Принятие в одностороннем порядке в общение раскольников и деятельность на территории другой поместной церкви является грубейшими нарушениями апостольских правил. Издание Украина.ру анализирует, насколько неожиданным было решение фанарского (Фанар — исторический район, где расположена резиденция Константинопольского патриарха. — Ред.) Синода на примере двух соседних с Россией стран.
Эстонский раскол
История эстонского церковного раскола началась еще в 20-х годах ХХ века. Тогда, во время смуты в России, Фанар принял в свою юрисдикцию Эстонскую епархию Русской церкви. Решение было принято Константинопольским патриархом Мелетием, которого называют идеологом ереси «восточного папизма»: именно он первым начал заявлять особые права Фанара на дарование автокефалии и решение спорных межцерковных вопросов.
В 20-х годах Русская церковь была ослаблена революцией и обновленчеством и не смогла противостоять Фанару в полной мере. Константинопольский престол тогда вовсю общался с обновленцами и пытался даже упразднить патриаршество в России, о чем пойдет речь ниже. Уже тогда Эстонская церковь под руководством Фанара нарушила церковные правила и вышла из Православной пасхалии — метода отсчета даты Пасхи, перейдя на григорианскую.
После присоединения Эстонии к СССР Эстонская православная церковь вернулась к Москве. Но с обретением государственной независимости страна опять захотела церковной независимости. Тогда же, в начале 90-х, в эстонском обществе расцвели националистические и русофобские настроения. Светские власти Эстонии, в свою очередь, стали культивировать подобные настроения.
В 1992 году епископ Корнилий (Якобс) направил рапорт Московскому патриарху Алексию с просьбой вернуть дарованную в 1920 году автономность церкви. Рапорт был удовлетворен, при этом епископ Корнилий был назначен правящим архиереем. Однако после прошедшего Собора ЭПЦ нашлось множество недовольных недостаточной самостоятельностью: в частности, возмущение вызвал тот факт, что правящий архиерей был назначен из Москвы.
Служба по делам вероисповеданий МВД Эстонии опубликовала «Заключение по Уставу Эстонской Православной Церкви», в котором было указано: «Рассматриваемый устав Эстонской православной церкви не обеспечивает православным права свободного самоопределения и самоуправления, а оставляет эти права за Патриархом Московским и всея Руси».
В регистрации отказали, и еще многие годы церковь существовала нелегально.
В 1993 году в Пюхтицком монастыре проходил Поместный собор Эстонской апостольской православной церкви, на котором присутствовал и патриарх Алексий. На Соборе патриарх даровал томос об автономии церкви, который Собор принял от Алексия с благодарностью.
Но параллельно проходило некое «расширенное собрание Синода ЭАПЦ», которое состояло из «граждан Эстонской республики» и заявило о стремлении возродить и так имеющуюся ЭАПЦ, но в независимом от Москвы формате. Председательствовал на собрании глава Стокгольмского синода, относящегося к Константинопольскому патриархату, протоиерей Николай (Суурсеет).
В результате эстонские власти приняли к регистрации документы новой ЭАПЦ, поданные через Стокгольмский синод. Попутно светские власти развернули кампанию с требованием переименования ЭАПЦ Московского патриархата. Каноническую церковь называли «рукой Москвы», «русскими предателями» и «последним остатком сталинской тирании» — это знакомые нам по украинской пропаганде лозунги.
В 1994 году премьер-министр Эстонии направил к Константинопольскому патриарху Варфоломею письмо следующего содержания: «Просим утвердить созданную в 1923 году и аннулированную в оккупационный период каноническую связь между Константинопольским патриархатом и приходами ЭАПЦ». И в феврале 1995 года в Таллин прибыли двое митрополитов Константинопольского патриархата: Мелитон и Иоанн. Через них президент Эстонии Леннарт Мери обратился к Варфоломею с просьбой принять раскольничью ЭАПЦ в юрисдикцию Фанара.
В 1995 году Варфоломей обратился к эстонским верующим: «Даже если бы воспоминания о советском периоде могли в будущем изгладиться из памяти, мы хорошо знаем, что размеры и мощь русского гиганта будут казаться Эстонии угрожающе опасными. Поэтому мы понимаем некоторые имевшиеся опасения, что если вы, православные эстонцы, будете продолжать находиться в зависимости от Русского патриархата, то вас будут считать чуждыми эстонскому обществу и даже сотрудниками опасного соседа».
В декабре 1995 года патриарх РПЦ направил письмо к президенту США Биллу Клинтону с просьбой «сделать все возможное для устранения вопиющей несправедливости… со своей стороны вы окажете максимальное воздействие на правительство Эстонии в деле нормализации положения Церкви в этой стране в соответствии с ее законами и общепринятыми нормами прав человека». Однако просьба не была услышана.
20 февраля 1996 года Синод Константинопольского патриархата тайно возобновляет действие томоса 1923 года и признает свою церковную структуру, параллельную канонической ЭАПЦ. О решении стало известно только через два дня из европейских и эстонских СМИ. В решении была такая формулировка: «Вселенский патриархат принял это решение по настоятельной просьбе Эстонского правительства и подавляющего большинства эстонских приходов, которые просили принять их под защиту Вселенского патриархата». Как видно, уже тогда Фанар не смущался нарушением отделения Церкви от государства.
