и свержению конституционного строя».
Третий год продолжается ужас с предпринимателем Андреем Татаринцевым, которого третий год держат в СИЗО по обвинению в терроризме за то, что он передал топливо детской больнице и станции переливания крови в ЛНР. Третий год продолжается позор с журналистом Василием Муравицким, который год просидел в тюрьме, а теперь беспрецедентно больше двух лет находится под домашним арестом. Совершенно дурацкая ситуация в делах журналистов Дмитрия Васильца, Евгения Тимонина и Руслана Коцабы — их пустили на второй круг, но заседаний суда фактически нет. Бесконечная тягомотина продолжается в деле генерала Щеголева, который якобы виноват в жертвах на Майдане. Там миллион свидетелей и опрашивать их будут еще лет 10.
А вот фамилии репрессированных новой волны, при Зеленском, не афишируются, хотя почти ежедневно СБУ и прокуратура сообщают о схваченных «агитаторах» и «сепаратистах». Отсутствие имен не позволяет поднимать шум в СМИ и международных организациях. Видимо, на это и расчёт. Поэтому очень важно, чтобы адвокаты и родные репрессированных не боялись обращаться к общественности. Причем не важно какой. Даже если провластное СМИ напишет про политически преследуемого какую-то гадость, мы узнаем его имя, чего пока почти никак не можем сделать.
Никто не наказан
Затягиваются и те дела, где в качестве обвиняемых — «свои». Но конечно по другой причине.
Например, дело об убийстве жителя Авдеевки Владимира Еремина майором СБУ Вадимом Федорчуком, который забил до смерти свою жертву и бросил тело в придорожной полосе за чертой города. Преступление было совершено 4 марта 2017 года, но коллегию судей назначили только в сентябре 2019-го. А в январе 2020-го она взяла самоотвод. Все это время майор Федорчук продолжал находиться на службе в органах правопорядка, тех самых, которые ловят «сепаратистов» и «террористов».
Прошло шесть лет после убийств на Майдане и 2 мая в Одессе, а прогресса в расследовании этих преступлений до сих пор нет, хотя кто только не признавался публично в причастности к убийствам — и грузинские снайперы, и Бубенчик, и Парасюк, и многие другие.
Убивший человека и записавший весь процесс на видео праворадикал Сергей Стерненко также до сих пор не может предстать перед судом, несмотря на то, что полиция подготовила сообщение о подозрении. Оба «зеленских» генпрокурора, Рябошапка и Венедиктова, блокируют это дело. В итоге его из ведомства МВД почему-то перевели в СБУ, а СБУ выписала сообщение о подозрении не убийце, а убитому.
Интересный факт, что многие причастные к политическим репрессиям времен Порошенко сотрудники СБУ резко стали уходить в адвокатуру и даже открывать свои адвокатские конторы. Боюсь даже представить, кого и как они будут защищать.
При новой власти продолжаются и безнаказанные нападения на людей. За период после парламентских выборов в июле 2019 года по середину февраля 2020 года УВКПЧ ООН задокументировало 25 нападений на журналистов, других работников средств массовой информации, правозащитников, гражданских активистов и членов ЛГБТИ-сообщества.
Можно и нужно говорить о том, что никак не решаются вопросы права жителей неподконтрольных территорий на получение пенсий и других соцвыплат, особенно во время карантина, когда они лишены всякой возможности пересечь линию соприкосновения и добраться до украинского банка. Можно и нужно говорить, что продолжается мародерство на линии соприкосновения, использование имущества граждан «в военных целях» без всякого на то законного основания.
«У нас свобода и демократия, а если кто сомневается — ату его!», — пожалуй так можно охарактеризовать первый год президентства Владимира Зеленского в плане соблюдения прав человека.
В народе говорят, что обещанного три года ждут, а на четвертый забывают. Забудут ли все это 73% голосовавших за нынешнего президента? Я не уверен.