Ступить на черноморский берег царь Пётр Алексеевич смог в августе 1699 г., в Керчи, инкогнито сопровождая посольство Емельяна Украинцева по пути в Константинополь. Пребывание молодого монарха под стенами османской тогда твердыни запечатлено в знаменитом романе Алексея Толстого. Царь тогда впервые увидел крепость, о присоединении которой русская дипломатия поставила вопрос на Карловицком мирном конгрессе в 1698 г.
Но одно дело, строить прожекты, а другое — предпринять практические шаги по интеграции Причерноморья. И «первую скрипку» в этом процессе играл даже не российский монарх, а крымские ханы.
Подписание Константинопольского мирного договора (того самого, который вырабатывала делегация Украинцева) между Османской империей и России положило начало тяжелейшему периоду в истории Крымского ханства.
Россия официально прекратила выплату ханам т.н. поминок дани, а османы обязались удерживать крымцев от вторжений в пределы Российской империи. Вместе с тем Россия существенно снизила уровень своего дипломатического представительства в Бахчисарае, предпочитая решать вопросы по Крыму через голову ханов, напрямую с султанской администрацией.
Отсутствие военной добычи в первую очередь сказалось на причерноморских ногайцах, вассально зависимых от Крымского ханства. По словам известного российского историка Владимира Артамонова, в начале XVIII века ногайцы буквально метались в поисках нового протектора. Среди них периодически вспыхивали мятежи «против хана и турка».
В 1699 г. взбунтовалась Буджакская орда, решившая получить «помочи и милости» от султана, московского царя или на худой конец от польского короля. Бунтовщиков возглавил бежавший из Крыма брат хана нурэддин Гази-Гирей.
Собрание важнейших мурз орды в декабре 1700 г. просило султана отстранить от власти крымского хана Девлет-Гирея II. После того, как из Стамбула последовал отказ, Гази-Гирей обратился через гетмана Мазепу к «белому царю» принять его «з Белогородскою ордою в подданство». Однако, из-за нежелания обострять отношения с Османской империей в Москве Гази-Гирею также отказали. Начиналась Северная война со Швецией и на юге Петру нужен был мир.
В марте 1701 г. крымское войско перешло через Днепр и стало громить ногайские улусы, истребив около 4 тыс. кочевников.
Аналогичный ответ Москвой был дан в 1702 г. кубанским ногайцам, когда в Азов прибыл Кубек-мурза с просьбой о русском покровительстве.
В декабре 1702 г. чрезмерно активно интриговавший против Москвы Девлет-Гирей II был низложен. В этих условиях вновь вспыхнул ногайский бунт в Бессарабии. Мурзы требовали военного похода на Россию и, отстранённый от власти хан направился к ним за помощью. Османские гарнизоны в Очакове, Измаиле и Килие были осаждены сторонниками Гирея (около 60 тыс. человек).
Задумка мятежников состояла в том, чтобы в коалиции с османской «партией войны» восстановить хана у власти и идти войной на Азов и Киев. Однако этот план потерпел неудачу, поле мытарств на Северном Кавказе Девлет-Гирей II повинился перед новым ханом (своим отцом Хаджи-Селим-Гиреем) и был прощён.
В разгар последних событий (на рубеже 1702 — 1703 годов) на территорию гетманства прибыл носитель важной информации о внутренних процессах в Крымском ханстве.
Им был бывший валашский ротмистр, молдаванин Александр Давыденко. В 90-е годы он служил в Крыму и имел личное общение тогда ещё с калгой (вторая по значимости должность в иерархии ханства) Девлет-Гиреем. Давыденко поведал гетману Мазепе, как в одной из бесед Девлет-Гирей якобы сообщил ему, что готов вместе с беями «поклониться всемогущей царской державе и дале на турка воевати». Молдаванин предлагал свои услуги для налаживания прямого контакта царя и опального хана, а также в деле создания антитурецкой коалиции.
