Поляки, альянс УНР и ЗУНР, махновцы, интервенты, белые и красные органично дополнялись множеством независимых атаманов, не каждый из которых был в состоянии определить собственные политические взгляды.
По словам классика, 1918 год был велик и страшен, но 1919-й оказался его страшней. И эта максима имела под собой все основания. С кровавым хаосом, установившимся на Украине в 1919 году, не могли соперничать никакие сколько-то близкие по времени события, случившиеся на этой многострадальной земле до тех пор.
Пестрая карта
В декабре 1918 года из Киева бежал гетман Скоропадский. В этот момент столица Украины была обложена войсками УНР — Украинской народной республики. Ее вооруженными формированиями руководил Симон Петлюра. Видя невозможность защитить город от разношерстных, но многочисленных отрядов, командовавший обороной Федор Келлер распустил защитников Киева (эпизод, во всех красках показанный в «Белой гвардии»), после чего «Пэтурра» ворвался в Киев, а его части расправились с теми бойцами, кто не успел раствориться в массе населения. Одной из первых жертв пал как раз Келлер, не пытавшийся прятаться.
Новый год Киев встретил под властью Директории. Петлюра формально не считался ее единоличным главой, но в течение буквально пары месяцев установил режим единоличной власти. Однако на местах власть фактически принадлежала отдельным атаманам, которые не контролировали обстановку, — в достаточно крупных городах могло иметься по 4-5 разных властей. Местные советы, националисты, интервенты (причем разные)…
В декабре 1918-го на Украину ко всему прочему начали прибывать новые интервенты — войска стран Антанты. Одновременно эти земли покидали немцы. В результате и без того сложные отношения высоких сторон окончательно запутались. На территории Украины претендовали красные, белые и УНР, вдобавок на землях бывшей Австро-Венгерской империи была провозглашена Западно-Украинская народная республика. Она вела отдельную войну с поляками за Львов и вообще украинскую часть почившей венской империи. УНР формально объединилась с ЗУНР, но правительства двух разных Украин функционировали раздельно.
Из Киева честно пытались управлять страной. В целом Директория придерживалась мягкого курса «за все хорошее против всего плохого», но в действительности она просто не могла обеспечить выполнение своих указов.
В провинции верховодили атаманы, вершившие суд, расправу, гражданское и военное усмотрение по своему произволу и спокойно разгонявшие любые выборные органы, которые обычно не могли выставить ни одного батальона. В некоторых городах власть за время Гражданской войны успевала смениться по 15-20 раз (это не гипербола, примерно столько раз переходило из рук в руки Гришино, нынешний Красноармейск/Покровск). В крупных городах вдобавок свирепствовали обычные внеидеологические уголовники.
Впрочем, времени у Директории имелось немного.
После ухода немцев Украина неизбежно становилась ареной борьбы наиболее мощных и организованных сил, собственно русской Гражданской войны — белых и красных. Вскоре последние начали теснить рыхлую и едва-едва чем-то управляющую Директорию. РККА не столько разбила, сколько разогнала противостоящие ей отряды.
В этот момент на Украине оставались застрявшие немецкие части, уже действовали анархисты и националисты, наконец, красным противостояли белые Вооруженные силы юга России. Они заявили о себе также и на юге Украины: в Одессе с трудом и медленно формировалась отдельная группировка белогвардейцев во главе с авантюристом на службе Деникина Алексеем Гришиным-«Алмазовым». Здесь кроме белых действовали французские интервенты, которые периодически выдвигали совсем уж безумные прожекты, вроде соединенных отрядов петлюровцев и белых.
Однако в целом на Украине красные быстрее других воспользовались падением гетмана и уходом немцев. УНРовцы под командованием полковника Болбочана (которого литература обессмертила как Болботуна) были разбиты на востоке страны. Красные быстро заняли Полтаву, Харьков, Екатеринослав и наконец Киев. Причем дорогой красные только усиливались за счет атаманов, берущих сторону большевиков. Красным удалось склонить на свою сторону также анархистов Махно. Вскоре от Директории к большевикам прислали делегатов, надеясь договориться. Однако февраль Директория встречала уже в Виннице.
