Когда польские историки пытаются докопаться до причин уничтожения украинскими националистами польского населения на Волыни и Галичине в 1943-47 годах, они обычно доходят до первых терактов ОУН*, организованных группой Бандеры в 1934 году.
Действительно, убийства министра внутренних дел Польши Бронислава Перацкого в Варшаве, а также лояльных к польским властям украинцев — профессора Львовского университета Ивана Бабия и его студента Якова Бачинского — всколыхнули общество Второй Речи Посполитой, способствовали героизации террористов и нарастанию ненависти украинской общины по отношению к полякам.
Однако маховик ненависти начал раскручиваться ещё в ходе «пацификации», о чём в Польше упоминают уже не так охотно, как и о том, что события 1930-х были следствием польско-украинской войны в Галичине 1918-1919 годов.
Но что наиболее странно — практически никто не проводит параллели между Степаном Бандерой и первым украинским террористом ХХ века Мирославом Сичинским, которого украинцы Галичины героизировали за убийство польского графа Анджея Потоцкого. При этом именно Сичинский создал своеобразную традицию украинских националистов: убивать безоружных можно, не опасаясь за собственную жизнь, более того — убийца становится народным героем.
Что же такого сделал польский аристократ граф Анджей Казимир Потоцкий из герба Пилява, глава Галицкого Сейма в 1901-1902 годах, наместник императора Франца-Иосифа I в Королевстве Галиция и Лодомерия с 1903-го и пожизненный член палаты господ Райхсрата (парламента) в Вене с 1907-го, что, по мнению политических украинцев, заслужил смерть?
Да, собственно, то же, чем занимается любой губернатор Галичины все последние десятилетия — фальсифицировал выборы.
В феврале 1908 года проходили выборы Галицкого Сейма, и, используя, как сказали бы теперь, «административный ресурс», граф Потоцкий добился того, что из 150 депутатов высшего органа земельной власти русинско-украинскую общину представлял только 21 человек, а остальные были поляками и немцами (при этом русины-украинцы составляли более 40% населения края). Но самое главное — эти депутаты были избраны от партий народников и радикалов (11 человек) и москвофилов (10), что, мягко говоря, не отражало политических настроений Галичины того времени и вызвало протесты.
При этом неугодных наместнику кандидатов в депутаты жёстко преследовали. Вопиющим случаем стало убийство 6 февраля 1908 года одного из них — Марка Каганца — активиста «Просвиты» и других украинских организаций в селе Коропец (ныне Тернопольская область). Во время протеста против фальсификации выборов жандармы закололи его штыками на глазах у беременной жены. Ситуация была весьма резонансной, её даже рассматривали на заседании Райхсрата.
Вот только вопрос: стала ли эта трагедия для львовского студента Мирослава Сичинского, младшего из 14 детей греко-католического священника, настоящей причиной для покушения на графа Потоцкого, или украинский активист просто искал повод?
Ведь к тому времени он уже был довольно известным в среде политически активных украинцев Галичины: ещё во время учёбы в гимназии в 1904 году Мирослав принял участие в манифестации украинских организаций перед зданием наместничества во Львове, за что был оштрафован на 25 крон (весьма значительная сумма). В 1905-м, окончив украинскую гимназию в Перемышле, он поступает на юридический факультет Венского университета, но позже становится студентом философского факультета Львовского университета.
В это время Сичинский вступает в ряды Украинской социал-демократической партии (позже его двоюродный брат, Владимир Темницкий, возглавит эту партию), однако придерживается анархистских взглядов, его характеризуют как радикала. В 1907 году он был среди почти сотни студентов-украинцев, которые захватили одно из зданий университета с требованием, чтобы посвящение студентов осуществляли не только на польском, но и на украинском языке. Бунтовщиков арестовали, но те пригрозили голодовкой — и через четыре дня их отпустили.
Во время избирательной кампании в Галицкий Сейм зимой 1908 года Сичинский ездил по селам и агитировал не голосовать за поляков. По его словам, он пришёл к выводу, что легальной борьбой победы добиться невозможно, и решился на убийство Потоцкого.
Студент спокойно приобрел в магазине револьвер и в вербное воскресенье пошел к наместничеству (теперешнему зданию Львовской облгосадминистрации). Сичинский записался на аудиенцию, чтобы подать «прошение о месте», ожидал в очереди в приёмной. Наконец секретарь позвал его, Сичинский вошел в кабинет и увидел Потоцкого, который сидел за рабочим столом.
Убийца развернул бумаги и достал револьвер. «Сие за нашу несправедливость, за выборы, за смерть Каганца!» — воскликнул он. Прозвучали четыре выстрела, Потоцкий упал. Первая пуля попала в левое ухо и зацепила мозг, следующие пробили лоб, палец левой руки и левое плечо. В кабинет вбежал секретарь, началась паника. Анджей Потоцкий умер в тот же день. Говорят, его последней просьбой было: «Телеграфируйте цесарю и скажите, что я был его верным слугой».
Мирослав Сичинский спокойно положил револьвер на пол, вышел в приёмную и сел. Через полчаса пришел полицейский комиссар, украинец Бегун, Сичинский признал вину в содеянном. Комиссар заказал фиакр, чтобы отвезти убийцу в полицию. В дороге полицейские уговаривали Сичинского прикинуться неуравновешенным — мол, так удастся избежать смертной казни, но тот только отмахивался.