Местоблюстителем, то есть представителем патриарха в новой церкви, был назначен архиепископ Карельский и Финляндский Константинопольского патриархата Иоанн (Ринне). Разговоры о независимости Эстонской церкви велись только чтобы сделать церковь независимой от Москвы, но не от Стамбула.
23 февраля 1996 года Синод РПЦ принял решение временно разорвать евхаристическое общение с Фанаром. Однако уже в апреле общение было возобновлено под давлением других Поместных церквей, которые призывали разрешить конфликт. Было принято положение о сосуществовании на одной территории церквей двух патриархатов, что уже было нарушением правил. Однако множество споров и конфликтов так и остались неразрешенными.
Лишь в 2002 году, с приходом к власти нового президента Эстонии, удалось добиться регистрации ЭАПЦ Московского патриархата. И это притом, что прихожанами ЭАПЦ МП были около 40 000 прихожан из всех 55 000 православных Эстонии. Численный перевес верующих канонической церкви не тревожил власти. До сих пор ЭАПЦ МП вынуждена арендовать храмы, которые и так принадлежат ей, у властей Эстонии.
Финляндский раскол
Еще одна история экспансии Константинопольского патриархата — это история так и не полученной Финляндской православной церковью автокефалии.
После революции 1917 года и обретения Финляндией независимости в ней, так же как и в Эстонии, расцвели национализм и русофобия. Стали раздаваться требования о создании независимой от Москвы церкви. В это время в Москве новоназначенный патриарх Тихон не мог полноценно заниматься решением проблем церквей, оказавшихся за рубежом.
В 1918 году в Выборге было принято решение о создании автономной Финляндской православной церкви. Хоть она и признавала верховенство Московского патриарха в ряде вопросов, в том числе и в назначении архиепископа, в ее руководстве были люди, склонные к отделению от Москвы. Хотя были и противники этого, например, архиепископ Финляндский и Выборгский Серафим (Лукьянов). В том же году Финляндский Сенат, светская власть в стране, утвердил «Положение о Финляндской православной церкви», согласно которому дела церкви решались правительством и созданным им Церковным управлением. Властью проводился активный курс на автокефалию и независимость от Москвы.
В 1919 году на специальном церковном Соборе было принято решение о курсе на автокефалию Финляндской православной церкви. Однако, так как условия для этого еще не сложились, было решено требовать от Москвы максимальной автономии.
В 1921 году ФПЦ обратилась к Константинопольскому патриархату с просьбой о принятии под омофор, несмотря на полученный в том же году от Московского патриарха Тихона томос о признании автономной ФПЦ в составе Московского патриархата. Однако в 1922 году патриарха Тихона арестовали, и ФПЦ направило обращение к Константинопольскому патриарху Мелетию о принятии в свою юрисдикцию, на что Фанар ответил согласием.
Синод РПЦ выдвинул требование о «возвращении церковных дел в Финляндии в их законное положение», однако требование не было удовлетворено.
Все это время Церковное управление проводило политику финнизации: службы переводились на финский, Церковь перешла на григорианский календарь. Сохранивший верность патриарху Тихону архиепископ Серафим (Лукьянов) подвергался гонениям со стороны властей.
В 1923 году на Фанар была направлена финская делегация в составе депутатов Сейма профессора Эмиля Сетяли, представителя Церковного управления Сергея Солнцева и эстонского протоиерея Германа (Аава), которые обратились к патриарху Мелетию с просьбой о даровании автокефалии. Патриарх Мелетий 6 июня 1923 года даровал только широкую автономию, по той причине, что условия для автокефалии пока что не были созданы. Решение об автономии было названо временным, до разрешения ситуации в России.
Тем временем ситуация в России уже давно разрешилась, гонения закончились, но ФПЦ так и остается автономной церковью в составе Константинопольского патриархата. Автокефалии финны у Фанара тоже не добились.
Вместо заключения
Сейчас, после скандального и разрушительного решения фанарского Синода о реабилитации украинских раскольников и восстановлении вторжения на территорию канонической Украинской православной церкви, часто слышатся возгласы: «Как мы могли предвидеть такое беззаконие со стороны нашей Сестры-Церкви?»
Хотелось бы напомнить, что в 1924 году преемник Константинопольского патриарха Мелетия, принявшего Эстонию и Финляндию, патриарх Григорий, был избран почетным председателем обновленческого предсоборного совещания в Москве. На нем арестованный патриарх Тихон был заклеймен как глава секты. В резолюции было сказано: «Мы боимся, что под новыми, покрасневшими одеждами Тихона осталась все та же контрреволюционная сущность». От Константинопольского патриархата присутствовал архимандрит Василий (Димопулос).
По этому поводу нельзя не вспомнить притчу из фильма Оливера Стоуна «Прирожденные убийцы»: «Когда-то, давным-давно, женщина собирала хворост. Она нашла ядовитую змею, замёрзшую в снегу. Она взяла змею домой и выходила её. И вот однажды змея укусила её в щёку. Умирая, она спросила змею: «Зачем ты это сделала?» И та ей ответила: «Послушай, ты же знала, что я змея».