Киев красные заняли легко. В начале весны они вели победный марш уже на правом берегу Днепра, несмотря на крайнюю нехватку вооружения и боеприпасов. На этом этапе Петлюра стал фактическим диктатором УНР, но перед ним маячила глупая перспектива немедленно стать королем без королевства. Однако отброшенная в бедные аграрные районы Директория не погибла немедленно.
Перед большевиками теперь маячила куда более существенная угроза.
Белый марш
Пожалуй, самым ценным призом на юге России, даже более ценным, чем Киев, был Донбасс. Крупный промышленный регион давал победителю и ресурсы, и индустриальные мощности, и рекрутов с высоким уровнем технических навыков. Из двух основных вариантов — наступления на Царицын и Донбасс — Деникин решительно выбрал Донбасс, к ярости Врангеля, считавшего важнейшим как раз Царицын. В край терриконов и железных дорог отправились «цветные части», элита белых и, пожалуй, самые боеспособные части всей Гражданской войны. Белых ослабляли дрязги между командовавшим казаками Красновым и добровольцами Деникина, однако на стороне красных проблем было не меньше.
Силы красных разрослись за счет множества новых самостоятельных отрядов. Атаманы сменили знамена, но не приобрели понятия о дисциплине. Командовавший красными силами на Украине Антонов-Овсеенко, судя по его позднейшим воспоминаниям, боролся с собственными подчиненными едва ли не активнее, чем с белыми. Воинская часть могла своей волей изменить место дислокации, в особо запущенных случаях — сторону. Приказы систематически не доводились до исполнителей — иной раз в дороге застревали десятки депеш командиру одного и того же отряда, но даже если приказ приходил по назначению, никто не мог поручиться за его выполнение. Антонов титаническими усилиями сколотил из этого воинства нечто, похожее на армию, и создал для белых серьезную угрозу серией ударов.
Однако белые под началом генерала Май-Маевского имели сокрушительный козырь — несколько неплохо дисциплинированных фронтовых частей. Май-Маевский организовал эффективные маневры пехоты и бронепоездов по железной дороге и казаков в конном строю. Он весьма искусно распоряжался своими скудными силами. К тому же белые вовсю использовали «хай-тек» того времени — благодаря мастерским в Дебальцево они могли быстро чинить и вводить в дело бронепоезда, а кроме того, именно в Донбассе в ход впервые пошли танки. Красные также активно применяли «бепо» — благо, густая железнодорожная сеть позволяла развернуть настоящую рельсовую войну.
Летом наступил перелом в пользу белых. На тот момент они имели значительно более дисциплинированное войско, и постепенно это привело к развалу красного фронта. Вдобавок красные рассорились с Махно. Фронт в Донбассе рухнул.
К тому же красных настигла всеобщая проблема Гражданской войны — они пришли с очень популярной среди крестьян программой, но теперь продразверстка и мобилизация быстро подорвали всякий кредит доверия к ним.
Еще недавно восстания были проблемой Директории, теперь они сотрясали уже тыл советских сил. Повстанческие отряды росли стремительно, республик на Украине было не меньше, чем царств в Палестине времен Иисуса Навина. Посланные против них части легко могли перейти на сторону тех, кого отправлялись ловить.
В такой обстановке возникали самые удивительные образования. К примеру, в ЗУНР разрабатывался проект создания на подконтрольной территории автономной Еврейской Народной Республики. Республику так и не создали, однако в Тернополе и окрестностях сформировали ударный батальон («Жидівський пробоївий курінь»), который усиливала конная сотня с самой, вероятно, оригинальной в мировой истории военно-музыкальной командой — три конных скрипача. Несколько месяцев на западе Украины существовала лемковская «республика Команча» — объединение трех десятков сел, разгромленное польскими войсками.
Все правительства издавали указы, взимали налоги, чинили суд и расправу над политическими оппонентами. Вступить в отряд очередного «батьки» казалось отличной перспективой — винтовка давала единственный шанс почувствовать себя человеком. Один из большевистских функционеров вспоминал, например, о войске Махно:
«Надо сказать, что вся эта бригада имела весьма своеобразное строение. Ни полков, ни батальонов в ней не имелось. Были отряды. Отряд такого-то, отряд такого-то. При этом численность отрядов все время менялась.
Если, скажем, в отряде Щуся насчитывалось, по его словам, две тысячи человек, то, когда мы пошли проверять, оказалось, что сегодня в отряде налицо триста бойцов, завтра — пятьсот. Спрашиваем:
— Откуда появились двести человек, которых вчера не было?
