В жалобе защитников, которую суд должен был рассмотреть 13 августа, они просят отменить решение Подольского районного суда от 19 июля о продлении ареста до 19 сентября. В апелляции адвокаты просят заменить арест на личное обязательство.
К современному высотному зданию на Соломенской площади журналисты начали подтягиваться задолго до начала заседания — интерес прессы к делу Вышинского не спадает. В просторном светлом коридоре с панорамными окнами на седьмом этаже выстроилась длинная очередь из телеоператоров и репортеров. Кто-то поставил свои смартфоны на стойку с «универсальной зарядкой для мобильных устройств», практически все подключились к бесплатному Wi-Fi, о наличии которого уведомляла аккуратная табличка на стене. По сравнению с Подольским судом, где слушается дело Кирилла, окружающие интерьеры выглядели запредельно комфортно.
За полчаса до начала появился секретарь суда и сообщил журналистам, что заседание переносится в зал на первом этаже.
— Назначенный зал слишком мал и не сможет вместить всех присутствующих.
Пресса радостно двинулась к лестнице.
Как оказалось, заседание перенесли в помещение, в котором ранее слушались апелляции по делам Надежды Савченко и Михаила Саакашвили. Журналисты вздохнули с облегчением — не нужно будет толкаться локтями и громоздиться на лавки, чтобы «дать картинку».
Начало заседания несколько затягивалось. Журналисты беспокоились, доставят ли Вышинского в суд, выглядывали в окно, высматривая автозак.
— Должны доставить. По моей информации, такое поручение было дано. Защита и Кирилл принципиально против проведения заседания в режиме видеоконференции, — обнадеживал всех адвокат Андрей Доманский.
— Привезли. Точно привезли, — сообщил самый осведомлённый журналист, сославшись на «собственные информированные источники».
Как только всех запустили в просторный зал заседаний, выяснилось, что Кирилл уже там. Он сидел в стеклянном боксе, а от присутствующих его живой стеной отделяли пятеро дюжих нацгвардейцев.
Адвокат подошел к своему подзащитному. Они склонились друг другу, вполголоса переговариваясь сквозь щелочку в стеклянной перегородке «аквариума».
Импозантный мужчина в летах, занимающий место председательствующего за судейским столом, спросив, все ли готовы, открыл заседание.
Однако тут же выяснилось, что один из адвокатов журналиста Игорь Мокин прислал ходатайство о переносе заседания на другую дату, поскольку он и его коллега из Херсона не могут участвовать в заседании. Просьбу защитника поддержали адвокат Андрей Доманский, сам Кирилл Вышинский и прокуроры.
Суд принял решение перенести рассмотрение апелляции на 20 августа. Но журналисты не торопились расходиться. Они максимально возможно приблизились к «аквариуму», забросав Кирилла вопросами. Конвой тоже не спешил вывести арестанта, да и работники суда не пытались освободить помещение.
Кирилла спросили, надеется ли он выйти на свободу в ближайшее время.
— По идее, с точки зрения закона логично было бы выпустить меня на основании решения Конституционного суда Украины. Это мог бы сделать еще и Подольский суд. Но пока так… — сказал Кирилл и развел руками.
- В дальнейшем, если вас выпустят, что планируете делать?
— Для начала хотел бы выйти, а потом строить планы. Знаете, в тюрьме очень любят пословицу «Хочешь рассмешить бога, расскажи ему о своих планах».
Вышинского спросили, знает ли он, что в июле главред радиостанции "Эхо Москвы" Алексей Венедиктов передал президенту Зеленскому письмо матери Кирилла.
- Была ли какая-то реакция на это письмо?
— Я не знаю, какая была реакция. О реакции надо спросить Зеленского. Да, я знаю, что Венедиктов передал письмо. Вокруг этой передачи было огромное количество спекуляций. Например, господин Гонопольский писал о том, что «конечно, теперь, когда передали письмо, его обязательно выпустят». Во-первых, речь идет о законе, а не о письмах. И до того, как письмо моей матери было передано, большое число людей, в том числе тех, которые содержались под стражей в СИЗО, выходили ровно потому, что Конституционный суд принял решение о том, что 111 и 110 статьи перестали быть безальтернативными. Поэтому некоторые мои коллеги, мягко говоря, врут, спекулируя на том, что моя мать написала письмо.
В этом письме не было просьбы меня выпустить. В этом письме моя мать рассказывала, как она живет последний год. Вот и всё. И она рассчитывала, что рассказ о ее жизни и общее понимание о том, что я ни в чем не виноват, позволят руководству страны принять участие в моей судьбе. Всё, точка. Никаких слов «выпустите его, пожалуйста» там не было. Поэтому спекуляции вокруг письма моей матери — это достаточно подлый поступок людей, которые считают себя журналистами. Я считаю, что, понимая правовую ситуацию в стране, подло спекулировать, что это письмо должно было стать сигналом, что меня должны отпустить.
Меня должны отпустить, по идее, как я считаю и как считает Конституционный суд, не потому, что моя мать написала письмо, а потому, что Конституционный суд признал неконституционной 176 статью УПК. Люди, по поводу которых моя мать не писала никому писем, и их матери не писали никому писем, уже находятся на свободе. А я тут до сих пор, в клетке, перед вами. Делайте выводы.
Чрезвычайно интересовало журналистов, слышал ли Кирилл что-либо о договоренностях, согласно которым Олег Сенцов написал прошение о помиловании в обмен на освобождение Вышинского из СИЗО.
— Я не слышал ни о каких договоренностях. Я нахожусь здесь, перед вами, в клетке. Остальное время провожу в Лукьяновском СИЗО. Мне неизвестно ни о каких переговорах, договоренностях и так далее.
Посчитав, что Вышинский достаточно пообщался с прессой, работники суда попросили всех покинуть зал, сославшись на то, что необходимо готовиться к следующему заседанию.
Адвокат Кирилла Андрей Доманский отвечал на вопросы журналистов уже в коридоре.
- Чем вы обосновываете необходимость освобождения из-под стражи вашего подзащитного.
— Содержание под стражей, как определяет Европейский суд по правам человека и как определяет украинское законодательство, поскольку решения ЕСПЧ является частью законодательства Украины, — это самоуправство. А необоснованное удерживание под стражей — тем более. Более того, риски, на которые ссылается обвинение, не доказаны стороной обвинения, а значит, фактически их нет. Таким образом, есть все основания для изменения меры пресечения.
Он, к слову, также не в курсе возможных политических договоренностей по освобождению Вышинского в обмен на прошение Сенцова.
— Я всегда говорил, что действующим законодательством не предусмотрено такое понятие, как обмен. Есть другие правовые механизмы. Что касается переговоров, которые ведутся между странами, я о них не знаю. Сторона защиты в них участия не принимает. Вам нужно обращаться непосредственно к тем, кто об этом говорит. Например, в пресс-службу прокуратуры и к политикам, которые пытаются получить некоторые политические дивиденды, делая громкие заявления. На сегодня, к сожалению, дело Вышинского очень заполитизировано. И пока оно будет заполитизировано, дело не сможет двигаться нормально в правовом поле.