На самом деле в бывшем уездном центре расположился орган непосредственного управления угольной промышленностью Донбасса — Управление каменноугольной промышленности.
Мысль о создании специального органа власти, который бы выступил регулятором и контроллером в отношениях между угольщиками и государством, угольщиками и смежниками, подал на одном из совещаний ВСНХ известный горный инженер Василий Бажанов, который, став большевиком еще в вузе, работал в Донбассе с дореволюционных времен.
Правление ЦПКП возглавил поначалу один из создателей и руководителей Донецко-Криворожской республики Моисей Рухимович. Впрочем, в должности этой он пробыл недолго, ибо и самому учреждению, и Рухимовичу пришлось оставлять вскоре и Бахмут, и Харьков.
Кровь промышленности
Идея централизации управления угольной промышленностью Советской России была более чем своевременной: за первое полугодие Гражданской войны добыча угля, который в то время был, напомним, практически монопольным источником энергии, упала сразу на 16 процентов.
Процесс стал практически обвальным в конце декабря 1918 — начале 1919 года, когда Донбасс был занят белыми армиями. В январе 1919-го Красной армии удалось потеснить противника из края, но до середины апреля ожесточенные бои шли в самом сердце угольного Донбасса — между Горловкой и Дебальцево, северней нынешних Донецка и Макеевки. Шахты не просто переходили из рук в руки вместе с населенными пунктами, но и терпели убытки в снабжении и вывозе продукции.
Понимая это, Москва выделила из своей более чем скудной казны миллиард рублей для снабжения всем необходимым шахтеров Донбасса. Прежде всего, конечно, речь шла о продовольствии и одежде. О том, какое значение центральный аппарат молодого советского государства придавал этой работе, говорит тот факт, что усилия Центрального правления каменноугольной промышленности по снабжению направлял лично глава ЦИК Михаил Калинин, который для этого неоднократно выезжал со спецпоездами в Бахмут и Горловку, где даже спускался в шахту.
Шахтеры между красными и белыми
В кипении боев Гражданской войны сделать много было нельзя. Поэтому и харьковский центральный аппарат, и управление ЦПКП в Бахмуте, расположившееся, что знаменательно, в здании бывшей Бахмутской земской уездной управы, в основном старались поддержать на плаву те шахты, которые могли контролировать.
Опорные пункты Управления каменноугольной промышлености бахмутская администрация устроила на шахтах «Веровка» и «Софиевка» в окрестностях Енакиева и «Государев Байрак» в Горловке. Любопытно, что именно в многочисленных поселках на мелких шахтенках и заводиках вокруг Байрака чуть позже Добровольческая армия генерала Май-Маевского мобилизовала с роту пролетариев, которые в воспоминаниях известного дроздовца Антона Туркула названы «хорошими шахтерскими ребятами».
Кроме кадрового и продовольственного вопроса и Харькову, и Бахмуту в Донбассе приходилось решать один из самых важных вопросов — снабжение шахт крепежным лесом. Его отсутствие делало бессмысленной работу горнодобывающего предприятия. Всего в 1919 году (с марта по май и в ноябре-декабре) на шахты региона было отправлено 8 тысяч вагонов леса. Это примерно 200 поездов по нормам погрузки того времени.
После войны
Как известно, в мае-июне успешное контрнаступление Май-Маевского вынудило красные армии покинуть не только Донбасс, но и Слобожанщину (Харьковщину), и Гетманщину (Киев с Полтавой). Только после полного и окончательного разгрома деникинского марша на Москву, в конце осени 1919 года Правление каменноугольной промышлености вернулось в Харьков, а управление — в Бахмут.
Угольное хозяйство было разрушено почти до основания.
80 процентов шахт были или разрушены, или остановлены и затоплены естественным образом или специально. Весь 1920 и 1921 годы правление пыталось наладить, с одной стороны, хоть какое-то снабжение углем центральных районов России, а с другой — подготовиться к восстановлению шахт Донбасса.
Именно тогда стала известной фраза Владимира Ильича Ленина, которую и нынче можно прочесть на пилоне возле памятника ему в Донецке: «Донбасс — это район, без которого социалистическое строительство останется простым добрым пожеланием».
Впрочем, восстановлением угольного региона займутся уже другие организации.
К началу 1922 года стало ясно, что управление промышленностью требует еще большей централизации. Кроме того, разразился один из тех внутренних скандалов, которые так замечательно быстро губят любую бюрократию, возомнившую себя солью земли.
Юзовский инцидент
Это случилось в Юзовке морозной январской ночью 1922 года.
Постовой милиционер написал рапорт о безобразиях, которые творили местные партийцы, разъезжая на авто в пьяном виде, горланя песни и выкрикивая похабщину. Не с них ли, кстати, списали сценки с участием Адама Козлевича и его верного «Лорен-Дитриха» в пьянках «совбуров» Ильф и Петров?
Дело, возможно, замяли бы, но на беду в машине присутствовал глава Бахмутского управления каменноугольной промышленности тов. Чугурин — фигура более чем приметная. Это обстоятельство могло как помочь погасить конфликт, так и раздуть его.
К несчастью для Чугурина, секретарём Юзовского окружного комитета ВКП(б) незадолго до того неожиданно поставили 21-летнего сына паровозного кочегара из-под Тулы Авраамия Завенягина. Молодость в те времена не была недостатком, кроме того, вступив в партию в 17 лет, Завенягин успел побыть комиссаром политотдела стрелковой дивизии и предревкома в Старобельске, успешно отразив набег самого Махно.
И Завенягин, человек жесточайших моральных и деловых принципов, которые затем помогут ему и в строительстве Норильска и никелевого комбината, и в работе над атомным проектом в качестве куратора от наркома Берии, решает поставить вопрос ребром: за моральное разложение исключить тов. Чугурина из рядов партии Ленина.
Можно себе представить изумление главы ЦПКП тов. Пятакова Георгия Леонидовича, когда он у себя в кабинете читал документы из Юзовки. Мальчишка, без году неделя в партии, требует исключить из ее рядов самого Ивана Чугурина! Сормовского рабочего, члена партии с 1902 года, «искровца», одного из авторов большевистских манифестов февраля 1917 года, человека, вручившего партбилет самому Ильичу на Финляндском вокзале в Петрограде в апреле того же года. Исключить из партии человека, которого в то время называли не иначе, как Хозяин Донецкого каменноугольного бассейна.
В общем, Пятаков приложил все силы, чтобы из партии убрали как раз Завенягина — за наветы на заслуженного партийца.
Но не тут-то было. Пьяная выходка заслуженного товарища запротоколирована, решение Юзовского окружкома партии есть, ВЧК заключение дал. Да и вообще Авраамий Завенягин — тоже «не грек с бугра», как говорят в Донбассе, а член Всеукраинского ЦИК.
Дело решили так. Чугурина потихоньку услали в родное Сормово руководить судостроительной верфью, вынеся «строгача» в личное дело. Завенягин был отправлен на учебу в Московскую горную академию, откуда началась его стремительная промышленная карьера. А Пятакова просто сняли с должности — за недогляд. А там и реформа угольной промышленности подоспела.
В 1923 году в рамках децентрализации управления предприятиями отрасли по всей стране стали образовывать специализированные тресты. Бахмутское управление большую часть кадров передало в трест «Донуголь», а Правление было преобразовано в Управление государственной каменноугольной промышленности (УГКП). Но это, как говорится, немного другая история.