— Подошли из деревни.
— А куда девались остальные? Ведь у вас числится две тысячи.
— Ушли в деревню.
Более или менее постоянное ядро в этих отрядах состояло из командира и его штаба, а все остальное — текучий состав. Как набиралась эта армия? Объезжая уезд, я однажды в каком-то селе стал свидетелем следующей сцены. Пожилая крестьянка срамит парня, своего сына:
— Ты же ни черта не делаешь, да и делать сейчас по хозяйству нечего. Шел бы к Махно. Посмотри на ребят из нашего села. Вот Николай, вот Иван Федорович пробыли у Махно три месяца, привезли по три шубы, пригнали по паре лошадей».
Для анархистов 1919 год стал, пожалуй, звездным часом.
Красные и белые были слишком заняты борьбой друг против друга, националисты были слишком слабы, так что повстанцы под черным знаменем могли партизанить на огромных пространствах, а то и захватывать даже крупные города. То же самое касалось атаманов без четких убеждений. В лучшем случае они просто грабили. В худшем — истребляли людей «неправильных» национальностей в тех местах, которые занимали. Список неправильных варьировался, но чаще всего туда входили евреи и опционально «москали». Грабежом же вознаграждали себя за труды решительно все стороны конфликта.
Между тем к пику своих успехов приближались и белые. После победы над красными в Донбассе их войска быстро распространялись по Украине. Белые вели наступление даже быстрее, чем собирались, форсировали Днепр, в июне взяли Харьков, а в августе подошли к Киеву.
Однако крушение советской власти снова вдохнуло силы в, казалось бы, окончательно разгромленную УНР. Петлюра увидел в происходящем свой шанс и бросил свое войско на Киев. Пожалуй, это действительно был его последний шанс на какой бы то ни было успех. И галичане ЗУНР, и националисты из УНР контролировали лишь небольшие районы на западе Украины и теперь попытались реанимировать свое движение как политическую силу. Шансов договориться с Деникиным или красными Петлюра не имел: в обоих случаях речь шла о разных проектах единой России.
Как бы то ни было, в конце лета 1919 года белые и петлюровцы с разных сторон подходили к Киеву.
Встреча оказалась, мягко говоря, нетеплой. Поначалу сторонам удалось договориться о демаркационной линии, но 31 августа УНРовцы и белые встретились в Киеве. Белые вообще смутно представляли себе, с кем столкнулись. Их авангардные отряды приняли украинцев за австрияков, затем посланный к тем офицер объявил: «Они говорят, что они украинцы, командует ими какой-то Петлюра». Старшие начальники, конечно, представляли себе, о чем речь, но для рядовых и большинства младших офицеров диковинное войско в шароварах и похожей на австрийскую униформе выглядело экзотически. Киевляне также, похоже, смутно представляли себе, кого чествуют: в толпах на улицах можно было заметить портреты Николая II, Петлюры, Деникина и Тараса Шевченко.
Кончилось все глупой стычкой, перестрелкой и переговорами между белыми и представителями галичан из ЗУНР и петлюровцев. По итогам переговоров УНРовцы покинули Киев. Надо заметить, что воевать на украинской стороне мало кто желал. Галичан больше интересовала свобода их малой родины, и они были настроены скорее русофильски, видя в белых возможных союзников по борьбе в Польше. Однако дальше стороны уперлись в тупик. Белые не хотели слышать ни о какой независимости, Петлюра — как раз ни о чем, кроме независимости. Дело кончилось объявлением Директорией войны белым.
В этот момент большую часть Украины контролировали белые, однако в излучине Днепра кочевали махновцы, на севере оставались силы красных, а западнее Киева оставались УНРовцы. Петлюра, понимая, что в одиночку ему ловить нечего, заключил тактический союз с Махно.
Осенью союз анархистов и националов дал неожиданный плод. Махно действовал, как обычно, — глубокие рейды его партизанской конницы с тачанками были его стихией. Махновцы рванулись к Гуляйполю, Мариуполю, Гришино. Анархисты едва не дошли до ставки белых в Таганроге. Деникин противопоставил этому рейду крупные силы, несмотря на то что борьба белых и красных достигла кульминации, и белогвардейцам был дорог буквально каждый человек.