Мазепа счёл Давыденко авантюристом и уже собирался выслать его на родину, однако им заинтересовались в Москве. Более года он пробыл в российской столице, где им занимались Посольский и Малороссийский приказы. Давыденко удостоился приёма у канцлера Фёдора Головина, о нём осведомлялся сам император, однако в условиях начавшейся Северной войны дальнейшего развития его предложения не получили. Валашский подданный получил сорок соболей ценой 50 рублей и был отправлен в Киев, где более года содержался Мазепой «под крепким караулом», а затем был выслан на Дунай.
Дипломатическая игра с Девлет-Гиреем II началась в преддверии главного сражения Северной войны.
В декабре 1708 г. этот амбициозный чингизид вновь стал крымским ханом, а уже в январе 1709 г. в Бахчисарай с поздравлением русского посла в Константинополе был отправлен дипломат Василий Блёклый. Это стало ответом на «чистосердечное приятельское объявление», которое хан передал русскому посольству при своем отъезде в Крым в декабре. Второй официальной целью посланца была передача просьбы хану выдать некрасовцев, ушедших к ногайцам на Кубань. Однако главной негласной целью Блёклого было выявление крымско-шведских контактов по созданию военного союза.
Миссия Блёклого показала, что «новый старый» хан пытался вести двойную игру со сторонами Северной войны.
С одной стороны Девлет-Гирей II делал очень смелые заявления, показывающие желание сблизиться с Россией. «Турки вас не любят… И Крым-де и я так хочем, чтоб Москва и Крым была одна земля… Естли б страна царского величества совершенно была со мной в союзе, то бы не был швед в вашей земле. И поляки на вас, ни казаки, не восстали. Они-де смотрят на меня все» — цитировал Блёклый в своём отчёте слова хана, сказанные ему.
С другой стороны хан лоббировал начало войны с Россией в верхах Османской империи. Накануне Полтавской битвы он согласился отрядить на помощь Карлу XII и его союзникам 40-тысячное войско, но не решался отправить его без санкции султана. Блёклый получил эту информацию из надёжных неофициальных источников, хотя Девлет-Гирей публично отрицал факт такой договорённости со шведами и поляками.
К слову сказать, крымский хан всё-таки получил тайный приказ великого визиря Чорлулу Али-паши оказать помощь шведам под Полтавой. Но было уже слишком поздно, т.к. к тому времени русские войска установили контроль над Запорожской сечью и перекрыли переправы через Днепр. А затем указание было дезавуировано самим султаном.
Посольство Блёклого было примечательно ещё тем, что не обладало царскими грамотами. Тем самым российская дипломатия демонстрировала, что не рассматривает крымского хана в качестве суверенного правителя. Однако лояльность со стороны Российского государства видимо уже становилось важным фактором легитимности хана в глазах крымских элит. В связи с этим был пущен слух, что царь предлагал Гирею золото, сокровища и чин управителя в Казанской земле, однако хан ответил отказом: «Я-де не хочу от царя ни жал, ни мёда».
Мечта Девлет-Гирея о войне с Россией исполнилась в 1710 г., когда султан Ахмед III наконец поддался дипломатическому натиску политических беженцев во главе с Карлом XII и стоявшей за ними Франции. Крымское войско не в малой степени поспособствовало неудаче Прутского похода Петра I, перерезав тыловые коммуникации русской армии в Молдавии и Причерноморье.
В условиях русско-турецкой войны Москва не была связана какими-либо обязательствами с Константинополем поэтому в манифестах к ногайцам всех орд и крымцам впервые после голицынских походов (1687 и 1689 годов) был озвучен призыв перейти под протекторат царя при расширении их автономных прав.
Прутский договор России и Турции (1711 г.) разочаровал Девлет-Гирея.
