Не смотря на то, что среди подписантов документа были такие уважаемые люди как, например, бывший главнокомандующий объединенными вооруженными силами НАТО в Европе Филип Бридлав, некоторые силы на Украине сразу же оценили его как «пророссийский». В действительности ничего особенно пророссийского в нём нет.
Прежде чем анализировать этот небольшой документ, приведём перечень его пунктов:
1. Восстановить Совместный центр по контролю и координации режима прекращения огня и стабилизации линии разграничения сторон (СЦКК). Эта инициатива необходима для более активной реализации плана по прекращению огня.
2. Вывести на уровень «нормандской четверки» переговоры о прекращении боевых действий.
3. Расширение свободы передвижения групп ОБСЕ и увеличение количества пунктов пропуска на Донбассе.
4. Розыск пропавших без вести.
5. Разминирование.
6. Восстановление инфраструктуры Донбасса: изучение экономического потенциала, создание донорского фонда с участием ЕС, России и западных компаний.
7. Создание зоны свободной торговли.
8. Дорожная карта по снятию санкций с РФ: выполнение закреплённых в плане пунктов может стать основанием для пересмотра санкций.
9. Устранение радиационной опасности.
10. Новый диалог между евроатлантическими структурами о построении взаимной безопасности.
11. Поддержка и определение областей взаимодействия между ЕС и Россией.
12. Запустить новый национальный диалог на Украине для разрешения спорных вопросов в гуманитарной и исторической сферах при участии стран-соседей.
***
Первое, на что следует обратить внимание, это предельная неконкретность формулировок. Это не конкретные меры, к которым надо прибегнуть, чтобы получить результат, а темы для ведения переговоров.
Это просто дополнение к Минским соглашениям, которые не работают именно потому, что там нечему работать — соглашения неконкретны и допускают множественность толкований буквально любого термина.
Единственно, что оправдывает появление таких документов — то соображение, что переговоры лучше войны. Особого вреда от них нет, а толк может со временем и получиться. Но это не точно.
Поскольку пункты нарочито неконкретны, особенно глубоко анализировать их все нет смысла. Приведём просто отдельно взятые моменты, которые вызывают закономерные вопросы.
Вот, например, пункт 1 — восстановление работы СЦКК
Как известно, российские офицеры покинули СЦКК 19-20 декабря 2017 года. Причиной были постоянные ограничения и конфликты. Один из офицеров был похищен и выдворен с территории Украины. Окончательно поставило крест на пребывании российских офицеров в СЦКК введение биометрического контроля.
Это всё вопросы решаемые, но мы обратим внимание на тот аспект, который возник уже после отъезда российской делегации. На Украине был принят закон о деоккупации Донбасса, в соответствии с которым российские военнослужащие являются «агрессорами» и «оккупантами». Поэтому никакая их полезная работа (да и само пребывание) на территории Украины невозможны. И украинская сторона отлично это понимает.
Самое забавное, что если бы между странами было состояние войны, то эту проблему решить было бы проще — есть международные документы, описывающие правила и обычаи войны, и включающие, например, права парламентёров.
Если бы авторы документа действительно хотели что-то решать и имели бы обыкновение называть вещи своими именами, они бы потребовали от украинской стороны обеспечение пребывания и продуктивной работы российских членов СЦКК. Вплоть до приостановки действия или отмены закона о деоккупации. Кстати, без этого выполнение украинской стороной Минских соглашений невозможно в принципе.
Пункт 8 — поэтапное снятие санкций
Сейчас позиция ЕС и Украины состоит в том, что санкции с России могут быть сняты только после полного выполнения Минских соглашений.
«12 пунктов» предлагают большую гибкость: против России предлагается использовать не только «кнут» в виде продления существующих или введения новых санкций, но «пряник» в виде возможности снятия части из них.
В России многие готовы рассматривать такую возможность. В российском руководстве к санкциям относятся очень серьёзно, причём касается это как условных «либералов», так и условных «патриотов». Для первых санкции ломают картину мира, в котором должна править «невидимая рука рынка». Для вторых они наносят реальный ущерб, учитывая технологическое отставание России и от Запада.
На Украине этот пункт был признан пророссийским, что вполне логично: если происходящее на Юго-Востоке Украины агрессия и оккупация, а Минские соглашения — акт о капитуляции агрессора, то и снимать санкции можно только после прекращения агрессии.
В действительности этот пункт представляет собой примитивную детсадовскую ловушку. Дело в том, что, как легко убедиться, в Минских соглашениях не описано ни одно действие, которое должна была бы выполнять Россия. Соответственно, никакой прогресс в выполнении Минских соглашений не может быть основанием для снятия каких-либо санкций. И всё в целом выполнение Минских соглашений основанием для отмены санкций тоже не является.
Логика авторов «мюнхенского сговора» состоит в том, что Россия должна официально на это согласиться. Поскольку, повторимся, в соглашениях нет ничего такого, что должно было бы быть выполнено Россией, значит, основания для снятия санкций будут трактоваться расширительно. Вот, например, полное одностороннее ядерное разоружение России вполне может быть основанием для снятия некоторых санкций. Или даже большинства.
Это, собственно, калька с поведения нидерландской следственной группы по малазийскому боингу — они готовы включить представителей России в свой состав и дать им доступ ко всей информации, как только Россия признает свою вину и гарантирует привлечение к ответственности лиц, виновных в уничтожении самолёта.
Пункт 12 вообще лишён смысла
Украина — демократическая страна, где ведутся все виды диалогов «в гуманитарной и исторической сферах». Например, автора этих строк вызывали в своё время в СБУ и среди прочего интересовались, почему он не считает Голодомор геноцидом украинского народа, хотя вот город Абрантеш (вы знаете, где это?) — считает. Справедливости ради надо сказать, что отрицание геноцидного характера Голодомора преступлением не является и автору ничего по этому поводу не инкриминировали — сотрудники СБУ совершенно искренне недоумевали.
На Украине можно голосовать за политические партии, которые выступают за проведение другой политики в гуманитарной сфере. Эти партии представлены в парламенте, и если уж они не имеют в нём большинства, значит, большинство украинского общества текущая версия гуманитарной политики устраивает.
Участие стран-соседей? А как авторы себе это представляют? Соберутся полномочные представители Польши и России, обиженных глорификацией Бандеры и потребуют от Украины это прекратить? Безусловно, украинские представители будут убеждены польской и российской аргументацией и пообещают разогнать Институт национальной памяти и глорификацию прекратить.
Но тут же потребуют и от соседних стран учесть особые интересы Украины. Её, например, очень тревожит глорификация Юзефа Пилсудского в Польше. А он, между прочим, проводил на территории Украины политику пацификации и осадничества, концлагерь создал.
Такого рода возражения касаются буквально каждого пункта «Мюнхенского плана». Если бы украинская сторона была немного гибче, она могла бы более спокойно отнестись к этому плану — ничего такого, что угрожало бы существующему украинскому режиму и его идеологической чистоте в нём нет.