Махновцы проиграли только после того, как обнаглели настолько, что решились на генеральное сражение под Запорожьем. До этого операции белых выглядели как попытка таскать воду решетом. Однако анархисты сдали только часть своих завоеваний: многие города, включая Екатеринослав, склонились перед черным знаменем.
На этом фоне националы выступили не столь впечатляюще.
Петлюровцы не отличались дерзостью махновцев, к тому же их косили эпидемии. Должность генерала Мороза успешно исправлял прапорщик Тиф. Наконец, из войны явочным порядком вышли галичане, которые изначально считали, что УНР «не туда воюют», и теперь договорились о сотрудничестве с белыми. Как только белые смогли купировать успехи махновцев, они немедленно взялись за петлюровцев. Оказать серьезное сопротивление те уже не могли.
Вскоре по поводу правительства националов появилась шутка — «В вагоне Директория, под вагоном территория». Казну УНР разворовал один из собственных атаманов, который немедленно обнаружил в себе левые взгляды и ушел к большевикам. Петлюра бежал в Варшаву. Однако теперь предстояло разыграть финальный акт драмы 1919 года на Украине.
Алая заря
Осень 1919 года принесла поражение не только националистам. Наступление белых на Москву захлебнулось в районе Орла, и теперь с севера катился неостановимый поток Красной армии.
Для начала поворот военной удачи позволил бежать остаткам УНРовцев. Около 10 тысяч петлюровцев, из которых лишь 2-3 тысячи были собственно солдатами, пустились в рейд по тылам белых. Это был уже настоящий акт отчаяния, последние петлюровцы вышли на территорию, занятую поляками, где их разоружили. Галичане поступили еще проще, они… перешли на службу к красным.
Между тем облик Красной армии существенно изменился по сравнению с событиями всего-то годичной давности. Красные много потрудились над превращением своих разрозненных отрядов в регулярную армию и теперь пожинали плоды своих усилий.
12 декабря они взяли Харьков, на следующий день — Полтаву. Деникинские войска слишком растянулись на огромном фронте, слишком разбросали силы и слишком мало оказались способны наладить работу тыла. Белые располагали очень качественными частями, но как единый организм Красная армия была уже сильнее. На сей раз красные действовали четко, понимая, чего хотят, а их армии приобрели дисциплину, которой им недоставало в начале года.
В ноябре конная армия Буденного прорвала фронт белых восточнее Харькова. Началось тотальное отступление белых по всему фронту. Развязка наступала стремительно. Белые утратили Харьков в середине декабря. Однако это было не худшей для них новостью.
Прорыв Буденного раскалывал белые армии надвое. Деникин отчаянно пытался создать новый рубеж в Донбассе, о который разбились атаки красных весной. Но соотношение сил теперь было совсем не тем, что тогда. Дисциплина, некогда отличавшая белых, пала, а сохранявшие высокий боевой дух части неизбежно сражались «за себя и того парня» и в какой-то момент переставали выдерживать напряжение. Так, в последнюю ночь года под Алексеево-Леоново (поле боя находится там, где теперь стоит Торез под Донецком) буденновцами была практически уничтожена некогда блестящая Марковская дивизия белых.
Вооруженные силы юга России оказались расколоты надвое — одна группировка откатывалась к Новороссийску, другая продолжала удерживать позиции в центре Украины. Киев был занят красными влет в середине декабря. Наступление советских войск продолжалось.
1919 год на Украине начинался в полном хаосе. Националисты, красные, белые, интервенты, анархисты… Сам черт сломал бы ногу среди бесчисленных правительств, республик, вооруженных группировок, банд и армий. Но завершался год совершенно иначе. Победитель в Гражданской войне выявился. Еще весной и летом казалось, что шансы красных невелики, однако они проявили больше других настойчивости в том, чтобы поставить промышленность, тыл и фронт на службу единому плану, и преуспели.
Увы, гражданские войны — худший тип войн, и кампания 1919 года очень дорого обошлась осколкам Российской империи. Деньги не стоили ничего, продовольствия достать было негде, недоставало самых элементарных вещей, включая спички, мыло и лекарства. Голод, тиф и пули косили людей сотнями тысяч. Украина была разорена, и ей еще нескоро предстояло оправиться от военных шрамов. 1918 год был велик и страшен. 1919-й оказался страшнее.