Османы не смогли добиться внесения в трактат основного требования Крымского ханства о возобновлении выплаты «поминок». Отношения между ханом и великим визирем во время Прутской кампании обострились до предела, дошло до того, что Гирей открыто обвинил османского вельможу в получении взятки от русских. При султанском дворе снова начались разговоры о смещении слишком ретивого хана.
В это время вновь проявил активность уже подзабытый Давыденко. В феврале 1712 г. он был доставлен в штаб фельдмаршала Шереметева в Прилуках, где озвучил неожиданную новость: хан и крымские мурзы просят от фельдмаршала и царя «тайной отповеди… хотят ли ево принять к стороне царского величества или нет», а также «пунктов, на чем ему в подданство притти».
Давыденко имел выданную ханом подорожную грамоту до Москвы. Прежние козни Девлет-Гирея в отношении Москвы им объяснялись как показные действия для османов. Кстати ответственность за прежние действия татар против Москвы он возлагал на русских дипломатов, т.к. по версии Давыденко хан ещё в 1709 г. интересовался у дьяка Блёклого, почему русское правительство медлит с ответом на предложение о переходе на сторону России.
От имени хана Давыденко изложил план пленения Карла XII и мазепинцев под Бендерами силами татар. Предложения вызвали настолько большой интерес, что на этот раз молдаванин был принят лично Петром I. Аудиенция состоялась в марте 1712. По её итогам императором собственноручно была составлена записка о дальнейших действиях на южном направлении.
Планировалось заключение через Шереметева договора с Девлет-Гиреем о приёме крымского ханства в русское подданство. За пленение Карла XII хану были обещано крупное денежное вознаграждение. Император выразил готовность оказать военную помощь Крыму.
В апреле посланец хана был отправлен из Петербурга в Киев, однако по его прибытию на Днепр стало известно о заключении русско-турецкого перемирия на 25 лет. Давыденко был задержан в Киеве, а вместо него к хану был отправлен подполковник Чихачёв. Формально ему предстояло обсудить вопрос об обмене пленными, но главное, что он должен был сделать — вручить Гирею подношение от российского правительства и разузнать о действительной склонности Крымского ханства принять российское подданство.
Девлет-Гирей принял русского посланника в августе 1712 г. в Бендерах и был подчёркнуто холоден к нему. От обсуждения вопроса о русско-крымских отношениях хан уклонился.
Один из татарских чиновников потом пояснил Чихачёву, что крымский правитель был недоволен тем, что Россия, подписывая договоры с Турцией в 1711 и 1712 годах, игнорировала его. Условием сближения сторон тогда называлось заключение русско-крымского договора, помимо русско-турецкого.
В то же время хан активно добивался возобновления военных действий против России и дважды (в 1712 и 1713 годах) достиг успеха.
В 1713 г. Девлет-Гирей II во второй и последний раз был лишён крымского престола, что совпало с окончанием русско-турецкой войны 1710 — 1713 годов.
В следующий раз план подчинения к России Причерноморья был предложен фельдмаршалом Минихом, сумевшим прорваться в Крым и захватить Очаков.
Значение деяний Петра I на причерноморско-крымском направлении состояло в том, что он включился в обсуждение проектов перехода региона под власть Российского государства, сделав его реальным направлением имперской внешней политики.
При этом дипломатические игры Гази- и Девлет-Гирея с Россией были попытками лавирования между двумя сильными державами (Турцией и Россией) боровшимися за доминирование в регионе. Подобные действия в это время были характерны и для других буферных государственных образований, старавшихся сохранить и даже расширить свои привилегии: Запорожского войска, калмыков хана Аюки и даже Гетманщины Ивана Мазепы.
Успешные результаты этой игры можно было бы предъявить как аргумент для повышения статуса соответствующей автономии в глазах верховного суверена, использовать как предлог для начала выгодной местным элитам войны, укрепления личного положения в имперской иерархии. Однако дипломатия Петра I смогла использовать эти процессы в национальных интересах.