В четыре часа пополудни 12 апреля 1908 года над львовской ратушей и зданием наместничества подняли черные стяги. Возле памятника Адаму Мицкевичу собралась большая демонстрация польского населения Львова. После выступлений толпа взялась бить окна в украинских учреждениях и зданиях. Погромы длились несколько дней, разговаривать на украинском на улицах Львова было опасно. «Произошло! История запишет это событие как первый акт политического террора в конституционной Австрии», — откликнулась на поступок Сичинского выходившая во Львове украинская газета «Дело».
Первый суд над убийцей начался 30 июня 1908 года, все 12 присяжных были поляками. Вечером в тот же день они единогласно приговорили Сичинского к смертной казни через повешение.
Впоследствии приговор был отменен: власти посчитали, что осужденного должны были осмотреть психиатры. Врачи отметили «высокий интеллект обвиняемого, его доброту, кротость и глубокое ощущение человеческой скорби и несправедливости, его гармонию и лад в мыслях и поступках».
15 апреля 1909 года состоялся второй суд, присяжные опять потребовали повешения Сичинского. Еще через три месяца цесарским указом этот приговор был заменен на 20 лет заключения.
Поскольку процесс широко освещался в прессе, Мирослав Сичинский стал народным героем: в украинских селах Галичины самым распространенным именем для новорожденных стало Мирослав, появилась поговорка: «Наш Сичинский пусть живёт, а Потоцкий пусть гниёт».
После окончательного приговора Сичинского перевезли в тюрьму города Станиславов (ныне Ивано-Франковск). Уже на третий день пребывания в тюрьме один из надзирателей-украинцев передал Сичинскому: «Никто отсюда ещё не убежал, но вам мы поможем. Только будьте терпеливы. Может, придется подождать год-два-пять».
В тюрьме Мирослав ежедневно просыпался в пять утра, ложился в девять вечера. Девять часов в день работал в столярной мастерской, в свободное время изучал английский. По воскресеньям читал Достоевского, Франко, Бжозовского, Ратцеля. Часто общался с начальником тюрьмы — чехом. «Тюрьму вспоминаю приятнее, чем пребывание в Венском университете», — заверял после освобождения.
Между тем офицер австрийской армии Дмитрий Витовский (позже министр обороны ЗУНР) и журналист Николай Цеглинский готовят побег Сичинского.
Ноябрьским вечером 1911 года в его камеру вошел надзиратель и приказал быстро собираться. Постель заключённого скомкали так, будто там кто-то лежит, возле кровати поставил ботинки. Сичинский вышел из камеры в одной рубашке, в буфете переоделся в униформу. Вдвоем с надзирателем они направились к выходу из тюрьмы, будто только что закончили службу. На улице Мирослава переодели в крестьянскую одежду и на телеге вывезли из города. Несколько месяцев он скрывался в селах Прикарпатья, потом выехал в Скандинавию — сначала в Норвегию, потом в Швецию, а в 1914 году перебрался в Соединённые Штаты Америки.
В США Сичинский не изменил своим левым взглядам: он становится одним из основателей Украинской федерации Социалистической партии Америки, редактировал ее еженедельники «Рабочий» (1914-1917) и «Народ» (1917), входил в руководство Федерации украинцев США (1915-1918). В 1920-м Сичинский стал соучредителем организации «Оборона Украины» и редактором ее журнала «Украинская община», в 1933-1941 был президентом Украинского Рабочего Союза.
Неудивительно, что он постепенно перешел на просоветские позиции и трижды посещал СССР: в 1930-х годах приезжал в Полтаву, к своему гимназическому и университетскому товарищу Теодору Заморе, а в 1959-м и 1968-м — во Львов, к семье Заморы, которого расстреляли в 1937-м «за участие в контрреволюционной украинской националистической фашистской организации».
Сложно сказать, считал ли себя украинским националистом сам Мирослав Сичинский, и завидовал ли он куда более известному террористу Степану Бандере, который заменил убийцу графа Потоцкого в «иконостасе свидомых украинцев». Однако точно известно, что Сичинский до конца жизни не жалел о своем поступке, считал его оправданным и справедливым. Последние годы Мирослав Сичинский провел в приюте для людей пожилого возраста в городе Вестленд (штат Мичиган, США) и умер в 1979-м, когда ему был 91 год.
25 июня 2013 года депутаты Львовского областного совета приняли решение «О чествовании героического деяния Мирослава Сичинского». Представляя проект решения, его инициатор, депутат Святослав Шеремета (ныне секретарь госкомиссии по увековечению памяти участников АТО, жертв войны и политических репрессий) заявил, что это был ответ на порабощение и угнетение украинского народа польской оккупацией. «Если бы сейчас были такие люди, как Сичинский, то мы бы не имели такой ситуации в государстве. Все наместники должны помнить этот случай истории и поступок Мирослава Сичинского», — сказал тогда Шеремета.
Его заявлений по поводу массовых фальсификаций во время недавнего первого тура президентских выборов в Галичине пока никто не слышал.
* Организация, деятельность которой запрещена в Российской Федерации